«Когда мы с сыном три года назад впервые попали в киевскую больницу, я поражалась, как мамы других детей смеются, отмечают праздники. А теперь и сама научилась радоваться каждому дню»
«Внучка рыдала и требовала вернуть деньги, собранные для нее одноклассниками. Ей было стыдно»
Людмилу в отделении называют многодетной мамой. Во время нашей встречи у нее на руках кроме родного сына сидел еще и 11-летний крымчанин Кирилл. Этот мальчик попал в больницу год назад.
— Кирилла определили в нашу палату, — говорит Людмила. — На следующий день после того, как мальчика начали лечить, его мама уехала домой… А у Кирилла очень сложное заболевание. Ему несколько раз делали операции на сосудах, чтобы сформировать доступ для подключения аппарата «искусственная почка». Всем мамам, которые лежат здесь со своими детьми, жаль этого ребенка. Ему, как и другим маленьким пациентам, нужно усиленное питание, дополнительные лекарства, которые больница не всегда может обеспечить. Несмотря на то, что у Кирилла не работают почки, у него происходит недержание жидкости. Мальчику нужны памперсы. На них сбрасываются все мамы, персонал отделения… А ведь мама Кирилла дома получает пенсию, которая положена такому больному ребенку. Пусть хотя бы эти копейки доставались мальчику. Они ему ох как нужны! Может, после публикации в газете социальные сотрудники займутся поисками этой горе-мамаши.
— Действительно, по документам у Кирилла полная семья, — объясняет заведующий Украинским центром клинической токсикологии Национальной детской клинической больницы «Охматдет» Борис Шейман. — На деле же за год лечения мальчика в нашем отделении его маму мы видели всего однажды. Несколько раз она звонила. Об отце мы вообще ничего не знаем. Кирилл фактически брошен родителями. О нем заботятся другие мамы, которые вынуждены жить в больнице вместе со своими детьми.
На прошлой неделе по телевидению показали сюжет об одном из пациентов Бориса Шеймана. Рассказывая о болезни дочери, мама призывала людей помочь ей: деньги нужны на питание, на лекарства, на операцию по пересадке почки… После программы в отделение начали приносить деньги все, кто не остался равнодушным к беде этой семьи.
— Признаться, мне стало обидно за остальные семьи, ведь здесь все нуждающиеся, у всех тотальное безденежье, — говорит Борис Шейман. — Видя, как одной семье помогают, другие впадают в депрессию. Не каждая мама активна, не каждая обращается в газеты, на телевидение. И мне очень хочется, чтобы те, кто решил помочь, понимали это. В горе нельзя выделять кого-то одного… В нашем отделении сейчас проходит лечение 21 ребенок в возрасте от шести лет до 21 года. Многие из них со своими мамами живут в больнице по три-пять лет… В большинстве этих семей нет отцов, и статья доходов одна — пенсия ребенка. А ведь больным детям необходимо и усиленное питание, и свежие овощи, фрукты. Больница, к сожалению, этого дать не может. Мам же клиника вовсе едой не обеспечивает. Не секрет, что иногда родителям приходится покупать недостающие лекарства, а они весьма недешевы. Поэтому помощь нужна каждой семье, которая лежит в нашем отделении.
Женщины сказали, что ежемесячно им приходится тратить не меньше 500 гривен на лекарства. Может показаться, что это не много. Но если пенсия ребенка — всего 500 гривен, а поддерживает семью только бабушка-пенсионерка? К тому же нужно еще что-то есть.
— С 15-летней внучкой Викторией я нахожусь здесь на лечении уже семь месяцев, — говорит Мария Ивановна из Винницы. — Девочке нужна пересадка. Донором может стать мама. Отец, который уже много лет не живет в семье, тоже мог бы отдать дочери почку. Но когда мы сообщили ему о болезни и операции, сказал: «Нет, почку не отдам. А вдруг после операции инвалидом стану… » Я давно на пенсии, поддержать дочку и внучку ничем не могу. Поэтому мы решили, что с Викой в больнице останусь я, а дочка, которая работает продавцом на базаре, будет зарабатывать на жизнь и на операцию. Не знаю, удастся ли собрать нужную сумму. Когда дочь привезла нам деньги, собранные одноклассниками и учителями Вики, с внучкой случилась истерика. Она не хотела их брать, требовала отвезти и отдать все обратно. Ей было стыдно, что дети решили помочь, зная о тяжелой ситуации в нашей семье.
«Мама, давай уедем отсюда. Здесь дети умирают»
Мы беседовали с мамами в восьмиметровом кабинете психолога. Некоторые были без детей — они в это время проходили диализ. Когда мамы начали подробно рассказывать о своих ощущениях во время жизни в больнице, психолог попросила маленьких пациентов пойти в палаты, поиграть: «Им не нужно это слышать».
— Моему сыну Максиму Артеменко девять лет, а живем мы в больнице уже три года, — рассказывает Людмила из Черкасс. — Из-за того, что у сына перестали работать почки, ему очищают кровь от шлаков и жидкости три раза в неделю. Каждый сеанс длится не менее четырех часов. Диализ — огромная нагрузка на сосуды, поэтому делают его только в реанимации. Когда ребенка забирают «крутиться» (так мамы называют процедуру между собой), никто не может сказать, вернется ли он в отделение. В любой момент может случиться осложнение…
— Когда я с сыном попала сюда, поражалась, как мамы могут улыбаться, устраивать праздники, отмечать дни рождения, — говорит Валентина Викторовна, мама 13-летнего Андрея из Житомира. — Казалось бы, чему радоваться? Тому, что твое дитя вынуждено жить в больнице? А сейчас, через десять месяцев, и сама хохочу. Невозможно все время быть печальной. Да и сын постоянно меня спрашивал: «Мама, почему ты плачешь?» Ребенок не должен видеть слез матери. Вот и приходится держаться. Только не спрашивайте, благодаря чему. Мы и сами не знаем.
— Так совпало, что сразу после того, как мы с дочкой попали сюда, в отделении погибло трое детей, у которых отказали почки,- добавляет мама 16-летней Ирины из Черкасс Татьяна Ивановна. — Причем один ребенок погиб на глазах у дочки. После этого она сказала мне: «Давай уедем из этой больницы. Здесь дети умирают… »
— К нам переводят самых тяжелых детей со всей Украины, — говорит Борис Шейман. — К сожалению, некоторые из них уходят, и мы не в силах им помочь. Мне бы очень хотелось, чтобы маленькие пациенты не знали об этом. Мамы стараются скрыть от них правду. О погибших детях говорят: они уехали в другую больницу или выписались домой.
— По статистике, продолжительность жизни на диализе составляет в среднем около пяти лет, — говорит мама еще одного пациента. — А ведь некоторым нельзя сделать пересадку почки. И вот с этим «знанием» как хочешь, так и живи.
У многих этих женщин дома есть еще дети. Мама из Черновицкой области рассказала о своих четырех детях: 17-летний сын и 15-летняя дочь остались дома с шестилетним братом. Она почти год живет в Киеве с больным десятилетним ребенком. Из-за сложившихся обстоятельств младший сын в прошлом году не пошел в первый класс. У мамы не было возможности поехать домой, да и купить все необходимое для школы просто не за что. Так как отца в этой семье нет, дети сейчас живут сами. К сожалению, подобные истории типичны для отделения токсикологии.
— Есть несколько благотворителей, которые стараются поддержать наше отделение, — говорит Борис Шейман. — Например, Мирослав Кеба — папа ребенка, которого мы спасли несколько лет назад,- принимает активное участие в судьбе брошенного родителями Кирилла. Сергей Белый, Олег Боярин, Мхитар Мадоян и Валентин Парахин купили для отделения телевизоры, сделали ремонт и обеспечили необходимой техникой компьютерный класс, где мы организовали учебу для больных детей. Виктор Бондаренко ко всем праздникам привозит для детей фрукты и овощи. Константин Трощановский по праздникам привозит в отделение артистов, которые выступают перед детьми. Эти люди постоянно помогают нам на протяжении уже многих лет. И если к нам присоединятся другие неравнодушные люди, я буду только рад. Уверен, и мамам больных детей тогда станет легче.
1693Читайте нас у Facebook
