«„Беркутовцы“ били нас дубинками по голеням и пяткам, требуя сказать, кто сжег их автобус»
В понедельник, 20 января, днем в Киевскую больницу скорой помощи поступили двое молодых ребят с тяжелыми травмами. У 19-летнего Кирилла Бунтова из Житомира перелом руки, многочисленные ушибы и гематомы, а лицо парня вообще превратилось в кровавое месиво. 30-летний Сергей Сикорский из Черкасской области получил перелом двух левых ребер, ушибы спины и рук. У обоих пациентов отбиты мышцы голеней и пятки, они практически не могут ходить. Оба — жертвы жестокой расправы «беркутовцев». При этом молодые люди находились далеко от боевых действий на улице Грушевского — прогуливались по Крещатику, где сейчас довольно спокойно. Кирилл и Сергей не участвовали в драках и провокациях, не держали в руках дубинки и не делали ничего противозаконного. Поэтому, когда их одного за другим взяли под руки крепкие ребята в штатском и повели к микроавтобусам, они ничего не поняли.
«Увидев двух окровавленных мужчин, местные жители спешили побыстрее закрыть дверь»
— Я с этим парнем вообще не был раньше знаком, — с жалостью глядя на Кирилла, говорит Сергей Сикорский. В отличие от товарища по несчастью он хотя бы может сидеть. — Вот и познакомились… А дело было так. Я приехал из Черкасской области несколько дней назад. Сердцем болел за Украину и хотел находиться рядом, но, когда началось противостояние на Грушевского, туда не полез. Стоял на морозе всю ночь, слушал, что говорят со сцены евромайдана. Утром в понедельник пошел немного размять ноги, а заодно посмотреть на баррикаду возле ЦУМа. Как только вышел за периметр баррикады, ко мне сразу подошли несколько крепких мужчин в штатском. До этого они стояли группкой в стороне, и было видно, что кого-то ждут. Оказывается, ждут таких, как я, — тех, кто вышел за баррикаду. Ко мне подошли с двух сторон и быстро, сноровисто схватили под руки. Обыскали. Забрали мобильный телефон. Я сопротивлялся, требовал объяснений, но ни вырваться, ни получить ответа, за что меня схватили, так и не смог. Меня грубо затолкали в стоящий неподалеку микроавтобус. За рулем сидел водитель в форме спецподразделения «Беркут». Силовиков в штатском (теперь уже стало понятно, что это они) было шесть человек. На полу автобуса уже лежал избитый парень. Это и был Кирилл.
У кровати Кирилла Бунтова неотлучно дежурит его мама Татьяна. Прислушиваясь к каждому стону сына, она пытается разобрать, если тот что-то просит. Но понять слова Кирилла трудно: рот у него разбит, и говорит он с трудом. Парень приходит в себя всего на несколько минут и потом снова проваливается в сон.
*Кирилл Бунтов говорить практически не может. Парень почти все время находится в забытьи
— Мой сын — студент первого курса Киевского политехнического института, — вытирая слезы, говорит Татьяна. — Он очень самостоятельный и всегда принимает решение сам. Я знала, что Кирилл участвует в евромайдане, просто всегда просила его быть осторожнее. В последний раз говорила с сыном в воскресенье вечером — он сидел у однокурсницы дома и пил чай вместе с другими ребятами. А утром мне на домашний телефон позвонила незнакомая женщина и сказала, что она сотрудница амбулатории в каком-то населенном пункте под Киевом (я не расслышала названия). Что у них находится мой сын, которого кто-то вывез в лес и избил. Что он без сознания. Мол, очнулся на секунду, смог сказать свое имя и домашний телефон и снова отключился. Медик сообщила, что сейчас приедет «скорая» и заберет Кирилла в Киев, в больницу скорой помощи. Я, конечно же, немедленно приехала сюда. А тут меня уже ждет милиция — следователи дежурят под палатой, возле ворот больницы, везде. Они пытались даже разбудить Кирилла, чтобы допросить, но я не позволила.
— Да, меня тоже пытаются допрашивать, — усмехается Сергей Сикорский. — Но это же смешно. Ведь действует одна и та же банда. Люди, которые схватили нас с Кириллом и уволокли в автобус, особо даже не скрывали, кто они. Прямо там, в микроавтобусе, меня поставили на колени, стали бить по спине и задавать вопросы: «Чьи приказы вы выполняете? Кто раздает вам на Майдане указания? Кто поджег наш автобус на Грушевского?» Что я мог им ответить? Только просил не бить меня. Тогда «беркутовцы» обозлились и сказали, что мы еще пожалеем. Нас повезли куда-то за Киев, в сторону Оболони. Остановились на окраине какого-то поселка, названия которого я не знаю. Несколько силовиков вышли из микроавтобуса и начали оглядываться по сторонам — проверяли, чтобы не было свидетелей. Остальные схватили нас с Кириллом и потащили в лес. Там разули, уложили лицом на землю и принялись избивать. Били и ногами, и руками, молотили дубинками по пяткам и голеням. Спрашивали все то же самое — про автобус, про командиров евромайдана. А потом стали просто лупить и приговаривать: «Получите, скоты, революцию. Будете знать, за кого голосовать». Продолжались эти пытки около часа. Затем «беркутовцы» уехали.
Замерзшие, истерзанные и обессиленные парни не сразу смогли подняться с холодной земли. Первым делом попытались найти свою разбросанную по лесу обувь. На это ушло много времени — ходить ни Кирилл, ни Сергей не могли. С горем пополам натянув ботинки на распухшие от побоев ноги, молодые люди попытались выбраться из леса поближе к людям. Передвигались они очень медленно — временами ползли, иногда, поддерживая друг друга, удавалось идти. Наконец увидели дорогу и стоящие на обочине домики.
— Как мы обрадовались, что вышли к людям! — вспоминает Сергей. — Наконец-то нам помогут! Но не тут-то было. Мы стучались во все дома и калитки, просили помочь, вызвать «скорую», говорили, что нас избили. Но никто не открыл. Увидев нас, окровавленных, местные жители спешили побыстрее закрыть дверь. Только один прохожий — мужчина, который гулял на улице с женой и детьми, — сжалился: показал, где находится медицинский пункт. Мы из последних сил доковыляли туда и в изнеможении просто упали на пороге. Там нас осмотрели и вызвали «скорую» из Киева. Так мы оказались здесь. Кириллу, конечно, досталось больше. Но у меня тоже ломит и руку, и спину. А к голеням вообще не прикоснешься — врачи говорят, что от ударов мышцы отошли от костей. Но, как только немножко поправлюсь, сразу же снова пойду на Майдан. Теперь я как никогда уверен, что нужно добиваться правды — иначе любого человека, как меня, нелюди смогут схватить на улице и безнаказанно избить до полусмерти.
— Это однозначно провокация, — прокомментировал ситуацию начальник пресс-службы киевской областной милиции Николай Жукович. — Правоохранители если и задерживают, то официально, имея веские причины — например, открытое уголовное производство. А хватать людей, вывозить в автобусах в лес и бить — это совершенно негуманно. Кто-то явно хочет подставить «Беркут». Форму военную купить не проблема. Не исключено, что радикальные силы бьют своих же митингующих, просто чтобы сделать вид, что такими методами может действовать милиция.
«Пока я был в Межигорье, мне позвонили и сказали, что я только что сбил инспектора ГАИ в… центре Киева»
В одной палате с Кириллом и Сергеем лежит еще один пострадавший от рук «Беркута» — активист автомайдана Ярослав Гончар. У мужчины многочисленные гематомы и ссадины, а правая рука в гипсе — в ней несколько трещин и разорванная мышца предплечья. Этими травмами и полностью разбитой машиной для Ярослава закончилась езда впереди колонны с автобусами направлявшихся в Киев силовиков.
— Я, как и многие другие граждане Украины, решил присоединиться к евромайдану после избиения «Беркутом» студентов, — говорит Ярослав Гончар. — Поначалу просто возил на Майдан продукты и воду, а когда узнал о движении «Автомайдан», понял, что здесь могу быть полезен. С середины декабря я не пропускал ни одной инициативы, ни одного задания нашего движения. Развозил людей, доставлял все, что было необходимо, участвовал в акциях протеста. Ну и, конечно, ездил в колоннах туда, где живут политики и министры. Много раз был и в Межигорье. Милиционеры в отместку стали травить мою семью — добрались до тещи, которая живет в Днепропетровске, до подруг моей жены и наших дальних родственников. При этом я ни от кого не скрываюсь, тем более сейчас, когда стал помощником народного депутата Владимира Яворивского. Каждому сотруднику ГАИ или «Беркута», который грозит, что меня найдут и я пожалею, что на свет родился, сразу даю свою визитку со словами: «Я открыт для беседы. Звоните». Кроме того, милиции очень не нравится, что участники автомайдана, и я в том числе, проводят самостоятельное расследование об избиении Тани Чорновол.
Конечно, все это не проходит мне даром. Во время уборки в автомобиле я нашел вмонтированные «жучки». А помните случай, когда на улице Богдана Хмельницкого водитель джипа «Тойота» якобы сбил инспектора ГАИ и сбежал с места происшествия? Так вот, мне позвонили и сказали, что сделал это… я. Хотя в тот момент я с женой и двумя маленькими детьми был в Межигорье возле Колокольного колодца и разбирался с «беркутовцами», которые стояли в парке на лестнице и отгоняли оттуда моих малышей. Ну, а апофеозом всего стало воскресное приключение на улице Богатырской. Мы с товарищем ехали в Межигорье, где Виталий Кличко как раз проводил мирные переговоры с Януковичем. И тут я вижу, что в сторону Киева движется колонна автобусов с милицейскими номерами. Конечно, тут же развернулся на 180 градусов и последовал за ними. Решил посчитать, сколько едет силовиков, куда именно они движутся, и предупредить наших об этом. Я поравнялся с колонной, потом прорвался вперед. При этом водители автобусов и джипов сопровождения вели себя очень агрессивно по отношению ко мне. «Виляли» рулем, сигналили, требуя уступить им дорогу. Я начал сбавлять газ, пытаясь хоть немного их задержать. Колонна стала тормозить. Меня окружили. Два из пятнадцати автобусов держались впереди и сзади от моего «Ситроена», два джипа — по бокам. Я оказался зажатым в «коробочке» из машин «Беркута».
Из автобусов и джипов выбежали силовики. Их была туча — десятки, если не сотни. Все они кинулись к моей машине и принялись ее крушить. Дубинками поломали стекла и фары, погнули кузов, ножами порезали колеса. Я закрылся изнутри и пристегнулся ремнем. Меня пытались вытащить, но не получилось. «Беркутовцы» по очереди били меня дубинками и кулаками, но, к счастью, не могли размахнуться — оконный проем и стойка автомобиля не позволяли. А вот моему другу повезло меньше. Он не был пристегнут ремнем, и спецназовцы, выломав пассажирские двери, стали вытаскивать его из машины. Одновременно нас с ним поливали из баллончиков со слезоточивым газом. Я потерял сознание… Как выяснилось позже, моего приятеля бросили на землю и навалились всей толпой. Его метелили ногами по ребрам, а дубинками по голове. Каким-то чудом ему удалось вырваться и сбежать.
Когда пришел в себя, «Беркут» уже закончил разгром моей машины и уехал. Я стал звонить товарищу. Он не сразу, но все же взял трубку и сообщил, что лежит в кустах, метров за триста от места побоища. Наверное, добежал туда в состоянии шока, потому что, когда я его нашел, ходить он практически не мог. Мы вызвали скорую помощь, сообщили о случившемся своим друзьям. Моего пассажира родители забрали домой в Закарпатье — он в тяжелейшем состоянии. Я пока нахожусь в больнице скорой помощи, но в ближайшее время надеюсь перебраться в частную клинику. Возможно, понадобится более серьезная медицинская помощь — правая рука висит плетью, я ее совершенно не чувствую. Мой автомобиль ремонту не подлежит. Кроме того, я нанял адвоката и собираюсь довести до суда беспредельщиков, избивших меня на дороге. Доказательств вины «беркутовцев» у меня хватает — в автомобиле был видеорегистратор. Хотя отдаю себе отчет в том, что мне будут изо всех сил мешать это сделать, продолжат терроризировать мою семью и друзей. Но сдаваться я не собираюсь. Не то нынче время, чтобы сдаваться.
Материалы по заявлению Ярослава Гончара сейчас находятся в прокуратуре города Киева. В пресс-службе прокуратуры сообщили, что по этому факту назначена служебная проверка.
Фото автора
169261Читайте нас у Facebook
