Марко Мюллер: "Я давно искал место, где соединились бы Восток и Запад. Одесса подходит для этого идеально"
Одной из «фишек» завершившегося Одесского международного кинофестиваля стал заявленный проект сотрудничества с Пекинским кинофестивалем. Такое предложение внес всемирно известный киновед, нынешний директор международных программ Пекинского кинофестиваля Марко Мюллер. Он — бессменный руководитель Венецианского кинофестиваля с 2004 по 2011 годы, также возглавлял международные фестивали в Риме, Роттердаме и Локарно, участвовал в организации киносмотров в Турине и Пезаро. Мюллер также выступает как продюсер. Среди продюсированных им фильмов — оскароносный «Ничейная Земля» («No Man’s Land») Даниса Тановича.
— Я, вероятно, самый подходящий гость для многонациональной Одессы, — говорит Марко Мюллер. — Ведь я наполовину швед, а на четверть итальянец и еврей. Впрочем, фестиваль — это территория без национальностей, без границ и паспортного контроля. Если честно, то я давно искал место, где могут соединиться Восток и Запад. Одесса подходит для этого идеально. Во время пребывания в вашем прекрасном городе у меня возникла идея культурного обмена между Одесским и Пекинским фестивалями. Сейчас могу сказать: я готов участвовать в этом проекте.
— В киноменеджмент вы пришли более 30 лет назад, хотя, насколько известно, не были профессионалом в этом деле…
— Верно, но это опять-таки связано с… Китаем (улыбается). История довольно-таки курьезная. Дело в том, что по первому образованию я антрополог. В 1974 году я попал в Китай в составе группы итальянских студентов, потом решил заняться исследованиями в этой стране. Подал заявку на стажировку в Академию социальных наук Китая. Но, приехав в Пекин, обнаружил, что это заведение три года назад закрыто. Мне порекомендовали сосредоточиться на изучении массовой литературы и направили в Маньчжурию. Там в свободное время я стал ходить в кинотеатры. За несколько лет пересмотрел массу лент — не только местных, китайских, а и зарубежных. Меня это буквально ошеломило, и по возвращении домой я оставил университетскую карьеру, посвятив себя организации фестиваля китайского кино.
Уже в 1981 году в Турине состоялась самая большая ретроспектива китайского кино, в программу которой вошли 135 фильмов из Поднебесной.
— Вы дебютировали в качестве директора на Роттердамском фестивале?
— Совершенно верно. Директор этого фестиваля Хуберт Балс был моим другом, и после его смерти административный совет кинофорума обратился ко мне с предложением возглавить его. Я выставил условие: перееду в Нидерланды — не очень-то приветливую для южанина страну, если смогу воплотить в жизнь планы моего покойного друга. Получив согласие, я создал кинорынок Роттердамского фестиваля и Фонд Хуберта Балса.
— Верно ли, что этот фонд помог в создании украинского фильма «Племя»?
— Это правда. Хуб научил меня одной важной вещи: неправильно создавать фестиваль только из тех фильмов, которые уже существуют. В нем должны быть картины, которых пока нет, но ты хотел бы, чтобы они появились. Созданный нами фонд до сих пор поддерживает кинематографистов, режиссеров, которыми мы восхищаемся.
Я очень рад, что мы поддержали режиссера Мирослава Слабошпицкого. И, снимая свой первый полнометражный, очень личный фильм, ему не пришлось подстраиваться под мнения иностранных продюсеров.
Когда я находился в жюри Ереванского фестиваля, нашим общим решением «Племя» было отмечено специальной премией как один из лучших фильмов. Вообще же эта лента получила более 40 международных наград, среди которых Гран-при Недели критики Каннского кинофестиваля и приз Европейской академии за лучший дебют. С неподдельным интересом и восторгом смотрели ее и на Одесском фестивале. (В украинский кинопрокат «Племя» выйдет 11 сентября. — Авт.).
— Под чьи-то мнения вряд ли подстраивается и другой украинский режиссер — Сергей Лозница…
— Расскажу вам любопытную историю. Мало кому известно, что фильм Лозницы попал в Канны после того, как мы пригласили режиссера его на Венецианский фестиваль. В последний момент представители Канн сказали, что хотят эту картину себе. И режиссер предпочел их. Именно после показа в Каннах Лозница стал известен и сегодня имеет возможность «играть по своим правилам». При этом опирается на поддержку германских продюсеров, которые вполне способны найти понимание и в других странах Западной Европы. Кстати, сейчас появилась весьма любопытная работа другого вашего соотечественника, режиссера Сергея Мокрицкого.
— Вы имеете в виду фильм «Незламна»?
— Да, в русском варианте картина называется «Битва за Севастополь». Это — некое переосмысление советского кино на военную тематику, уникальный фильм на стыке украинского и российского кино. Я страшно удивился такому творческому союзу, вне зависимости от нынешних взаимоотношений двух стран.
По роду своей деятельности я смотрел практически все картины, снятые в России за последние несколько лет. Должен сказать, что «Битва за Севастополь» на голову выше их! Об этом свидетельствуют и сборы в российском кинопрокате — уже 445 миллионов рублей. А еще — премия Пекинского международного кинофестиваля 2015 года за исполнение роли главной героини — женщины-снайпера Павличенко, которую сыграла Юлия Пересильд.
— Марко, вы оставили пост арт-директора Римского международного кинофестиваля, который занимали с 2012 года…
— Тому есть несколько причин. Мне уже 61 год. Большинству из тех, с кем я работал над «римскими программами», нет еще и сорока. Я уже не так пристально слежу за всем, что происходит в киноиндустрии.
Еще мне показалось, что в Риме на культурную сферу начинает давить не только экономика, а и политика. Это означает, что мы попадаем в состояние постоянного конфликта интересов, когда приходится злоупотреблять служебным положением. С подобным мириться невозможно!
— Что самое сложное в вашей профессии?
— Наиболее трудно — говорить «нет» тысячам режиссеров и продюсеров. На многих кинофестах им обещают: «Мы не можем взять вас в конкурс, но у нас есть отличное местечко в другой секции». Однако параллельные программы не могут превращаться в «запасную парковку» для фильмов, которым не нашлось места в основном конкурсе.
Выбирая картины на фестиваль, вы не должны руководствоваться идеологией. Вы не можете взять фильм только потому, что он освещает актуальный политический вопрос. В таком случае, почитайте статью в журнале — это легче и не так дорого.
Чудо фестиваля в том, что сложный фильм, требующий понимания, может быть успешным. Недавний пример: в Риме у меня была мировая премьера картины Алексея Германа «Трудно быть богом». Это шедевр, который длился почти четыре часа и прошел с успехом.
Об этом можно рассуждать долго, но признаюсь: все три года работы в Риме я обдумывал возможность параллельной деятельности в Швейцарии, где преподаю на кафедре кино Академии архитектуры в Мендризио. Я вынашивал планы воплощения проекта Федерико Феллини «Прекрасный хаос», над которым он работал именно в Швейцарии в последние годы жизни. На мой взгляд, данная концепция прекрасно подходит для описания времени, в котором мы живем. Времени заготовленной дисгармонии. Потому я со своими единомышленниками буду готовить проект, отражающий современное хаотическое слияние различных искусств: кино, театра, визуал-арта. Думается, все должно получиться. Ведь у меня уже имеется опыт «ухода из профессии».
— В каком смысле?
— Как-то я на пять лет оставил фестивальный бизнес и стал продюсером. Мне повезло: фильм, который я продюсировал — «Ничейная земля» Даниса Тановича — получил «Оскар». Вообще же, культурные ориентиры и ценности постоянно меняются, и мне кажется, что я в состоянии их полностью переиграть. Огромные возможности в этом отношении дает Пекинский кинофестиваль.
Больше всего меня поражает скорость, с которой в Китае соглашаются на какие-то важные изменения. Например, в течение десяти дней власти страны согласились ввести в руководящие органы фестиваля 12 иностранцев. Причем, этим иностранцам предоставлена не только полная самостоятельность в работе, но от них ждут советов, подсказок, в каких направлениях следует действовать.
Общаясь там напрямую с политическими руководителями, я поинтересовался, кинематография какой страны, какой части мира их особенно волнует, чтобы уделить этому более серьезное внимание.
— Возглавляющий Каннский фестиваль Тьерри Фремо твердо убежден: лучше американского кинематографа сегодня в мире нет. Об этом он говорил, в частности, и на Одесском фестивале.
— Диалог между западноевропейскими фестивалями и крупнейшими звездами американских киностудий не происходит на равных. Он складывается, только если американская сторона решает, что им нужна европейская платформа.
В последние годы продюсеры, режиссеры, дистрибьюторы часто говорят, что в мире должно быть установлено равновесие трех сил. Это Каннский кинофестиваль — своеобразная международная ярмарка, где представлено все новое, что происходит в мире кинематографа. Второе место — Торонто (Канада), который открывает дверь на североамериканский рынок. Третьим, еще не до конца сформированным элементом является рынок восточноевропейско-азиатский. Китай обладает огромным кинематографическим потенциалом. Именно потому я предложил руководству Одесского международного кинофестиваля развивать сотрудничество в этом направлении.
864Читайте нас у Facebook
