Александр Моцный: "Отсидев в тюрьме десять лет, я уже не надеялся выйти на свободу"
О жителях Хмельницкого Иване Нечипоруке и Александре Моцном «ФАКТЫ» впервые написали еще в 2007 году. В статье под названием «Я кричал так, что в комнате осыпалась штукатурка. Тогда милиционеры зажимали мне рот подушкой» рассказывалось о том, как сотрудники Юго-Западного райотдела города Хмельницкого пытались навесить на них убийство местной предпринимательницы. После пыток избитые до полусмерти парни таки подписали явки с повинной. В суде обвинение рассыпалось как карточный домик. Оказалось, у правоохранителей нет ни одного объективного доказательства их вины. Но Иван и Александр все равно оставались за решеткой.
Дело сдвинулось с мертвой точки, лишь когда Иван Нечипорук подал жалобу в Европейский суд по правам человека и добился компенсации в размере 48 тысяч евро. После этого Хмельницкий городской суд вынужден был еще раз пересмотреть дело. В суде сфабрикованное против парней обвинение полностью развалилось — и Ивана оправдали. А вопрос об освобождении Александра Моцного даже не рассматривали, поскольку он не подавал жалобу в Европейский суд. Получилось, что невиновность Александра доказали, но он все равно оставался в тюрьме.
Подробности того, что им пришлось пережить в стенах Юго-Западного райотдела, Иван Нечипорук смог рассказать нам в прошлом году, когда наконец оказался на свободе. А вот о том, что тем временем происходило с Александром Моцным, оставалось лишь догадываться — мужчина находился в колонии, связи с ним не было. Лишь на днях, выйдя на свободу, Моцный поведал подробности своих злоключений.
*Хотя доказательств вины Александра Моцного (слева) и Ивана Нечипорука у суда не было, в 2004 году их приговорили к 15 годам лишения свободы
— Хотя это было десять лет назад, я все прекрасно помню. Такое ведь не забывается, — говорит Александр Моцный. — Новость об убийстве предпринимательницы Нины Егоровой (имена и фамилии потерпевшей и ее родных изменены. — Авт.), владевшей пошивочным цехом и торговой точкой на местном рынке, тогда облетела весь Хмельницкий. Версии строились разные: бизнес-разборки, месть конкурентов и просто разбой с целью ограбления. Поговаривали также, что к смерти женщины может быть причастен ее сын Геннадий — единственный свидетель произошедшего, который в момент убийства находился рядом с матерью.
Сам Геннадий рассказывал в милиции, что, когда он в день убийства рано утром вышел из квартиры, на него напали двое неизвестных в масках. Выбежавшая на шум мать стала его защищать. Тогда преступники несколько раз выстрелили в нее и скрылись. Шум в коридоре услышали соседи. Но они видели нападавших лишь со спины — по их словам, это были «молодые люди, скорее всего студенты, худые, ростом 170—175 сантиметров». Вскоре в местных газетах сотрудники милиции разместили приметы подозреваемых.
— Позже из материалов дела стало известно, что Гена несколько раз указывал на разных подозреваемых, — рассказывает Александр Моцный. — Сначала утверждал, что в мать стрелял сосед. Потом говорил, что, судя по приметам, одним из нападавших был его бывший друг. А затем в число подозреваемых попал мой знакомый Иван Нечипорук.
— Я плохо знал Гену, — говорит Иван Нечипорук. — Мы с ним пересекались только на работе у моей жены (Наташа работала у Нины Егоровой модельером). Через несколько недель после убийства я встретил на улице Сашу Моцного. Он предложил меня подвезти, и мы завели речь об убийстве. А когда, идя к машине, переходили улицу по пешеходному переходу, перед нами остановился черный «Мицубиси» Гены. Я посмотрел на него, наши взгляды встретились.
Как потом объяснял в суде Гена, он в тот же день приехал в райотдел милиции со словами: «Я только что видел убийц!» И вскоре нас с Сашей задержали.
Ивану сказали, что его автомобиль якобы проходил по делу о какой-то квартирной краже. А Александра задержали прямо на улице.
— Когда я подходил к своей машине, на меня налетели какие-то молодчики, — вспоминает Александр. — Схватив за руки, затолкали в свой автомобиль и куда-то повезли. Я подумал, что это бандиты. Но они сказали, что из милиции. И действительно, меня привезли в Юго-Западный райотдел. Я спрашивал, что им нужно, но они ничего не отвечали. А один из сотрудников схватил меня за карман куртки, после чего показал пакетик. «Марихуана», — с удовлетворением сообщил он. Я видел этот пакетик впервые в жизни. «Ничего не знаем, — сказали милиционеры. — Мы достали его у тебя из кармана». «Его там не было! — закричал я. — Вы только что мне его подкинули. Зачем?» Позже понял зачем. Это был повод для задержания на сутки.
— Со мной происходило то же самое, — рассказывает Иван. — Якобы за хранение наркотиков я просидел в камере до полуночи. Затем меня отвели в какой-то кабинет и сказали: «Мы знаем, что ты убил Егорову. Ты и Моцный. «Вы в своем уме? — возмутился. — При чем здесь я?» «Отпираться бесполезно, мы все знаем», — заявили милиционеры. «Ладно, хватит его облизывать, — буркнул сотрудник уголовного розыска Саша по кличке Рыба (я потом назвал его Саша Кат). — Давайте к делу».
Опера принесли полевой телефон и лом. На меня надели бронежилет и наручники. Затем между ног просунули лом, прикрепили его к столам и подвесили меня вверх ногами. Сотрудники милиции прикрепили оголенные провода полевого телефона к моим ногам. Я почувствовал, как по телу прошел электрический разряд. Боль была невыносимая. Потом начали бить. По спине, по ребрам, по челюсти. В какой-то момент показалось, что зубов уже не осталось…
— Милиционеры старались бить так, чтобы не оставалось следов побоев, — продолжает Александр. — Во время пыток током я несколько раз терял сознание. Меня обливали холодной водой и продолжали издевательства. Раздели догола, стали фотографировать, угрожая, что «покажут эти фотографии „на зоне“, и тогда мне точно не жить». Потом достали дубинку и сказали, что сейчас будут насиловать.
— Я тем временем висел на ломе и не мог открыть рот, — рассказывает Иван Нечипорук. — Потом они начали прессовать морально. «Сейчас сюда везут твою жену — ее тоже задержали, — сообщил мне Саша Кат. — Она у нас здесь стоя родит!» Наташа была на восьмом месяце беременности. Вскоре увидел, как ее завели в райотдел. Из кабинета, где она находилась, раздался женский крик…
Иван согласился написать явку с повинной. Александр не сдавался.
— Я уже плохо понимал, что со мной и где нахожусь, — говорит Александр Моцный. — А потом нам с Иваном решили устроить очную ставку. Увидев Ваню, даже не сразу его узнал. Весь избитый, изможденный, еле говорит… Глядя отрешенным взглядом (мне тогда даже показалось, что его чем-то накололи), он стал отвечать на вопросы милиционеров. «Вы с ним пошли на убийство?» «Да», — кивнул Иван, не глядя на меня. Так односложно он ответил еще на несколько вопросов. «Ваня, ты что? — закричал я. — Что ты говоришь?!» Но Ваня, казалось, ничего не слышал. После очной ставки меня ответили в кабинет со словами: «Ты, друг, наверное, чего-то не понял. Тебе же сказали признаваться». Ночью пытки продолжились.
В конце концов Александр написал явку с повинной. Но когда пришел следователь прокуратуры, отказался от своих показаний и попросил помощи. После этого его опять вынудили написать явку.
— Так продолжалось 22 дня, — вспоминает Александр. — Я писал очередную явку, но стоило прийти к следователю, как я от нее отказывался. Потом опять пытки и еще одна явка… Все это время практически ничего не ел — за день давали несколько ложек какой-то каши.
Когда Александру становилось совсем плохо, ему вызывали врача. Таким образом зафиксировали побои.
Что же касается самого уголовного дела, то объективных доказательств вины Ивана Нечипорука и Александра Моцного правоохранители не нашли. Так, все свидетели, в том числе и сын убитой, утверждали, что преступники были среднего роста — 170—175 сантиметров. Рост Ивана Нечипорука — 195 сантиметров. Кроме соседей, в деле был еще один свидетель — таксист, который за несколько минут до убийства подвозил двоих молодых людей к подъезду Нины Егоровой. Сначала таксист неуверенно опознал Ивана и Александра, но в суде заявил, что это были не они.
— Как нам потом рассказывал этот таксист, сотрудники Юго-Западного райотдела его задержали и тоже подкинули наркотики, — рассказывает Александр. — После чего пригрозили, что, если он нас не опознает, сам станет подозреваемым. Ваня записал эти слова таксиста на диктофон. Кстати, на месте убийства Егоровой обнаружили кровь, не принадлежавшую ни ей, ни Геннадию. Однако ДНК-экспертизу следователь не провел. На вопрос судьи, почему ее никто не назначил, следователь сначала сказал, что крови хватило только на то, чтобы определить группу, а потом и вовсе заявил, что кровь… исчезла.
В результате Хмельницкий горрайсуд вынес оправдательный приговор. С Ивана Нечипорука и Александра Моцного сняли все обвинения. Сын погибшей подал апелляцию. Хмельницкий апелляционный суд удовлетворил его жалобу и направил дело на повторное рассмотрение. Шепетовский суд, куда было передано дело, тоже отправил его на доследование. Следующий суд проходил уже в Тернополе в 2007 году. Новых доказательств в деле так и не появилось. Мотивировочные части приговоров Хмельницкого горрайсуда и Тернопольского горсуда фактически идентичны. Отличаются только выводы: вместо оправдания — 15 лет лишения свободы! Приговор Тернопольского суда, по сути, основывался на том, что Нечипорук и Моцный признались в убийстве. Дескать, написали явку с повинной — значит, виноваты. Апелляционный и Верховный суды оставили решение в силе.
— Верховный суд, как известно, является последней инстанцией, — говорит Иван Нечипорук. — Я был в отчаянии. За меня вступились известные украинские правозащитники. В деле не было ни одного доказательства моей вины, но мне ничего не удавалось добиться. Мы писали десятки жалоб во всевозможные инстанции — ответов не было. Я уже совсем потерял надежду, когда вдруг получил письмо из Европейского суда по правам человека. Внимательно изучив материалы дела (к своей жалобе я приложил заключение судмедэкспертизы, подтверждающее, что у меня на теле остались многочисленные побои и ожоги), комиссия Европейского суда признала, что явку с повинной я написал под пытками. Это решение, в конце концов, меня и спасло.
Европейский суд постановил выплатить осужденному и его супруге 35 тысяч евро моральной компенсации и 13 тысяч евро компенсации судебных расходов. После этого Хмельницкий городской суд вынес Ивану оправдательный приговор. А вот Александр Моцный, несмотря на такой поворот, остался за решеткой.
— Все знакомые юристы называли это абсурдом, — продолжает Александр. — Обвинения как такового уже не было, а я все равно оставался в тюрьме.
— Сложившаяся ситуация никак не решалась, — рассказывает известная украинская правозащитница Татьяна Яблонская. — После того как мы получили решение Европейского суда по правам человека, Верховный суд Украины постановил пересмотреть уголовное дело в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, но почему-то лишь в отношении Нечипорука. И хотя это было одно уголовное дело, вопрос Александра Моцного решили не пересматривать. У одного из членов Верховного суда, Богдана Пошвы, было особое мнение, но суд к нему не прислушался. С тех пор мы писали жалобы, обращались в прокуратуру и к Уполномоченному Верховной Рады по правам человека Валерии Лутковской. Но отовсюду получали ответы: «Оснований для пересмотра дела в отношении Моцного нет». Все изменилось лишь после того, как в стране поменялась власть. Как член консультативного совета при Генеральной прокуратуре я обратилась к заместителю генерального прокурора Олегу Бочуну. Он пообещал разобраться. И за три месяца решил ситуацию, которая тянулась больше девяти лет. Он лично ходатайствовал о пересмотре дела Моцного. На днях Тернопольский городской суд вынес Саше оправдательный приговор. Кстати, прокурор Хмельницкого, который настаивал на обвинении Ивана и Александра, уже люстрирован. Но милиционеры, пытавшие ребят, не наказаны.
— Я уже ни на что не надеялся, — голос Александра дрожит. — Оказавшись на свободе, Ваня Нечипорук поддерживал меня как мог. Говорил, мол, не переживай, теперь и у тебя все решится. Но я отовсюду получал отписки. Уже смирился с тем, что проведу за решеткой все пятнадцать лет. Десять из них и так уже отсидел… Когда судья объявил, что я оправдан, не мог сдвинуться с места. Сел на скамейку и начал плакать как ребенок. И сейчас не могу поверить, что нахожусь на свободе. Что могу ходить по улицам, дышать свежим воздухом, общаться с людьми… Сейчас я уже дома, в Хмельницком. Рядом со мной родные люди.
Дома Александра ждали родители и 12-летняя дочка. С женой он развелся, находясь в тюрьме.
— Ей не нужна была эта обуза, — говорит Александр. — И я тоже не хотел никого обременять. Думал, что остался один, но это оказалось не так. С первого дня, как оказался за решеткой, меня поддерживала моя давняя знакомая. Все время приходила, приносила передачи. И вместе с родителями боролась за мое освобождение. «Знаю, что ты не виноват, — сказала она. — Я добьюсь, чтобы ты вышел на свободу». Она стала для меня по-настоящему родным человеком. На одном из свиданий я признался ей в своих чувствах. И узнал, что она, оказывается, давно меня любит. Несмотря на то, что я сидел в тюрьме, мы поженились. Думаем о детях. А еще надо поскорее подлечиться (десять лет в тюремной камере дали о себе знать) и найти работу. Ведь жизнь продолжается.
15833Читайте нас у Facebook
