Дмитрий хворостовский почтил память анатолия соловьяенко исполнением а капелла знаменитой «ноченьки»
Дмитрий Хворостовский, Михаил Аркадьев (фортепиано), концертная программа «Романс, романс… » (Октябрьский дворец, 26 сентября)
Романсы, впрочем, народный артист России оставил на потом, на второе отделение. А в первом звучали арии из опер Генделя, Глюка, Моцарта… Классический, словом, репертуар. И, соответственно, в Оперном или в Филармонии все это звучало бы, конечно, более органично, потому как оперные исполнители поют, как правило, без микрофона -- в специально предназначенных местах с соответствующей акустикой. Акустика же Дворца не предназначена для оперного пения, а любой голос, пропущенный через микрофон, -- это уже, как говорится, совершенно другая история. Видимо, организаторы поскупились на аренду Оперного. Зато билетики для ценителей жанра предлагались от 50 до 800 гривен.
Впрочем, невелика помеха: Хворостовский пел, а зрители хлопали весьма усердно и часто. Даже слишком. Так, аплодисментами сопровождалось каждое произведение, а не номер (три произведения), как это принято во всем мире. (Принято так не по прихоти, конечно: просто слишком частые аплодисменты мешают артисту сосредоточиться и настроиться). Мало того, хлопали и кричали «браво» всякий раз, как только выдавалась какая-либо пауза между пением, а один раз некоторые зрители зааплодировали, даже не дослушав фортепианный пассаж, предварявший последний куплет, посчитав, что это и есть окончание произведения. (Примерно так хлопают школьные друзья своему однокласснику -- начинающему певцу, словно подбадривая его -- дескать, не дрейфь, мы тут сами в первый раз). Аплодисменты словно бы застали певца врасплох. Занервничав, Хворостовский, в очередной раз выйдя с поклоном, схватил вдруг подвернувшийся по руку кусок целлофана, в который были завернуты цветы и шуршание которого, видимо, мешало ему петь, и, жестко скомкав, решительно отнес за кулисы. Залу почему-то этот поступок очень понравился, все опять как-то с облегчением, бурно захлопали, словно бы вместе с этим злосчастным куском целлофана исчезли вмиг последние преграды, разделявшие певца и публику. О, если бы так…
Может быть, поэтому, ввиду изложенных выше причин, в полную свою силу и мощь, знаменитый своей глубиной и сочностью голос Хворостовского зазвучал лишь во время исполнения моцартовских «Фигаро» и «Дон Жуана», видимо, наиболее близких певцу арий, спетых страстно, судорожно, с блеском в глазах. Антракт.
Вторая часть концерта была, собственно, посвящена только романсу и насквозь проникнута традиционно-русским духом тоски и печали по утраченному -- в программе было девять романсов С. Рахманинова на стихи И. Бунина, А. Толстого, Д. Ратгауза. На оформлении сцены, впрочем, это никак не сказалось: по бокам застыли какие-то сине-зеленые кляксы, пущенные осветителем, а с потолка свисал кумачевый, с желтыми кистями в духе соцреализма занавес, оставшийся, видимо, еще со времен отчетных концертов. И в дополнение ко всему, название очередного номера объявлялось из радиорубки таким скрипуче-учительским глуховатым голосом, как на советской пластинке для общеобразовательных школ «Ленин и музыка»: «… больше всего Ильич ценил «Аппассионату» Бетховена… ».
Рахманиновские романсы же, проникновенные и лишенные какой бы то ни было идеологии или помпезности, в исполнении Хворостовского звучали так, как, видимо, и задумывал великий композитор. Резкие, отрывистые рахманиновские аккорды -- скудные, даже суховатые на первый взгляд средства выразительности -- и та же сдержанная, немногословная страстность в голосе Хворостовского. Подчас он словно творил молитву, а не пел. Видно было, что Рахманинов близок по духу Дмитрию Хворостовскому -- его сурово-эмоциональному характеру. Отвергающему внешний лоск, пытающемуся постичь глубину произведения… Бисировал Хворостовский раза четыре -- в перерывах всякий раз выносили на сцену букеты и корзины от представителей властей, бизнеса, организаторов… На «бис» певец исполнил арию Алеко из оперы Рахманинова «Алеко» -- тишина в зале стояла такая, что слышно было, как пейджеры и мобильные телефоны пикают… Бурный фортепианный финал в исполнении Михаила Аркадьева -- и вновь овации, вновь «бис». «Ноченьку», спетую а капелла, Хворостовский посвятил светлой памяти Анатолия Соловьяненко -- за день до этого Анатолию Борисовичу исполнилось бы всего 67…
813Читайте нас у Facebook
