Валентина Олефиренко ("Мэм"): "Я спокойно приняла приглашение встретить Новый год на передовой"
В лексиконе этой женщины не существует слов «невозможно» и «не смогу». «Мои студенты берутся за любую работу в оценке крупных предприятий и выполняют ее отменно», — после этих слов Валентина Леонидовна приводит несколько примеров, подтверждающих это. «А в Песках я оказалась по приглашению Дмитрия Яроша, — улыбается профессор одного из частных университетов Киева. — Он предложил встретить Новый, 2015-й год… неподалеку от Донецкого аэропорта. И приписал в сообщении: „Безпеку і добрий настрій гарантуємо, але війна…“ Все. Вызов был брошен. Разве я могла не поехать?» О той поездке волонтера, которая помогает добровольческому подразделению покупать дорогостоящие приборы, машины и кареты скорой помощи, ходят легенды. Потому что из груженого джипа в Песках тогда вышла женщина… в белой норковой куртке. «Это мой маскхалат, — пошутила гостья. — А под ним у меня бронежилет». С этого момента бойцы поняли: своя. Так и относятся к «Мэм» — такой позывной у Валентины Леонидовны. В ее киевских квартирах обязательно живет кто-то из добровольцев, а она вынуждена постоянно готовить голубцы и налистники. «У меня есть подозрение, что именно за них мне и дали народную награду», — смеется профессор, приглашая меня попробовать свои фирменные блюда.
«Пообещала, что последний раз погружусь на глубину в 70 лет»
Дверь в парадное дома, где живет Валентина Леонидовна, выкрашена в желто-голубой цвет. Услышав приветствие «Слава Украине!», консьержка сразу объясняет: «Квартира номер 15, третий этаж, от лифта налево и налево». Здесь все хорошо знают, кто такая «Мэм» и чем она занимается. Наша беседа затянулась надолго. В ней участвовала Маруся «Зверобой», которая готовит десантников к службе в армии. Кроме этой легендарной красавицы в доме Валентины Леонидовны находились Яна Зинкевич и отец ее будущего ребенка Максим Кораблев, которые сегодня расписались в Днепре.
— Я сейчас покажу вам ту самую историческую шубу, — Валентина Леонидовна повела нас на балкон, переделанный под гардеробную. — Почему я в ней поехала в зону АТО? Так удобно и тепло. Я ничуть не пожалела о том, что выбрала именно ее. А это белый костюм, в котором я получала награду. Я вообще люблю светлые наряды. Видите, сколько у меня белых костюмов.
— Вы можете сами себе дать определение? Кто вы? — спрашиваю Валентину Леонидовну.
— Человек, который небезразличен. Наверное, мое предназначение в жизни — кому-то помогать. С самого детства я лечила котов, собак. Постоянно занозы вытаскивала, поэтому булавка всегда была приколота к одежде. Я не могу оставаться равнодушной, если кому-то плохо.
— Почему вас называют «Мэм»?
— В 1993 году я вошла в состав комиссии по разделу Черноморского флота. И в Балаклаву приехала как один из оценщиков. Мужчины-прокуроры ходили на корабли. А в мой адрес моряки сказали: «Баба на корабль не зайдет». Очень интересно было наблюдать за жизнью закрытого морского городка. Жены офицеров, отправив утром детей в школу, собирались на набережной попить чаю. Когда я ходила в магазин, за мной бежала местная детвора и дразнилась: «Это та тетка, которую на корабль не пускают». И тогда я поспорила с моряками, что устраню неполадки в ряде приборов быстрее, чем положено по нормативам. Они начали надо мной не просто смеяться, а ржать. А я все починила. Ведь заканчивала приборостроительный факультет Киевского политеха. Причем получила диплом с отличием.
— Странный выбор для девушки…
— Вообще, я хотела заниматься магнитно-резонансными томографами. Мне это было интересно… После того как я починила приборы, моряки сказали: «На корабль может зайти только мать с хлебом». Я напекла пирогов и поднялась на борт. После этого ко мне стали уважительно обращаться — «Мэм».
В Балаклаве был единственный на весь Советский Союз ремонтный завод подводных лодок. Я оценивала это предприятие. Чтобы все увидеть, нужно было опуститься под воду в батискафе. Я отказалась, потому что боялась. И представьте себе: в 57 лет занялась дайвингом, надела маску и ласты.
— Как это произошло?
— Меня увлекли такая же сумасшедшая, как и я, приятельница и Игорь Копылов — дайвмастер высочайшего класса. В Египте они мне сказали: «Ты должна посмотреть подводный мир. Он очень красивый». На меня не нашли костюм, потому что я была самой толстой, поэтому ныряла в футболке. Когда прыгнула в воду, не могла погрузиться. Мой жир не тонул. Подруга говорит инструктору: «Добавьте ей грузов». Он отвечает: «Так она утонет». — «Ничего, мы вытащим». Игорь плывет к кораблю за грузами. Я ему говорю: «Давайте я в Киеве потренируюсь, а потом когда-нибудь нырну». Но он сказал: «Нет, сейчас!» В тот день я впервые увидела ската в «горошек». Меня это так впечатлило, что вскоре я уже сдала специальные экзамены, и пошло-поехало. Количество моих дайвов превышает 200. Я открыла для себя и полюбила Юго-Восточную Азию: Малайзию, Индонезию, Таиланд, Бали, Шри-Ланку, а также Австралию, Новую Зеландию, острова Бора-Бора. Я ныряла в самых красивых местах мира. Только не пошла с ребятами на Галапагосы, где сильное течение. Все-таки возраст мне мешает. Но я пообещала, что в 70 лет нырну последний раз и после этого раздам всю свою снарягу.
В спальне Валентины Леонидовны на прикроватной тумбочке стоят снимки ее родителей и бабушек-дедушек. Отец «Мэм» был объявлен врагом народа, затем реабилитирован. Но есть тут еще один снимок, неожиданный. На нем — Владимир Высоцкий. На обороте его рукой сделана надпись: «Если бы можно было покупать сестер, я бы купил тебя». И дата — 1976 год.
— Я училась в Москве, — рассказывает Валентина Леонидовна. — Меня познакомил с Высоцким артист Борис Хмельницкий. На спектакль «Новый человек из Сезуана», который поставил Любимов, зрителей привлекали тем, что артисты ходили по улицам и пели. У меня есть такой снимок: Высоцкий с гитарой, Золотухин с гармошкой, Всеволод Абдулов с бубном. Я пересмотрела все любимовские спектакли. И после одного из них в кафе на Таганке познакомилась с Владимиром Семеновичем. Однажды я останавливала машину для всей нашей компании. Знала, что денег ни у кого нет, и сказала: «Заплачу». На что Высоцкий возмутился: «Валя, в кино меня не снимают, никуда меня не пускают, но машину-то тормознуть я могу». Остановившийся водитель его узнал. И сказал: «С вами хоть на край света».
По всей квартире Валентины Леонидовны расставлены и снимки родителей, дедушек и бабушек, детей Валентины Леонидовны. Хозяйка комментирует фотографии, и открывается еще одна сторона ее жизни:
— Муж умер семь лет назад. С тех пор я живу одна, отдельно от детей. Я из тех мам, которые не мешают детям жить, не выносят им мозг. Я очень люблю порядок. Если приду к детям в дом, сразу засуну палец в цветочный горшок, чтобы проверить, полито ли. Зачем это кому-то надо? Поэтому, чтобы я пришла, меня надо трижды пригласить. У сына и дочери есть ключи от моего дома. Они могут приехать ко мне в любой момент. Я для них — лучшая страховая компания. Когда дети мне говорят: «Мама, надо», тут же откладываю все и мчусь к ним.
Я своим появлением на свет 9 мая испортила папе всю жизнь. Он же воевал, для него это был важный праздник. Но в этот день стали отмечать мой день рождения. Хотя я была сорванцом: рано научилась ездить на мотоцикле, лазала по всем заборам и дворам. При этом школу окончила в 16 лет…
После Майдана моя семья значительно расширилась. Добровольцы, воины, которые приезжают с фронта, волонтеры знают, что самый надежный звонок — дверной, поэтому могут появиться у меня в любой момент.
Все, кто общается с Валентиной Леонидовной, говорят, что Яна Зинкевич стала для «Мэм» еще одним ребенком.
— С Янкой мы познакомились осенью 2014 года, уже после того, как я купила для «Госпитальеров» карету скорой помощи, — рассказывает Валентина Олефиренко. — Яна была в Киеве по делам, и ей посоветовали заехать ко мне. Я ее увидела и ужаснулась! Стоит девочка в летних тапочках, а на улице уже холодно. Мы пошли в магазин и купили ей сразу несколько пар обуви. Зимние, осенние ботинки… Характер у Яны сложный, колючий. Ко мне она приезжала, как правило, не одна, а везла с собой пять — восемь человек — бойцы, врач… Спали все у меня вповалку. Спустя год после нашего знакомства Яна сказала: «Мэмчик», я бы когда-нибудь хотела хоть немножко быть похожей на тебя". Для меня это было высшей квотой доверия. Когда Яна попала в катастрофу, через четыре часа я была уже в пути в Днепр. И первые недели сидела рядом с ней. Двое суток от девочки нельзя было отойти ни на секунду. Когда я уезжала на лекции, Янка говорила: «Мемчик», як я тут без тебе буду?"
*Продемонстрировав коллекцию вечерних нарядов, дизайнерских костюмов, обуви и сумок, Валентина Леонидовна устроила примерку своих вышиванок. Маруся «Зверобой» (слева) выбрала 200-летнюю, «Мэм» осталась в любимой домашней, а Яна укрылась украинским платком. Фото автора
«Любить Украину, но говорить по-русски — это как любить женщин, но спать с мужчинами»
— О том, что «Правому сектору» нужна помощь, я узнала из поста волонтера Романа Доника в «Фейсбуке», — рассказывает «Мэм». — У них не было нормальной формы, берцев, бронежилетов, оптики, тепловизоров, «ночников» да и простых «согреваек», которые спасают жизни на передовой. Ночью врага нужно видеть. Узнав, сколько стоит тепловизор, передала деньги на его покупку. Покупала планшеты и ноутбуки для защитников Донецкого аэропорта. Мне никогда не нужны были отчеты — я даю деньги только тем, в ком не сомневаюсь, тем, кто находится на передовой. Так и пошло. Не раз оплачивала операции для раненых — добровольцы же долгое время не получали статус участника боевых действий, а значит, и положенные выплаты. Но лечить же ребят нужно было. В обувном магазине долгое время меня считали спекулянткой, потому что я покупала по 50 пар берцев сразу. Соседи по дому помогали в каждую пару вложить носки и записочки. Я никогда не писала, что все это от меня. Всегда — от патриотов Украины. И судьба благоволит ко мне. Как только вижу необходимость в покупке дорогостоящего оборудования, мне приходит заказ: оценить крупную компанию, прочесть лекции. А значит, будут деньги!
— А вам разве не нужна поддержка, чтобы кто-то был рядом?
— Я люблю оставаться одна. Уже много лет сплю по четыре часа в сутки. Мне этого достаточно. При первой же возможности много читаю.
— Когда вы впервые поехали в Пески встречать Новый год, разве вам не было страшно?
— Это был лучший и самый сумасшедший Новый год в моей жизни. Мы встречали его при двадцатиградусном морозе. На столе стоял только салат оливье. Хотя было объявлено перемирие, всю ночь работал вражеский снайпер. Несмотря на это, уже ночью к нам приехали Алексей Мочанов и Юрий Бондарь («Шаман»), который переоделся в Деда Мороза. С ними были Макс Музыка и «Хоттабыч». Они привезли хлеб! И начали петь. Как же замечательно поет Андрей Шараскин, легендарный боец «Богема»!.. Страшно? Мне за себя не бывает страшно. Не боюсь смерти. Пока я жива — смерти нет. А когда ты умер, то ее тем более нет. Да и мне пришлось так много хоронить родных и близких, что я смерти не боюсь.
— Вы когда-нибудь могли подумать, что будет война?
— Не хотелось об этом думать. Но теперь меня интересует только Победа! Последние годы перед Майданом я каждый день писала для себя одну фразу — самую важную в тот момент. Формулировала по-русски, потому что долгое время для меня это был более удобный язык. Приведу пример. За границей званый вечер. Я все никак не могла к вечернему платью присобачить шеврон «Правого сектора». В итоге прикрепила его к клатчу. Один из посольских работников за это доставал меня весь вечер. На прощание я ему сказала: «Как идиот вы были безупречны». На эту тему есть еще у меня прекрасная фраза: «Я вечер чудно зря потратила». Вот так до 2014 года я все писала одной фразой. На украинский перешла после Майдана. Мне нравится выражение: любить Украину, но говорить по-русски — это как любить женщин, но спать с мужчинами.
— У вас есть родные в России?
— Да, но я с ними перестала общаться. Много лет оплачивала учебу племянников. Но после вопроса: «Как ты можешь поддерживать „Правый сектор“, они же едят маленьких детей? Значит, и ты такая же?» — связь прервалась. Сэкономленные деньги есть на кого потратить. Я дружу со спецназовцами, морпехами, «азовцами», «айдаровцами» и, конечно, любимыми 5-м и 8-м батальонами Украинской добровольческой армии. Кстати, на российском сайте «Каратель» меня занесли в число ста личных врагов Путина.
Но лучшим подарком бойцам Валентина Леонидовна считает не машины и не оптику, а свою… медаль.
— В январе 2015 года я получила от киевского патриарха награду «За жертвенность и любовь к Украине», — говорит «Мэм». — А правосеки еще государственные награды не получали. И во время очередной поездки я отдала медаль комбату Черному. Вставила ее в рамку вместе с орденской книжкой и написала: «Ця медаль належить кожному добровольцю, який за покликом серця пішов захищати Україну»… Вы бы видели глаза воинов, когда на построении комбат показал всем медаль. Для моего сердца и души это был самый главный подарок.
Фото в заголовке Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
6093Читайте нас у Facebook
