Белла ахмадулина: «когда мне говорят «поэт в россии больше, чем поэт», я отвечаю: не надо больше, не надо меньше. Поэзия -- это не для стадионов, а для чтения глазами… »

Самая знаменитая поэтесса России и СНГ Белла Ахмадулина превратила прямую линию в откровение. Ее голос, ее стихи -- один больной нерв страны, до сих пор ищущей себя. Экстравагантная, эксцентричная, иногда едкая, иногда откровенная до такой степени, до которой может быть откровенен настоящий поэт. Ее книги переведены на десятки языков мира, встречи с ней люди запоминают на всю жизнь. Из-за известных экономических трудностей Белла Ахатовна не была в Киеве почти 10 лет, ее последние книги, увы, не продаются у нас -- и только на прямой линии поэтесса вновь смогла пообщаться с киевлянами.

«Я предлагала бы вам и вашей подруге интересоваться моими стихами, а не сплетнями обо мне»

-- Добрый день! Можно поговорить с Беллой Ахатовной? Ирина из Киева.

-- Здравствуйте, Ирина. Я и есть Белла Ахатовна.

-- Белла Ахатовна, у меня, может быть, несколько нетактичный вопрос…

-- Ничего, пожалуйста…

-- Моя близкая подруга Ольга -- большая ваша поклонница… Вот в чем бестактность вопроса: у моей подруги сейчас большие проблемы с алкоголем. Насколько я знаю, в вашей жизни тоже был такой период. Как вам удалось с этим справиться?

-- (С достоинством. ) Вы знаете, вы первый человек, который со мной разговаривает по телефону. Я не даю советов по этой части, мне кажется, для этого есть ДРУГИЕ специалисты. Вашей подруге я сочувствую… И все-таки я предлагала бы вам и вашей подруге интересоваться моими стихами, а не сплетнями обо мне. За сим прощаюсь!

-- Добрый день! Можно задать вопрос Белле Ахатовне? Нина Васильевна, пенсионерка. Что нужно женщине для счастья, на ваш взгляд, и сколько нужно денег -- минимально, естественно, -- для нормальной жизни и творчества?

-- Женщине… Человечество довольно разнообразно -- разнообразны и женщины. Я полагаю, что некоторая оригинальность устройства во мне существует. И мне для творчества обязательно нужно вдохновение -- но его надо заслужить. Заслужить! Попыткой опрятно вести себя на белом свете. Эта опрятность предполагает отсутствие корысти. Я понимаю вместе с тем простые материальные человеческие затруднения и сама не вчуже существующему, но если бы я об этом думала больше, чем о творчестве, то навряд ли слышала бы от вас добрые слова. Бывали разные случаи -- и великие случаи. Скажем, с Мариной Ивановной Цветаевой. При полном отсутствии денег у нее ВЫХОДИЛО писать так, что мы до сих пор не можем опомниться. И не можем забыть!

-- Спасибо большое. Пусть будет светлым каждый ваш день и час! Пусть будут радость и солнце в вашей жизни! Здоровья вам большущего!

-- Можно Беллу Ахатовну? Есть она?

-- Есть. Как раз -- к вашим услугам!

-- Вера Александровна из Киева. Я всегда восхищалась вашей поэзией -- уникальной и яркой. И мне всегда хотелось вам задать один вопрос. У вашего таланта какие истоки? Может быть, кто-то в роду тоже писал стихи? Я удивляюсь вашему таланту и желаю много лет еще быть на высоте и любимой всеми.

-- Спасибо, Вера Александровна, за добрые слова. Вы меня спросили о родителях… Мои родители никогда не занимались литературой и не желали, чтобы я этим занималась, но меня было безвыходное положение… Я думаю, на меня все-таки имела некоторое влияние моя родная тетка по имени Христина, моя родная бабушка Надежда Митрофановна… Они, может быть, повлияли.

-- Душа у них была поэтичной, наверное?

-- Нет, они были люди несколько… если не оригинального, то уж во всяком случае, другого устройства: они были безмерно добры, совершенно бескорыстны, подбирали разных животных… Чем сейчас занимаются мои дети. Моя тетка Христина и бабушка повлияли на меня, безусловно. Но я хотела быть художницей, а приходилось работать маляром…

«Пишите стихи. Это большое утешение во всех печалях… »

-- Это «ФАКТЫ»? Я прочла, что сегодня можно поговорить с Беллой Ахмадулиной.

-- (Нараспев. ) Да-да, вот я, дух мой… Внимательно слушаю!

-- Я звоню из города Умани. Плохо слышно…

-- Да-да, но я вас хорошо слышу.

-- Спасибо вам за творчество, желаю долгих лет жизни и всего самого хорошего. (Волнуясь. ) Мне 28 лет, зовут Жанна. Я пишу стихи…

-- Я сразу догадалась, Жанна, поверьте (смеясь).

-- Догадались?! Я пишу уже лет 10. Не такой большой поэт, но… Хотела у вас спросить: возможно ли, чтобы вы прочитали мои стихи? И если это возможно, как это сделать? Может, это нескромный вопрос…

-- Это возможно. Я читаю все стихи, которые мне присылают.

-- На какой адрес их прислать?

-- Жанна, вы не волнуйтесь! Со мной попроще можно разговаривать…

-- Правда?!

-- Но самое верное дело, чтобы я получила, послать в московское отделение ПЕН-клуба: Москва, центр, ул. Неглинная, 18/1, строение 2. Русский ПЕН-центр. И я всенепременно отвечу вам. А вы пишите стихи. Это большое утешение во всех печалях. Я вам желаю радости и вдохновения.

-- Можно еще обратиться? Белла Ахатовна, мы не можем купить ваших книг, чувствуем себя, как в резервации. Вы не смогли бы процитировать хотя бы какое-то свое четверостишие?

-- Мне очень грустно слышать это… Я бы вам сейчас просто подарила книжечку, но это трудно сделать по телефону.

-- Я не прошу книгу. Мы, советские люди, никогда не были попрошайками. И не будем!

-- Тогда… примите мое посвящение. Мне грустно слышать, что вы живете в изоляции, но это дело Книготорга, а не мое…

-- Я вас не упрекаю… Но хотя бы несколько стихотворных строчек.

-- Пожалуйста. Краткое посвящение…

-- Да-да, умоляю.

-- «В светелке чтоб была свеча,

свеча простая, восковая.

И старомодность вековая,

Так станет в памяти свежа.

И поспешит во мне перо

К той грамоте замысловатой,

Разумной и витиеватой.

И ляжет на душу добро.

И Пушкин ласково глядит

И ночь прошла. И гаснут свечи

И нежный вкус родимой речи

Так чисто губы холодит». Желаю вам утешенья…

-- Благодарю, благодарю вас.

«В огромном пустом зале были заняты только первые два ряда -- а на сцене стоял Пастернак… »

-- Белла Ахатовна? Добрый день, дорогая! Мы ваши почитатели-киевляне, которые вас слушали в нашем Оперном театре…

-- Это какой год был? 91-й… Я помню.

-- Потрясающие два вечера… Я очень рада, что вы снова в Киеве, но, к сожалению, мы вас не увидим, но хотя бы услышали… Это уже счастье!

-- Я очень благодарю вас за то, что вы помните эти два вечера. Я их тоже очень хорошо помню. Помню сам этот театр и, конечно, публику -- благородную и прекрасную. Спасибо, что вы не забыли.

-- Белла Ахатовна, а маленький букет таких необыкновенных цветов сиреневого цвета помните? Вы оставили очень теплую надпись на дневничке моей дочери.

-- Да?! Сколько же ей теперь?

-- Сейчас ей уже 26, у нее две дочери, то есть мои две внучки -- почти как у вас. Я их очень люблю. А она по-прежнему пишет стихи…

-- Большое-большое вам спасибо! Эти слова всегда сохранятся для меня.

-- Добрый день! Это «ФАКТЫ»? Белла Ахатовна, это Леонид Петрович вас беспокоит, из Харькова. В России сейчас проблемы с гимном. Не предлагали ли вам принять участие в написании нового текста?

-- Мало того, что не стала бы писать, я даже раньше не вставала под музыку этого гимна. Даже под приглядом заинтересованных лиц. Не вставала -- и все! И сейчас не буду вставать! А слова -- пусть они пишут. Музыку они, кажется, уже оставили. Мне же все это внушает отвращение. И не потому, что я так чувствительна, а потому, что этот гимн связан, безусловно, с трагедией всей страны… Пускай они делают, что хотят. Мое дело -- не вставать! И не обращать на это внимания.

-- Но ведь большинство россиян, судя по опросам, поддерживают старую музыку…

-- Это версия довольно примитивная и расхожая… Большинство… Причем здесь большинство? Большинство и Гитлеру «ура!» кричало, и Сталину… Угождают большинству и толпе только ничтожества! Надо угождать мыслящим людям, одаренным. От этого любования большинством и фашизм, и большевизм! Я, знаете, не люблю любые проявления массовости… Я помню начало 60-х, «оттепель», Лужники. Все общество тогда буквально помешалось на поэтах. Собиралось по тысяч 15 на стадионе… Мы выступали, люди толпились, билеты нарасхват… Конная милиция охраняла! Все это было, все это я видела. Люди ждали Поэта, чтобы спросить: как быть, как жить дальше, что будет… «Поэт в России больше, чем поэт… » Я в таких случаях говорю: не надо больше, не надо меньше. Все поровну. А больше, меньше -- это хуже. Поэзия -- это не для стадионов, не для эстрады, а для чтения глазами… Чтобы любить, чувствовать поэзию, нужно иметь ответный дар.

Я помню и другое: пришла я как-то в клуб МГУ, на сцене стоит человек и читает стихи… В огромном пустом зале были заняты только первые два ряда -- но какие особенные люди там сидели… Тот, кто стоял на сцене, это был Пастернак… А зал был пуст! Стихи были из «Доктора Живаго»…

Толпа всегда опасна. Сборище людей, которое никогда ничего не знают. Мысль должна быть занята не тем, как отреагирует большинство. Мысль должна быть направлена на воспитание, на образование, на сострадание -- вот на что. Поддерживать диктат большинства -- это удел убогих!

901

Читайте нас у Facebook