На Черниговщине наконец поймали уникального вора, превратившего свое жилье в неприступную крепость
За
«Родному брату Лёнька нож к горлу приставлял: ты, мол, хорошо живешь, а я плохо. Денег давай!»
Ковпыта — родное село Лёни Калиты — находится в
— Он почти всегда сидит в тюрьме, — объясняет Миша. — На волю выйдет, пару месяцев погуляет — и снова на зону. Но когда освобождался, мы ему старались помогать по-соседски. В этот раз люди тоже давали ему картошку, деньги на сигареты. И поначалу он ничего, держался. Иногда «выпимши» бывал, но кто ж в селе не пьет? Тем более в такой мороз. А то, что он в хате своей нор понаделал, чтобы от милиции прятаться, это не новость. Он таким еще смолоду забавлялся, ходы всякие рыл. Только жил тогда в другом доме, поближе к лесу.
— Я Лёньку с детства знаю, — рассказывает местный егерь Александр Кужель. — У него родители были нормальные — не пьяницы, трудяги. Брат порядочный. В Чернигове сейчас живет, работает, никогда не привлекался к уголовной ответственности. А этот — как перекати-поле. Только школу закончил — загремел в тюрьму по малолетке. Велосипеды воровал, собственному деду сарай спалил. Вышел — и тут же снова сел, за изнасилование. Выйдет, оклемается чуток и давай куролесить. То к брату в город поедет, нож к горлу приставит и говорит: «Ты хорошо живешь, а я плохо. Денег давай!» Точно так же к дядьке родному заявлялся. Тот его из заключения встретить решил: стол накрыл, пятьдесят граммов налил. А Лёнька с ножом на него: гони бабло!
— Он разве что за убийство не сидел, — говорит Николай Булах, участковый инспектор села Ковпыта. — А так весь «букет» за семь ходок насобирал: и кражи, и грабежи, и разбой, и изнасилование, и подделка документов. И в Белоруссии отбывал наказание, и в Украине. Но что интересно: ни одного срока до конца не отсидел. Из каждой зоны освобождался условно-досрочно за хорошее поведение либо под амнистию попадал. О-о, это еще тот субчик! Умеет хорошо говорить и в доверие к людям входит запросто. Последний раз он освободился из заключения полтора года назад. Вернулся в родное село, поселился в заброшенном доме и клятвенно пообещал людям, что с криминалом завязал. Ему поверили и стали всем селом помогать. На работу устроили на лесоповал, дрова привозили бесплатно, давали хлеб, овощи, сало, сигареты, деньги. Он, правда, поначалу старался. Бабкам-дедкам местным помогал по хозяйству. Они же старые тут все, с работой уже не справляются. Так рады были подспорью, Лёньку привечали, угощали и водочки наливали в благодарность. Прошло совсем немного времени, и Люлька стал наглеть. Работать у людей он перестал, а просто ходил по селу и «собирал дань», то есть вымогал деньги и выпивку. В конце концов все закончилось кражами. Люди не жаловались, заявления не писали, но знали, конечно, чьих рук дело. А осенью Калита забрался в дом к пожилому инвалиду и вынес новенький телевизор и
«Никто из милиционеров забраться в нору не мог. Для этого пришлось бы сносить дом»
Пострадавший Дмитрий Бригинец живет один. Образа под рушником, старая грязная печка, стол, две табуретки и железная кровать — вот и вся обстановка в его большом, холодном и сумрачном доме. Можно догадаться, что телевизор и проигрыватель были для одинокого инвалида единственной радостью в жизни.
— Пенсия у меня маленькая, — жалуется дед Дима. — С детства болею полиомиелитом, хромаю. Когда могу — дров себе нарублю, а так сижу один в четырех стенах. Вот и решил взять в кредит телевизор и 
смотреть! Однажды поехал в Чернигов сестру проведать, возвращаюсь — а техники моей нет. Ко мне домой всякий залезть может. Замок допотопный, сельский, подобрать к нему ключ — раз плюнуть. Но милиционеры сказали, что вор через окно залез. В форточку, видать, протиснулся. Я заявление написал, и участковый наш сразу к Лёньке пошел да краденое у него забрал.
*«Я даже не успел толком насладиться новеньким телевизором», — сетует Дмитрий Бригинец
— Изъять похищенное было делом несложным, — говорит Николай Булах. — Продать технику вор еще не успел и держал ее у себя в тайнике. А вот попасть в дом, а тем более найти самого хозяина, было нереально. Проведя двадцать пять лет в тюрьме, Калита хорошо знал, как прятаться от милиции. У Лёни дом был доверху напичкан какими-то преградами и ловушками. По периметру весь обнесен колючей проволокой, а сарай и сваи на входе в дом подпилены (видно, рассчитывал, что крыша строений рухнет на тех, кто за ним придет, но обвалился сарай совсем недавно). В полу устроен тайник, в котором вор держал награбленное. От него неизвестно куда ведут земляные норы. Лёня росточком маленький, метра полтора, худюсенький, как подросток. Вот он эти ходы и выкопал специально под свои габариты. Как заслышит нас — залезет в нору поглубже и притихнет. Никто из сотрудников милиции туда забраться не мог. Для этого надо было сносить дом. Сожительница Люльки Марина (он, кстати, отбил ее у того же несчастного инвалида, которого обокрал) каждый раз объясняла нам, что Лёнька в норе. Мы однажды десять часов его у норы караулили! Как он там высидел — без воды, еды, туалета — не представляю. Одно слово — профессионал.
*Николай Булах: «Весь дом подозреваемого был обнесен колючей проволокой и напичкан разнообразными ловушками»
— За кражу с проникновением против Леонида Калиты открыли уголовное производство, — объяснил «ФАКТАМ» начальник черниговской областной милиции Александр Михайлик. — Сам подозреваемый был отпущен на подписку о невыезде, но к следователю не явился. Правоохранители вынуждены были объявить его в розыск и принудительно доставить на заседание суда. Но сделать это оказалось очень непросто. Преступник проявил незаурядную хитрость. Началось соревнование между милиционерами и злоумышленником на смекалку и выдержку.
— Мы знали, что Лёнька из села не ушел, — рассказывает Николай Булах. — Поэтому методично обследовали все сараи, заброшенные дома, хлева, погреба. А он схитрил: возле десятка безлюдных домов потоптался, наследил, а там, куда на самом деле залез, следов на снегу не оставил. Взял очень длинную доску, поставил один край на землю, другой — на подоконник, влез по ней и доску втянул внутрь. Заколотил изнутри ставни и отсиживался в темноте. Топил, только когда на дворе стоял туман и дыма не было видно.
— А самое обидное, что все это время, пока мы, сбиваясь с ног, искали его, Лёнька следил за нами! — возмущается егерь Александр Кужель. — В накинутой на плечи белой простыне он перемещался перебежками по полю, под заборами, между хатами. Держал нас в поле зрения. А когда мы с милиционерами оказывались от него слишком близко, Лёня мгновенно заворачивался в простыню, падал на снег и замирал. Различить этот «сугроб» где-то под елкой было невозможно. Тем более ночью или во время снегопада.
— Хотя, если бы не снег, его так и не поймали бы, — подытоживает Николай Булах. — В ту ночь мы прошли пешком почти двадцать километров. Была вьюга, с неба не переставая падали крупные хлопья. Мы шли за Лёней, но на дороге его следы, засыпанные снегом, терялись. Нам, промокшим, замерзшим, уставшим, уже не верилось, что операция закончится успешно. Однако преступник совершил ошибку: свернул с трассы в лес. Будь он один, конечно, ушел бы. Но он отправился вместе с сожительницей, и Марина устала, попросилась отдохнуть. В этот момент мы смогли отрезать беглецам путь к отступлению. Лёня не бежал от нас, не оказывал сопротивление. Сказал, что знал: его арестуют именно сегодня.
«Жаль, что попался. На свободе дышится хорошо. Хоть и с туберкулезом»
С Леонидом Калитой корреспонденту «ФАКТОВ» удалось встретиться только с разрешения председателя районного суда Дмитрия Криворученко. Преступник должен был содержаться в следственном изоляторе, но, так как у него открытая форма туберкулеза, его поместили в закрытую камеру областного противотуберкулезного диспансера, под конвой. Лёня оказался действительно маленьким, щупленьким, с живыми карими глазами. Со стороны мы выглядели странно: и я, и мой собеседник сидели напротив друг друга в масках и медицинских халатах, только Лёне еще и сковали руки за спиной. Что, впрочем, совершенно не испортило мужчине хорошего настроения.
— А меня по телевизору показывали, — похвастался он. — И дом мой журналисты снимали, и о том, как я скрывался, рассказывали. Наврали, конечно, много, про норы эти да про ловушки. Я же не такой, я нормальный. Ну ладно, вам я все расскажу по правде. Я, когда в этот раз освободился, вообще решил больше в тюрьму не возвращаться. И ведь сколько старался: соседям помогал, дом приводил в порядок. Самому, правда, тяжко было. Позвал к себе Марину. Она раньше с дедом Дмитрием жила, обхаживала его, а он не ценил. Напьется, буянит... Какой женщине это понравится? Вот я Марине и говорю: иди ко мне жить. Стали мы вместе с ней перебиваться. Она по людям подрабатывает, и я. На лесоповале работал, пока снег не начал валить и машина за лесом не смогла проехать. И что — с голоду помирать? Государство не помогает. Выходил из тюрьмы — дали 20 гривен. У меня ни паспорта, ни прописки. А кто меня работать возьмет с открытой формой туберкулеза? Пока мог, работал. Совсем голодно стало — решился пойти на кражу. Почему именно у этого деда украл — не скажу. Секрет. Самое же обидное, что сдала меня ментам Марина. Наверное, припугнули ее, вот она и раскололась. Но я на нее зла не держу, прощаю. Что с нее взять — слабая женщина. Нашли у меня ворованное — что ж, я не отпираюсь, признаюсь. А в суд тогда не поехал, потому что денег не было до Чернигова добраться. Вот и приходилось прятаться от участкового каждый раз, когда он за мной являлся.
— А как вы об этом знали заранее?
— У каждого человека есть ангелы,- серьезно говорит Лёня. — Мне накануне очередного обыска всегда снился один и тот же сон (какой, не скажу), и я заранее знал, что в этот день ко мне нагрянут милиционеры. Поэтому заблаговременно исчезал. Когда в лес уходил и Марину с собой уводил, тоже чувствовал, что сейчас все зря, что сегодня меня загребут. И интуиция не подвела. Вот я снова здесь, за решеткой. Жаль, конечно. На свободе дышится хорошо. Хоть и с туберкулезом. От этой болячки все мои сокамерники уже на тот свет отправились. А я крепкий, еще сто лет проживу. Просто многое надо успеть. Ведь у меня в 48 лет ни работы, ни дома, ни жены, ни детей. Между отсидками не успевал обзаводиться. Но ничего, еще, может, успею. Радостей в жизни много. Вот вас повидал — радость. Правда, это нечестно, что ко мне девушку на интервью прислали. Сидел бы на вашем месте мужик — я бы слова не сказал. А так за это интервью мне, наверное, пару годков в суде накинут. Но меня ни болезнь, ни тюрьма не сломают. Пока я Богу на небе не понадобился — буду жить и бороться.
За кражу с проникновением Леониду Калите грозит от трех до шести лет лишения свободы.
Фото автора
13427Читайте нас у Facebook
