Вдова Олеся Гончара: "Олесь Терентьевич был убежден, что на фронте ему спасли жизнь молитвы бабушки"
Произведения Олеся Гончара «Земля гуде», «Прапороносцi», «Людина i зброя», «Циклон», «Бригантина», «Тронка», «Собор», «Твоя зоря» и многие другие знакомы миллионам читателей еще со школьной скамьи. Но жизнь самого писателя не менее интересна, чем его творчество.
О том, каким он был человеком, «ФАКТАМ» рассказала вдова Олеся Гончара Валентина Даниловна.
Мы беседуем у Валентины Даниловны в ее киевской квартире, в кабинете, где Олесь Гончар работал много лет — с 1949 года по 1995-й, до самой смерти.
*Валентина Гончар (фото автора)
— На стенах — любимые картины мужа, на полках в шкафу — многочисленные отечественные и зарубежные издания его произведений, подарки коллег, книги с автографами Остапа Вишни, Михаила Шолохова, Андрея Малышко, Виктора Астафьева, Чингиза Айтматова и других известных писателей, — говорит Валентина Гончар. — Все осталось, как было при Олесе Терентьевиче. Та же мебель, которую мы купили у сына Максима Рыльского Жоржа. Видите, деревянный стол инкрустирован слоновой костью. В квартире остались стулья и комод, а диван и кресла мы отвезли на дачу в Кончу-Озерную. Даже цветок на подоконнике — кротон — с тех времен, когда был жив муж. Ездили с ним в Венгрию, я увидела это растение и оно мне так понравилась, что мы его купили. Перевезти через границу кротон было не так просто. Но растение почему-то не прижилось, и я повторно приобрела такой цветок уже в Киеве. У нас дома бывали певец Иван Козловский, американский прозаик, лауреат Нобелевской премии Джон Стейнбек, писатель Чингиз Айтматов…
— Олесь Терентьевич прожил 77 лет. Помните, как он отмечал свои дни рождения?
— Не сказала бы, что муж любил пышные торжества. Много было поздравлений с 75-летием. Запомнилось, к примеру, что Борис Патон подарил мужу орхидею, выращенную в киевском ботаническом саду. Я ее даже засушила. Однако самым незабываемым стало празднование 50-летия Олеся Терентьевича в 1968 году. В консерватории состоялся его творческий вечер. Народу пришло невероятное количество. Желающих во что бы то ни стало прорваться внутрь пришлось оттеснять конной милиции. Празднование мы планировали продолжить в ресторане. Уже зарезервировали зал, но были вынуждены банкет… отменить.
— Почему же?
— Когда мы готовились к юбилею, состоялось заседание ЦК Компартии Украины, на котором Олеся Терентьевича начали громить за его роман «Собор». Произведение уже вышло большим тиражом. И начался такой переполох! Мужа обвиняли в том, что он написал антисоветский роман. Кричали, что это спад в его творчестве. Читатели высоко оценили роман, а чиновники… испугались, что недосмотрели. Олесь Терентьевич тогда на своем творческом вечере впервые назвал когорту этих бюрократов «вельзевулами» (в христианских представлениях Вельзевул — глава злых духов, сатана. — Ред.). Сначала были хвалебные рецензии, литературоведческая элита приняла роман на ура. А потом до чиновников вдруг дошло, что произведение направлено против них. В нем ведь идет речь об уничтожении памятников духовности, о безответственном загрязнении окружающей среды и многих других насущных проблемах. Думаю, само название романа не на шутку напугало бюрократов. Произведение запретили. Тех, кто поддерживал «Собор» (а таких было немало), выгоняли с работы, а в отношении Олеся Терентьевича началась самая настоящая травля. Накануне юбилея из редакции одного криворожского издания в Союз писателей прислали стопку газет с разгромной публикацией о романе. А в день рождения Олесю Терентьевичу пришла анонимная телеграмма: «Вам сейчас ничего не остается, кроме как пустить пулю в лоб». Жаль, что телеграмма не сохранилась… На протяжении 20 лет «Собор» не печатали. И только в конце 1980-х роман вышел в Москве на русском языке, а потом в Киеве — на украинском.
— Написать и опубликовать этот роман, да еще так смело назвать его в 1968 году, когда господствовал атеизм, не каждый бы решился.
— Олесь Терентьевич не боялся — не случайно на фронте ему дали три медали «За отвагу». Он был мужественным человеком. Год находился в плену, несколько раз оказывался на грани жизни и смерти. Ушел на фронт добровольцем в 1941 году в составе студенческого батальона. Первое ранение получил во время обороны Киева, на реке Рось. Потом был ранен еще дважды. Всю жизнь прожил с осколком в ноге. Вспоминал, как не раз удавалось спастись просто чудом. Однажды во время обстрела находился в окопе. Вокруг рвались мины и снаряды. И вдруг будто какая-то неведомая сила заставила его перейти в соседний окоп. А спустя минуту на том месте, откуда он ушел, разорвался снаряд. Олесь Терентьевич был убежден, что на фронте ему спасли жизнь молитвы бабушки, которая воспитывала его с двух лет и очень любила. Он ведь рос без матери, она умерла, когда Олесь был совсем ребенком. Мистических случаев в годы войны он вспоминал несколько. Как-то сопровождал колонну с боеприпасами. Ехал верхом. И вдруг лошадь наступила на мину. Животному оторвало ногу, а мужа лишь оглушило взрывом. А не чудо ли, когда в окно комнаты, где Олесь сидел на кровати, влетел снаряд, прямо к ногам мужа упал шкаф, обрушилась стена, а ему — ничего!
— Олесь Терентьевич был верующим человеком?
— Да. На Пасху и Рождество шел к Владимирскому собору, смотрел на купола и молился, но зайти внутрь, как говорил, его что-то не пускало. У нас было не одно издание Библии. Дома муж часто цитировал Иисуса Христа: «Я пришел в этот мир, не чтобы мне служили, а чтобы я мог послужить людям». Этим Олесь Терентьевич руководствовался в жизни.
— Вы рассказали, какие чудеса сотворили молитвы бабушки вашего мужа. А его собственная вера помогала?
— У мужа всю жизнь болели почки. Простудил их в годы войны, когда в марте он и другие бойцы стояли по пояс в ледяной воде. В зрелые годы Олесю Терентьевичу пришлось сделать операцию. Удалили камень. Но послеоперационная рана не заживала. Врачи решили удалить почку. Убедил не делать операцию писатель Юрий Яновский, который жил с нами на одной лестничной площадке. Ему в свое время удалили почку. И он сказал мне: «Боритесь! Но ни в коем случае не соглашайтесь на операцию. Говорю вам, так как знаю, что это такое». А потом приехал из Москвы профессор и во время консилиума сказал киевскому коллеге, который должен был оперировать Олеся Терентьевича: «Да вы что? Он же молодой! Удалять не надо». И случилось чудо: рана стала сама собой заживать. Бог помог!
— С интересом прочла «Дневники» Олеся Гончара, изданные вами после его смерти. Очень понравилась мысль: «Чиновников любого ранга, которые по своей натуре или по болезни никогда не улыбаются, нужно освобождать от работы с людьми и направлять на охрану в места вечного покоя и скорби (кладбища)».
— Да, так он считал. Помню, когда мы ездили в Трускавец, нас в столовой санатория непременно сажали вместе с каким-нибудь крупным чиновником — секретарем обкома или его замом. Если муж знал о его неблаговидных делах, мог за столом не произнести ни слова. Я просила Олеся: «Ну поговори с ним о чем-то: о погоде, еде… Неудобно ведь — обедаем вместе!» Муж отвечал: «Не буду, потому что он — мурло!»
— Как Олесь Терентьевич работал?
— Не знаю, как мужу удавалось успевать все. Он ведь был и общественным деятелем. Но главным являлось творчество. Бывало, Олесь Терентьевич так увлекался работой, что мы не шли на чью-то свадьбу или день рождения. Пригласившие обижались на нас и, наверное, думали, что мы экономим на подарке. Но причина была в ином: муж писал! Рабочие заметки обычно делал на клочках бумаги, раскладывал их на полу и конструировал из этих записей произведение, а я помогала — печатала на машинке.
— Чем увлекался Олесь Гончар, кроме писательского труда?
— Одно время коллекционировал живопись, но потом к этому охладел. Литература была его жизненным смыслом и основным хобби. Муж считал ее последней надеждой отстоять добро в борьбе со злом.
— Каким он был в быту?
— Непритязательным, но любил белые рубашки и скатерти. По хозяйству ничего не делал — на это не было времени, хотя многое умел. В детстве и юности ведь приходилось самому заботиться обо всем — от пуговицы до книжки.
— Вы прожили вместе почти полвека. Муж часто делал вам подарки?
— Дарил цветы. Чаще — розы, которые очень любил. А на вещи давал деньги, чтобы я купила именно то, что нужно. Из-за рубежа привозил подарки мне и детям. Но был человеком непрактичным и не знал наших размеров. Помню, купил в какой-то стране кожаное пальто, оно оказалось мне мало. Вообще, Олесь Терентьевич был немеркантильным, щедрым.
— По тем временам он ведь хорошо зарабатывал?
— Конечно. Мы жили обеспеченно. Тогда государство заботилось о писателях — для них строилось жилье, дома творчества. У нас была и есть дача в Конче-Озерной. Правда, сейчас по сравнению с домами «крутых» это просто хатка. Первым автомобилем мужа стала «Победа». Он ее водил на отдыхе в Днепропетровске, куда мы лет десять подряд выезжали на лето. Но, несколько раз сбив телеграфные столбы, муж к вождению охладел. Позже были автомобили с водителями. Последней машиной стала «Волга».
— Какое у вашего мужа было любимое блюдо?
— Гречаники и салаты. Гурманом он не был. Всегда вспоминал голодные годы.
— От чего умер Олесь Гончар?
— Он перенес три инфаркта и три инсульта — все очень близко принимал к сердцу. Сказалась и война, конечно. В последнее годы муж очень мучился. Болела нога, в которой остался осколок. Из-за боли не спал ночами. Порой жить становилось невмоготу. Последнее время новых произведений не писал. Осталось желание работать, а сил не было. Как-то сказал: «Валя, если бы мне сейчас теперешняя мудрость и прежняя сила, я бы горы свернул».
— Как считаете, Олесь Терентьевич был счастливым человеком?
— В определенные моменты. Быть счастливым постоянно невозможно…
— Дети пошли по стопам отца?
— Сын Юрий стал биологом, дочь Людмила — переводчиком с английского языка. Писательский дар передался внучке Лесе.
— Валентина Даниловна, вашего мужа нет уже двадцать лет, а его произведения не утратили своей актуальности, и память о нем жива.
— Да, это так. И я хотела бы поблагодарить тех людей, которые помогают ее сохранять. В частности, руководство Союза писателей Украины. Они ежегодно приносят цветы на могилу Олеся Терентьевича, вместе с коллегами из Германии основали литературную премию имени Олеся Гончара, планируют создать в Харьковском университете, где он учился, музейную аудиторию. Хочу сказать спасибо вузам в Днепропетровске, Полтаве и Херсоне, где в день рождения Олеся Гончара устраивают научные конференции, посвященные его творчеству. И, конечно же, киевской школе № 76, которая носит его имя. Школа помогла издать библиографический указатель к 90-летию Олеся Терентьевича. Спасибо всем меценатам, благодаря которым выходят книги мужа.
Фото в заголовке с сайта day.kiev.ua
2172Читайте нас у Facebook
