«Не надо принимать Донецк и Луганск в Россию. Это хомут нам же на шею»
Моему отцу, живущему в Саратове, исполнилось 85 лет. Как-никак, юбилей. Обязательно надо было съездить. Единственный поезд № 108, соединяющий столицу Украины с российским областным центром (иногда называемом столицей Поволжья), ходит всего раз в неделю. Прямого самолета нет, лететь с пересадкой в Москве дорого, к тому же авиационное сообщение с Россией в любой момент может быть перекрыто. Впрочем, плацкартный билет до Саратова тоже стоит недешево — более 800 гривен. Купейный — в три раза дороже. Ехать нужно больше суток.
«Когда дочь по телефону „рапортовала“, что у них в Харькове все нормально и почти спокойно, я не верила — решила поехать и все увидеть собственными глазами»
День рождения у папы был 11 мая. Не слишком удачная дата как по нынешним временам. Доехать туда надеялась без проблем. А обратно? Российское воинство, к примеру, вдруг крикнет: «В День Победы — бей фашистов!» — да как двинет на западную границу… Как потом буду переходить линию фронта? Не скрою, такие нехорошие мысли затаились в душе, что сразу после пересечения границы стала вглядываться в темноту за окном — где стоит припрятанная в кустах военная техника? Но танков не было.
Пограничники и таможенники, как российские, так и украинские, были подчеркнуто вежливы. В петлицах россиян красовались георгиевские ленточки. Но, к счастью, мой слегка подпорченный случайной стиркой украинский паспорт их не смутил. Женщина-офицер доброжелательно улыбнулась и пожелала счастливого пути.
В соседнем купе горячо спорили две пассажирки. Одна — коренная украинка, уже более тридцати лет живущая в России. Вторая — с точностью наоборот: россиянка, три десятка лет обитающая на Полтавщине. Каждая до хрипоты в голосе отстаивала позицию собственной родины. Первая говорила: «Оставьте Украину в покое, дайте независимой державе в центре Европы самой распоряжаться своей жизнью!». Вторая упиралась: «А я все равно считаю, что Россия права, и нам в ее составе жить будет лучше. Надежнее. Старики получат большие пенсии. Я у себя в селе всем пытаюсь это доказать, но меня никто не слушает».
Собеседница из моего купе, прислушиваясь к патриотическим выкрикам, покачала головой.
— Каждая видит только свое. Вот я сама живу в Саратове, ездила к дочке в Харьков, можно сказать, с инспекцией, — улыбнулась она. — Такого насмотрелась по российским каналам: мол, школы не работают, предприятия стоят, кушать нечего. Когда дочь по телефону «рапортовала», что у них в городе все нормально и почти спокойно, я не верила. Решила увидеть собственными глазами. Поехала, побыла там неделю. Убедилась: дети работают, внуки учатся. В магазине выбор продуктов получше нашего. Посмотрела ваши новости — и начала события в Украине понимать по-другому. Не так, как это было дома, в России. У нас ведь все совсем иначе преподносят.
…В первый же вечер моего приезда в родительском доме мы все вместе смотрели телевизор. Показывали сюжет о сражении в Мариуполе, как силовики в ходе антитеррористической операции освобождали захваченное террористами здание областной милиции. Текст, сопровождающий видеокадры, был жутким и явно ложным: «Киевские карательные отряды уничтожают местное мирное население», "…безжалостно, прямо на улицах, они стреляют в людей, вышедших в центр города, чтобы отметить День Победы". Мой отец, глубокий пенсионер, просто поник возле телевизора и чуть не заплакал. Говорю ему: «Папа, у этого „мирного населения“ — автоматы, снайперские винтовки, бронепоезда и даже ракетно-зенитные комплексы, из которых они стреляют по украинским военным вертолетам. Кроме того, примерно треть этих „мирных парней“ — с российскими паспортами!». Но он не поверил.
Единственное, в чем мой папа убежден совершенно точно, так это в том, что притеснения русского языка в Украине не существует.
— Моя дочь живет в Киеве уже двадцать лет, работает в самой тиражной всеукраинской газете, пишет и говорит по-русски и ни разу не сталкивалась с такой проблемой! — всегда горячо заявлял он своим друзьям. — А мои внуки учатся в украинских вузе и школе, говорят на украинском, русском и английском — так что в этом плохого? Этим же гордиться нужно!
Его друзья, такие же пенсионеры, качали головами, но против авторитетного заявления не возражали. Зато в вопросах «передела территории» остались непримиримы.
В положенное время гости пришли на день рождения, искушенные обещаниями украинского холодца и фирменных пирожков с луком. Кстати, продукты на саратовском рынке показались мне весьма недешевыми в пересчете цен по нынешнему курсу: 10 рублей — 3 гривни 20 копеек. Так, килограмм свинины обошелся мне около ста гривен, килограмм сома — 80, один лимон — 10, пучок зелени — 20 гривен.
А один дедушка, которого я знаю несколько десятков лет, сказал мне с порога: «Жива? Слава Богу! Но лучше бы ты никуда отсюда больше не уезжала». И дальше завел политическую беседу: «Насчет Крыма — так и знай: полуостров был, есть и будет наш!». Думала промолчать. В конце концов, юбилейное застолье может обойтись и без дебатов — так всем спокойнее. Но не удалось. После первого же тоста этот гость опять за свое. Выпил рюмку и заявил: «Путин — герой! Воспользовался моментом и провел энергичную и стратегически правильную операцию». Тут и второй гость вторит: «Вот только Донецка с Луганском нам не надо. Это же какой хомут нам на шею! Вот если бы Одессу в придачу с Херсоном и Николаевом…».
«Зачем вам в Европу? Вы Европе не нужны»
В общем, если сформулировать претензии российских пенсионеров к Украине, то картина вышла бы приблизительно такая. Первое: «Крым наш, потому что там Севастополь и база российского флота. Терять контроль на черноморской акватории нельзя». Второе: «Украинское правительство нелегитимное, потому что пункта о „сбежавшем президенте“ в вашей конституции нет. Вот изберете гаранта законным путем — будем с вами считаться!». Третье: «Хоть ваше правительство и нелегитимное, но долги за газ все равно отдайте, иначе отключим его». И напоследок: «Зачем вам в Европу? Украинцы так же, как и русские, не любят и не умеют работать, потому что ленивые. Вы Европе не нужны». Выслушав эти пассажи, дальше молчать я уже не смогла. Банкет плавно перетек в выяснение международных отношений…
Удивили подружки, мои ровесницы. В отличие от пенсионеров, они почти не проявляли интереса к политике. Одна так и сказала: «Я — человек аполитичный. Когда один мой знакомый из Москвы рассылает в соцсетях ссылки на всю эту ерунду, я ее даже не открываю. Как-то он написал, что его чуть не забрали в полицию из-за участия в митинге „за мир“. Но мне это неинтересно, я хочу знать о столичных выставках и премьерах. В общем, я удалила его из списка друзей».
Чуть позже выяснилось, что 18-летний сын этой подружки бросил институт и намерен идти служить в армию потому, что ему самому интересно попробовать «на вкус» военную службу. Я попыталась призвать ее к материнской осторожности и благоразумию: «Может, договоришься в институте? Или справку от врача раздобудешь? Мало ли что может случиться в ближайшие несколько недель…». Но она безмятежно отвечала: «Маша, ну что ты беспокоишься? Никакой войны между нашими народами не будет! Это только журналисты нагнетают обстановку. Наш президент никогда на войну не решится, если только Украина сама не нападет».
…Хорошо, что в Саратове я гостила недолго. Иначе мой язык отсох бы всем и каждому заново рассказывать о событиях в Украине и о том, как их понимают внутри нашей страны. Спустя несколько дней я снова села в поезд Астана — Киев. Проводник — молодой казах с «колорадской» ленточкой на форменной рубашке. Обратная дорога была спокойной. Только часа за три до Киева, когда в туалете закончилась бумага и я попросила положить туда новый рулон, проводник вдруг разозлился: «Ты что, „Правый сектор“, да? Когда по России ехали, помалкивала, а теперь выступать начала. Эх, как чувствовал я! Надо было тебя пограничникам сдать».
18999Читайте нас у Facebook
