Илья Лысенко: "Каждая гривня, перечисленная на обеспечение машин "скорой" в зоне АТО, — это спасенная жизнь"
Для 46-летнего кременчужанина Ильи Лысенко с позывным «Хоттабыч» война пахнет несвежей кровью. Чтобы избавиться от этого запаха, въедающегося в металл его санитарных машин, нужно потратить много сил и перекиси водорода.
Сейчас на фронте небольшое затишье и есть время заняться основательным ремонтом автомобилей. Чаще всего у них летят моторы и ходовые части. Ведь машины приходится гонять по дорогам с огромными колдобинами. Зачастую только исправность техники и ее высокая проходимость спасают жизнь экипажу экстремальной медицинской службы и тяжелораненым, которых они транспортируют.
— Раза четыре мы уходили от смерти лишь благодаря маневренности наших автомобилей, — Илья Лысенко, наконец, соглашается рассказать о самых опасных моментах своей работы в зоне боевых действий. — Как-то — это было под Шахтерском — я со своей маленькой командой на минивэне «Фольксваген Т-5″ пробивался к ребятам из 25-й отдельной воздушно-десантной бригады, которые оказались практически в окружении. К ним никто из санитаров не мог доехать, а мы рискнули. Двигаться предстояло по дамбе, хорошо пристрелянной боевиками. Сзади нас прикрывало несколько БТРов. Оторвавшись от бронетехники на приличное расстояние, мой автомобиль, как оказалось, стал отличной мишенью для террористов, которые открыли минометный обстрел спереди. Я — резко по тормозам и дал задний ход. Хорошо, машина полноприводная, скоростная. Еду, а меня мины „догоняют“, ложась одна за другой перед лобовым стеклом. Если бы, не приведи Бог, на дамбу заехала тяжелая техника, мы все там бы и остались. Так что „хоттабычмобиль“ (так называют наш маневренный транспорт на фронте) предотвратил еще и потери среди военных.
*"С транспортом, который не может развить скорость хотя бы до 170 километров в час, на фронте делать нечего», — говорит Илья Лысенко (фото автора)
А в окружение к десантникам Илья все же прорвался. На следующее утро он, пока еще вся бригада медицинской помощи спала в лесопосадке, решил пробираться в Шахтерск самостоятельно, понадеявшись на крепкий предрассветный сон боевиков. Риск был оправдан. Он смог вывезти из окружения четырех раненых, в том числе двух тяжелых.
— Но без приключений тогда не обошлось, — улыбается в роскошные черные усы мой собеседник. — Это же только на картах у военных обозначены границы контролируемых сторонами населенных пунктов… В общем, прозевал я нужный мне поворот и на полной скорости, с сиреной и мигалкой километров на сорок углубился на территорию сепаратистов. Что оказался не там, где надо, понял, когда увидел мужиков с автоматами, пьющих пиво у магазина. Они от удивления только проводили мою машину изумленными взглядами. Когда же я, доехав до тупика, развернулся и промчался мимо них в обратном направлении, боевики так же продолжали пить пиво, все еще, видимо, не понимая, что происходит…
Но война — это не веселые приключения, а тяжелая, изнурительная работа. Бывало, за день, как, например, в августе, при освобождении нашими войсками Углегорска, ежесуточный пробег автомобилей санитарного подразделения «Хоттабыча» составлял около тысячи километров. Тогда пришлось вывозить не только раненых, но и гражданских, и погибших. Среди последних, увы, были друзья, знакомые команды.
«Хоттабычмобили» прорывались также в терминал Донецкого аэропорта начиная с осени. А за пять самых горячих дней января вывезли оттуда порядка 140 человек раненых — «киборгов» и тех, кто обеспечивал им прикрытие…
У каждого экипажа есть журнал регистрации перевезенных людей с указанием места службы и мобильного телефона. Но «Хоттабыч» не ведет регулярного подсчета спасенных. Говорит, он вместе с командой работает не на цифры, а на конечный результат. Их девиз: «Быстро, насколько это возможно». Забрать, стабилизировать состояние тяжелораненого и доставить в ближайшую больницу, где есть специалисты, они успевают в так называемый золотой час, когда врачи еще в силах сделать то, что порой кажется невозможным.
На войне Илья Лысенко, бывший морской пехотинец и сын офицера, с апреля прошлого года. Удостоен награды — ордена «За мужество ІІІ степени». А в волонтерскую деятельность включился во время Майдана. Штаб национального сопротивления направил Илью охранять имущество поликлиники в имении беглого президента. Туда начали поступать для лечения бойцы Нацгвардии, и он взял на себя функции обеспечивать их медицинскими препаратами. Так познакомился с врачом Арменом Никогосяном («ФАКТЫ» о нем не раз писали), который приезжал к солдатам. Сообща стали помогать и первому батальону Нацгвардии в Новых Петровцах. А когда это подразделение отправили на Донбасс, Илья с Арменом поехали вслед за ним на машине медпомощи, которую выделил Штаб национального сопротивления. На той самой «скорой», что возила раненых с Майдана.
Сейчас команда «Хоттабыча» состоит из четырех скоростных автомобилей, на каждом из них работает по два человека. В машинах есть все для того, чтобы раненый, у которого бьется сердце и есть дыхание, доехал в стабильном состоянии до ближайшего лечебного учреждения. К сожалению, в экипажах отсутствуют профессиональные медики.
— Я мечтаю хотя бы о фельдшере, — грустно улыбается Илья. — У меня работают в паре водитель и нотариус, водитель и бизнесмен, водитель и водитель… Почему врачей-резервистов так не хватает на фронте?
В зоне военных действий волонтеров знают все. Их автомобили имеют одинаковые расцветку и буквы на номерных знаках — «АSАP» (аббревиатура с английского «As Soon As Possible», что значит «как можно скорее»). Только они умеют так «летать» по фронтовому бездорожью.
— Мы сделали ставку именно на скорость доставки тяжелораненых бойцов в ближайшие медицинские учреждения, — продолжает Илья. — И этим отличаемся от других санитарных служб, работающих рядом с линией столкновения. С транспортом, который не может развить хотя бы 170 километров в час, там нечего делать. Это камикадзе, мишени для боевиков. Однажды на «Фольксвагене Т-5» нам довелось уходить от танкового обстрела по пересеченной местности на рекордной скорости — 196 километров в час. Правда, после этого мотор «накрылся», но зато он свою функцию выполнил.
Тот легендарный «Фольксваген» передал ребятам доброволец и общественный деятель Алексей Мочанов, подключив к его покупке в складчину футболиста Александра Шовковского с другими игроками «Динамо», телеведущего Савика Шустера и зятя бывшего мэра столицы Леонида Черновецкого. Позже жители маленького городка Борщев Тернопольской области передали «Мерседес». Еще одну машину пригнала украинская диаспора из Италии. «Форд» куплен одесской медицинской компанией «Инто Сана»…
— Почти весь наш транспорт пересек границу нелегально, — выдает «военный секрет» Илья. — Законно машины не пропустили бы, поскольку они уже отработали свой ресурс за границей и не соответствуют экологической норме Е-4. Но большинство из этих авто соответствуют норме Е-3, в то время как отечественные «ГАЗели» и «УАЗы», которые используются в службе скорой помощи, тянут на «двойку». За наши машины не заплачен налог государству, поэтому их невозможно поставить на учет, а следовательно, нельзя ездить по дорогам Украины. В зоне АТО таких автомобилей, как минимум, тысяча. И они уже спасли столько людей, что давно «искупили свою вину». Я написал об этом в письме на имя министра МВД Арсена Авакова, попросил его найти способ легализации подобного транспорта.
С водителями, не реагирующими на спецавтомобили с проблесковыми огнями и сиренами, а значит, не уважающими жизни, которые они пытаются спасти, «Хоттабыч» справляется сам. Он знает не один способ, как заставить наглеца уйти в кювет без соприкосновения. Но случалось, признается Илья, останавливался и бил морду самым неуступчивым.
В мирной жизни Илья Лысенко занимал управленческие должности в страховых и лизинговых компаниях, крупных корпорациях, работал кризис-менеджером. Эти обязанности требуют от человека определенной силы воли и умения не допускать патовой ситуации в деятельности фирмы, успешно выводить ее из сложных ситуаций. Собственно, сейчас он занимается тем же, только в условиях войны. В задачи «Хоттабыча» входит эвакуация раненых, планирование деятельности своего подразделения, его материальное и финансовое обеспечение, сбор и обработка информации о положении на фронте.
— Так что же показывает ваш анализ? Сколько продлится перемирие?
— Боюсь выглядеть пророком или пессимистом, но обострение ситуации может начаться со дня на день, — отвечает Илья. — Если бы Россия не желала продолжения войны, она не стягивала бы технику и живую силу в таких масштабах на Донбасс, не укрепляла бы там свои позиции. Поэтому все должны быть готовы к новому, еще более жестокому витку противостояния. Увы, никто из наших руководителей так и не определил конечной цели этой войны. Где она должна закончиться? На тех позициях, на которых мы закрепились? На границе Украины с Российской Федерацией?
За минувший год Илья во многом успел разочароваться, но о том, чтобы перестать заботиться о защитниках суверенитета страны, даже не думает.
— За четыре года активных военных действий в Югославии, которая, в конце концов, распалась на несколько государств, было убито 150 тысяч человек, — объясняет он свою позицию. — Сколько в результате этого конфликта стало инвалидами и пациентами психиатрических клиник, доподлинно неизвестно, но, полагаю, тоже много. Я не хочу, чтобы Украина повторила югославский сценарий. Не хочу, чтобы спустя несколько лет в каждой подворотне и в каждом переходе стоял забытый государством калека с протянутой рукой. Поэтому я со своей маленькой командой сейчас на передовой.
Илья оставил попытки наладить сотрудничество со штабом Нацгвардии и Министерством обороны, поняв, что если обсуждать все вопросы с генералами, то потери на фронте значительно вырастут. Он действует через командиров подразделений, реально владеющих ситуацией. В случае необходимости бойцы подают ему сигнал «SOS» по мобильному. И поэтому команда «Хоттабыча» всегда впереди остальных санитарных служб. Такая же связь у Ильи и с врачами. Как только на «борту» его спецавтомобиля появляются «трехсотые», он сообщает об этом медикам, и к моменту прибытия в больницу там уже все готово для реанимационных мероприятий.
— Никогда не забуду обгоревшего парня, который сильно переживал по поводу того, что он теперь урод и его не полюбит ни одна девушка, — отводит в сторону взгляд Илья. — А потом я узнал, что он умер…
У «Хоттабыча» есть свое кладбище. Оно существует только в его памяти. Там похоронены отдельные части тел убитых и раненых. Руки, ноги… Иногда их отдают ему хирурги. В самом деле, куда девать эти «отходы»? Он предает их земле.
— От чего чаще всего погибают на войне?
— Можно сказать, и от того, что бойцы не умеют правильно оказывать первую медицинскую помощь — их этому не учили. Я видел умершего от кровопотери с двумя наложенными жгутами. Но все-таки чаще в смертях наших ребят виновато пьянство. Оно просто разлагает воинские подразделения изнутри. Вы понимаете, что такое пьяный человек с оружием в руках? Он может ходить по улицам и стрелять куда попало. А следить за порядком некому — милиция боится, комендатур нет, военная прокуратура бездействует…
— Но людей, готовых работать на мир, а не на войну, все же больше, — подводит итог беседе Илья Лысенко. — Я зарегистрировал благотворительный фонд под названием «АСАП ЕМС Хоттабыч», на который приходят пожертвования для ремонта и обеспечения автомобилей скорой помощи, работающих в зоне АТО. Каждая перечисленная на него гривня — это спасенная на войне жизнь. По грубым подсчетам, транспортировка раненого с поля боя в больницу с учетом содержания техники в хорошем состоянии (а другого быть не может!) обходится нам в полторы тысячи гривен. В так называемое перемирие мы не меньше нуждаемся в средствах, чтобы, если вдруг завтра вновь прольется кровь, смогли молниеносно выполнить свое задание…
1638
P. S. Благотворительные взносы в поддержку экстренной медицинской службы команды «Хоттабыча» можно перечислить на карту номер 4149 5070 1984 5708 в «Райфайзен банк Аваль» на имя Ильи Лысенко. Связаться с «Хоттабычем» можно по телефону 068−955−40−66.
Читайте нас у Facebook
