Павел любарский, лишившийся после автомобильной аварии рук и ног, научился протезами косить траву, писать письма и надеется овладеть швейной иголкой
В редакцию «ФАКТОВ» за помощью обратились инвалиды, находящиеся в стационаре при Киевском протезно-ортопедическом объединении. «Мы приезжаем в Киев со всей Украины, чтобы получить здесь протезы. На их изготовление часто уходят недели, иногда месяцы. А на днях объявили, что до принятия бюджета нас с нормального пятирублевого питания переводят на… 36 копеек в день. А ведь среди нас есть инвалиды I группы, которые просто не в состоянии выйти в гастроном за колбасой. Здесь лежат диабетчики, очень больные люди: к примеру, одна женщина перенесла 378 операций! Некоторые приезжают из сел, и пособия им просто не хватит на то, чтобы прокормиться в столице. Что же нас ожидает?»
Растрескавшиеся руки и ноги Павел Антонович меняет раз в год
Здесь, как нигде, жива пословица, что ходьба на протезах приравнивается к труду землекопа. Это действительно работа -- тяжелая и мучительная. Но при первом взгляде на Павла Антоновича не понятно, что же с ним не так -- он движется естественно и достаточно ловко. Уже потом, вглядевшись, можно рассмотреть под манжетами рубашки резиновые руки, несколько неестественные очертания ног. Дело в том, что у Павла Антоновича нет ни рук, ни ног -- он лишился их вследствие страшной автомобильной аварии и вот уже пятнадцать лет пользуется искусственными конечностями.
-- В 1985 году я ехал в командировку на служебной машине, за рулем сидел профессиональный шофер. Мы попали в автокатастрофу. Тогда меня сильно помяло, все кости были раздавлены. Началась газовая гангрена, поэтому руки и ноги пришлось ампутировать: ноги -- ниже колена, а руки -- чуть ниже локтя.
Живет Павел Антонович в селе Шарнополь, в Черкасской области и поначалу ему было непривычно чувствовать себя обузой, не заниматься хозяйством:
-- Я стараюсь не надоедать в семье. У меня трое детей, все взрослые, женатые, у них у самих семьи, все живут в разных местах. Младшей дочери 25 лет, старшей -- тридцать. Сыну, кадровому военному, -- 28. Конечно, они приезжают к нам и помогают по хозяйству. А жене стараюсь помогать по дому. Делаю почти все: приходится и воду тянуть, и печку растапливать, и в огороде работать. Я ведь и сено кошу, и картошку копаю, и сорняки пропалываю. Косить, конечно, сложно. Но я ведь по профессии инженер-механик, вот и сконструировал себе специальное приспособление на болтиках и крючочках. Кстати, с его помощью работается даже легче, чем руками! В принципе, освоился уже со всем -- мне не подчиняются только иголка и топор. Может, освою. Могу письма писать -- не люблю диктовать и не хочется доверять кому-то еще свои мысли.
Да и односельчане мне помогают -- спасибо им большое. Я даже общественной работой немного занимаюсь. А вот посевными и уборочными уже, конечно, не могу. В быту же могу обходиться без посторонней помощи.
Павел Антонович вспоминает, что поначалу было очень тяжело. Самым мучительным оказалось освоиться со своей новой ролью в обществе -- он никак не мог примириться с мыслью, что он инвалид, калека. Хорошо, что жена и дети в этот тяжелый для главы семьи период проявили терпение и спокойствие. И постепенно жизнь начала налаживаться.
Возвращение к жизни происходило медленно. Так, когда никого не было дома, он экспериментировал -- шел к колодцу, старался набрать воду. Но не получалось. Изнурительные попытки со временем становились более успешными. Со временем стал приноравливаться к ножу: картошку почистит, хлеб нарежет. А потом взял в руки лопату и косу.
-- Я понимал, что нужно обязательно что-то делать -- ведь прожил всю жизнь в селе. Понятно, что от безделья человек тупеет и в итоге пропадает. А если у человека руки и голова делом заняты, то и мысли разные уходят. Так и дни проходят.
К инвалидам, которые просят милостыню в метро, Павел Антонович относится, по собственному выражению, резко отрицательно. В родном селе он один такой, да и нищих там нет. А в Киеве он уже знает нескольких, промышляющих в метро. Были случаи, когда в городе на улице его останавливали сердобольные люди, совали в руки деньги, но он отказывался.
-- Самое важное -- подобрать хороший протез, чтобы было удобно ходить. Но это дело техники. Тяжелее всего для человека, оказавшегося в подобной ситуации, превозмочь себя. Нужно тренироваться день за днем, боль свою пересиливать. Перед тем как я первый раз стал на протезы, три недели культи тренировал. А потом встал и пошел -- без посторонней помощи. Впервые в стационаре протезного завода я пробыл около полугода -- пока мастер подбирал протез к моим ногам и рукам.
Павел Антонович приезжает сюда каждый год вот уже в течении пятнадцати лет -- по инструкции ему положено менять протезы раз в год. Оказывается, срок эксплуатации пластмассовых рук и ног отечественного производства -- 12 месяцев. Сейчас они у Любарского кое-где потрескались.
Как и все обитатели стационара, Павел Антонович обеспокоен недавним распоряжением -- на 36 копеек в сутки прожить невозможно. Стационар вроде бы небольшой -- 20 человек. Но все его пациенты без чьей-либо помощи (исключая, конечно, уникального Павла Антоновича) не могут даже поесть. Так, в столовой мы видели, как нянечка кормила с ложки безрукую бабушку.
Ольга Пономаренко перенесла 378 операций на ноге
Два дня после выхода распоряжения больных кормили только перловой кашей и чаем без сахара. Приехавшие сюда из других городов стали уезжать. Беспокоились больные диабетом -- ведь при неправильном питании для них существует угроза комы. Елена Нечитайло, пациент стационара с двадцатилетним стажем, инвалид детства (у нее ампутированы правая голень и рука), вспоминает, что ранее ничего подобного не было -- больные всегда были уверены в хорошем уходе. А ведь у многих процесс изготовления протеза растягивается на месяцы -- это сложная процедура, требующая индивидуального подбора. Наскоро руку или ногу здесь не сделают -- с протезом нужно жить год, а то и больше. И это распоряжение относится ко всем протезным предприятиям Украины. Как объяснил нам начальник медицинского отдела промышленного объединения «Укрпротез» Юрий Колесников, 36 копеек взялись не с неба, эта цифра -- 1/12 от финансирования прошлого года. А поскольку задолженность по прошлому году перед отраслью большая, то сумма высчитана из реально профинансированного.
Еще до визита корреспондента «ФАКТОВ», не выдержав сложившейся ситуации, директор Киевского протезно-ортопедического объединения Петр Денисюк распорядился кормить больных из заводской казны. Безусловно, это риск: неизвестно, возвратятся ли эти деньги. Но пока ни один стационар в Украине не закрылся, многие стали изыскивать суммы из собственных средств.
У некоторых инвалидов нет ни денег, чтобы покупать продукты в киевских гастрономах, ни сил, чтобы нарезать себе хлеб и колбасу. О каких финансовых возможностях можно говорить, если они годами не выходят из больниц, как, к примеру, 37-летняя Ольга Пономаренко, перенесшая рекордное количество операций -- 378. И это только на одной ноге! Ежемесячно ей требуется 120 шприцев, не говоря о лекарствах. А протезируется она здесь уже десять лет.
-- Мне было девятнадцать лет, я работала маляром. Однажды на работе поломалась лестница, и я упала с пятиметровой высоты. В местной больнице из-за халатности врачей началось нагноение. К тому же все это время я ходила на работу -- мне не давали больничный. Потом в течение трех лет я лежала в больнице в Киеве, где мне пытались спасти ногу. Сделали 378 операций, а во время 379 ногу все же пришлось ампутировать.
Вместе с директором предприятия и начальником медицинского отдела мы посетили святая святых завода -- небольшую лабораторию, где изготавливают искусственные части тела мастера-протезисты.
-- Сначала мы снимаем гипсовый слепок, делаем модель -- для каждого человека индивидуально, -- рассказывает Петр Денисюк. -- Потом делаем отливку культеприемника. По новой технологии, с высококлассной немецкой техникой в этой лаборатории мы делаем около 7 протезов в месяц. Но ведь дело не в скорости, а в качестве. Если у человека первичная ампутация, ему сначала нужно сделать учебный и тренировочный протезы. Через полгода после операции культя усыхает, принимает конечную форму. И только через 1-2 года делается протез, на котором можно ходить лет пять. Это, конечно, требует огромных усилий и профессионализма.
По наблюдениям мастера-протезиста Владимира Федорова, поначалу люди приходят морально надломленными, чувствуя себя никому не нужными. Но постепенно работа с протезистом возвращает им надежду.
Заглядевшись на интересную женщину, врачи опознали «свою» голень!
Юрий Колесников рассказал о том, как однажды прогуливался с одним из мастеров по Крещатику. Увидев впереди идущую молодую женщину в мини-юбке, они отреагировали, скажем так, по-мужски. А присмотревшись, мастер сказал: «Юра, а ведь это же наша голень!» И действительно, у нее был прекрасный протез, с хорошей «косметикой». Так что в этой лаборатории делают чудеса.
Протезисты говорят: «Наших пациентов в метро или в переходах не встретишь!» Цены на протезы, изготовленные на немецком оборудовании, колеблются от полутора до трех тысяч. Отечественные -- в два раза дешевле. Инвалиды получают протезы бесплатно, затраты оплачивает государство. Правда, и здесь есть сложности.
-- Самая болезненная проблема -- финансирование, -- рассказывает Петр Васильевич. -- Настало время, когда органы социальной защиты должны рассчитаться за выданную инвалидам продукцию. Мы же больше ничего не просим. Нашему предприятию должны 1 миллион 800 тысяч: это и зарплата, и налоги, и материалы поставщиков. В долг же просим сырье, чтобы не останавливать завод, чтобы не ушли специалисты -- ведь протезного мастера-профессионала нужно учить пять лет! Здесь нужны знания химии, физики, сопромата! Ежегодно мы обеспечиваем протезами больше 4 тысяч инвалидов. Еще на заводе делают корсеты для сколиозников, каркасы для больных ДЦП, бандажи. И сложную ортопедическую обувь -- 22 тысяч пар в год. А в одном только Киеве спрос на нее -- 40 тысяч.
Развеял сомнения относительно будущего стационаров протезных заводов Николай Нощенко, заместитель министра труда и социальной политики:
-- Финансирование инвалидов было приоритетом нашего государства. Будем заниматься этим и в будущем -- иначе и быть не может. В этом году, как и в прошлом, на содержание инвалидов предусмотрены деньги из государственного бюджета -- вместо прежних 110 миллионов гривен в 2000 году предусмотрено 120 миллионов. Другое дело, что бюджет пока не принят. Но фактически уже с этой пятницы деньги должны перечисляться в стационары при протезных заводах. Инвалиды, требующие протезирования, как и все остальные, могут надеяться на поддержку государства -- на содержание в стационарах будут отчисляться деньги из бюджета, а при необходимости использоваться целевые средства Фонда инвалидов Украины.
«Facty i kommentarii «. 4 февраля 2000. Человек и общество
968
Читайте нас у Facebook
