Валерия врублевская: «сергей михалков не претендовал на роль моего любовника! Ему и московских пассий хватало… »
Первые шаги на писательском поприще Валерия Врублевская сделала как автор детских сказок. В 1967 году ее приняли в Союз писателей СССР и пригласили на первый пленум детских писателей. Там Валерия Васильевна и познакомилась с коллегами по цеху — Агнией Барто и Сергеем Михалковым.
«Однажды актер Олег Ефремов сказал мне: «Я должен на тебе жениться! У меня женами были только актрисы, а тут — украинка, писательница… »
- Михалков тогда был еще молод, — вспоминает об умершем 27 августа 2009 года в возрасте 96 лет поэте Валерия Врублевская. — Ему было, наверное, лет под 60. В какой-то момент Сергей Владимирович пригласил меня к столу президиума, мы разговорились и понравились друг другу… По крайней мере мне он очень понравился. В нем, как и в его младшем сыне Никите, чувствуется многовековая терпимость по отношению к своему государству. Михалков — такой человек… Он лоялен к своему государству при любом строе: советском, капиталистическом, рабовладельческом и так далее. При этом в нем чувствовалось внутреннее, какое-то врожденное достоинство. На съезде присутствовали товарищи из ЦК КПСС, но Сергей Владимирович ни перед кем из них не заискивал, никому не заглядывал в глаза. Меня такое поведение поразило.
Михалкову очень нравилось, что я украинка. И не только ему. Помню, однажды известный актер Олег Ефремов сказал мне: «Я должен на тебе жениться! Потому что у меня женами были только актрисы, а тут — украинка, писательница! Понимаешь, я буду где-то гулять, приду поздно вечером домой, а ты меня обнимешь и скажешь: «Ну ничего, дорогой, хорошо, что ты дома!» Вот так Ефремов представлял себе украинок: добродушными, всепрощающими, спокойными, и даже не представлял, что я могу взять миску и шарахнуть по башке!
С таким же пиететом относился ко мне и Сергей Владимирович. Почти сразу же после нашего знакомства он перевел на русский язык несколько моих сказок. Причем перевод его был точен и красив. Одна из них, «Соловей и воробей», даже вышла отдельной книжкой. А в первом томе сочинений Михалкова есть подраздел «Из Валерии Врублевской».
Вскоре по приглашению Михалкова я впервые съездила за границу — в Чехословакию. Делегацию советских писателей разместили в старинном замке. А в это время в Советском Союзе что-то произошло…
- Если речь о 1968 годе, возможно, это были трагические чехословацкие события — ввод в Чехословакию войск стран Организации Варшавского договора?
- Не помню. Я в то время не интересовалась политикой. Мы сидели за столом, и писатель Анатолий Алексин начал что-то шепотом рассказывать Михалкову. Михалков высокий, а Алексин — низенький. Чтобы лучше расслышать, Сергей Владимирович приложил к уху ладонь. Тогда Алексин показал пальцем на люстру, намекая, что там установлена прослушка. Михалков переспросил: «Что?» Тот опять пытался продолжить полушепотом. Наконец Михалков встал из-за стола, сказал: «Пошел ты в жопу!» — и ушел.
«В авторской редакции гимн СССР начинался словами «Союз благородный». «Нет, дорогой мой, — сказал Сталин. — Союз нерушимый!»
- Сергей Владимирович рассказывал мне, — продолжает Валерия Васильевна, — как его вместе с Габриэлем Эль-Регистаном (соавтор гимна Советского Союза в редакции 1943 года. — Авт. ) вызвали в Кремль накануне утверждения текста гимна. Фронтовые корреспонденты Михалков, которому тогда было 30 лет, и Регистан начали гимн словами «Союз благородный… » Сталин остановился на слове «благородный», подчеркнул его, подумал и сказал: «Институт благородных девиц… Нет, дорогой мой, Союз нерушимый!»
Авторы гимна провели в Кремле несколько часов. Когда они, уставшие, вышли в приемную, за окном стояла глубокая ночь. Секретарь приемной Сталина Поскребышев полушутя- полусерьезно сказал: «Я вас не выпущу!» Тогда Михалков сделал испуганное лицо и попросил: «Выпустите нас, выпустите!» Но в груди у него что-то екнуло: а вдруг и в самом деле не выпустит?
Вот такой человек меня опекал… Когда Михалков приезжал в Киев, я селила его в гостиницу ЦК КПУ «Жовтнева» на улице Розы Люксембург (сейчас «Националь» на улице Липской. — Авт. ), сопровождала в поездках по городу. А в Чехословакию Сергей Владимирович путешествовал на собственном автомобиле, сам сидел за рулем. Сначала ехал из Москвы в Киев, здесь ночевал, затем выезжал в Прагу. В дальних поездках с ним всегда был врач по фамилии Кирсанов…
Между прочим, Сергей Михалков немного заикался. Как-то на вопрос: «Почему вы так часто бываете за границей?» — он с улыбкой признался: «Когда я заикаюсь, я в это время думаю. Поэтому меня всегда посылают за границу!»
Однажды мы с Сергеем Владимировичем зашли в Кирилловскую церковь. Михалков замер и долго стоял, не шелохнувшись. У меня тоже создалось впечатление, что я примерзла к полу от врубелевских глаз. Раньше я считала их не совсем нормальными, а тогда, стоя рядом с известным писателем, подумала: наверное, чтобы производить впечатление, они и должны быть такими… Во всяком случае, из Кирилловской церкви Сергей Владимирович вышел непривычно молчаливым.
Курьезный случай произошел как-то в аэропорту «Борисполь», где я встречала Сергея Владимировича. Я взяла с собой за компанию подругу по институту Надю Костяеву. Когда мы в депутатском зале подошли к Михалкову, Надя хотела, наверное, сказать московскому гостю что-то приятное и выдала: «Какие у вас хорошие сыновья! Один другого лучше!»
Во взгляде Сергея Владимировича промелькнула озорная улыбка, и он ответил: «Хочешь, и тебе таких же сделаю?» Мне навсегда запомнился по-мальчишески задорный в тот момент Михалков — таким я видела его нечасто. Но главное, что это был добрый, дружелюбный и интеллигентный человек.
- И такую величину союзного масштаба встречали в Киеве только вы с подругой, а не первый секретарь правления Союза писателей УССР?
- Михалков звонил только мне! Знал, что если я его встречу, все будет в порядке: гостиница, машина, обед, никаких делегаций, сопровождение на высшем уровне! Естественно, в этом мне всегда помогал муж Виталий, Царствие ему Небесное (Виталий Врублевский с 1972 по 1989 год был первым помощником первого секретаря ЦК Компартии Украины Владимира Щербицкого. — Авт. ).
Как-то Сергей Владимирович пожаловался, что нигде не может найти газовую горелку для печки на даче. Я попросила мужа помочь, и он заказал эту штуку на заводе в Днепропетровске. Пока московский гость отдыхал в Киеве, ему сделали и привезли необходимую вещь.
Когда Михалков приезжал в Украину и спрашивал о Врублевской у Павла Загребельного (в 1979-1986 годах первый секретарь правления Союза писателей УССР. — Авт. ), то через час Загребельный уже всем рассказывал, что я любовница Михалкова.
- А вы были любовницей Михалкова?
- Ну что вы, Ирочка! Во-первых, он был уже стар для меня, когда мы познакомились. Михалкову было под 60, а мне всего 28 лет! Во-вторых, Сергей Владимирович и не претендовал на роль моего любовника! Когда люди нравятся друг другу, это совсем не значит, что знакомство должно завершиться постелью. А в-третьих — ему и московских пассий хватало…
«Я позвонила Михалкову в Москву и пожаловалась: «Пропадаю! Не знаю, как мою пьесу «Кафедра» преподнесут Щербицкому»
- Кажется, с премьерой вашей скандально известной «Кафедры» помог именно Сергей Михалков?
- Сергей Владимирович знал, что я пишу пьесу. Мы часто созванивались, обсуждали текст. Он прочитал «Кафедру» и сказал: «Надо ставить!» И посоветовал позвать на первый просмотр секретарей ЦК КПУ: «Пусть у тебя будет точка опоры!» Михалков был выдающимся царедворцем, он отлично ориентировался в табели о рангах и знал, как пройти там, где пройти невозможно.
На допремьерный просмотр пришли заведующий идеологическим отделом ЦК Компартии Украины Александр Капто, завотделом пропаганды Леонид Кравчук и Виталий Врублевский. Посмотрели и сказали: «Ничего антисоветского в «Кафедре» нет, пьеса нужна советскому обществу». Пьеса действительно была о том, что если преподаватели университета врут, обманывают студентов, воспитывают их на лжи, каким тогда может быть государство? Оно ведь развалится, и очень быстро. И я оказалась права! Подобные мысли возникали у многих людей, поэтому моя пьеса и стала такой популярной.
В марте 1978 года в Театре русской драмы имени Леси Украинки должна была состояться премьера «Кафедры». За два дня до этого в Киеве — ни одной афиши. Тишина. Тогда я позвонила Михалкову в Москву: «Я пропадаю! Не знаю, как ее преподнесут Щербицкому и что со мной потом будет… »
Утром следующего дня Сергей Владимирович был в Киеве. На спектакле мы вместе сидели в директорской ложе. Я слушала актеров и думала с ужасом: «Боже, как я смела такое написать!» А зрительный зал дышал, жил тем, что видел и слышал со сцены, бурно реагировал и был совершенно со всем согласен.
Спектакль закончился под аплодисменты зрителей… Ко мне на сцену даже вышел какой-то рабочий и сказал: «Слушайте, у нас на стройке прораб — ну точно такая же сволочь!» А Михалков мне: «Лерочка, что ты шестеркой прикидываешься? Если бы я написал такую пьесу, все премии Союза были бы моими!»
На следующий день Сергей Владимирович пошел к Щербицкому: «Я вчера был в театре на «Кафедре». Это ваша, украинская, прекрасная пьеса. Но, зная ваши нравы в Украине, думаю, что пьеса и ее автор не выживут, а надо, чтобы выжили». Владимир Васильевич уточнил: «Так что, пьеса действительно хорошая?» — «Хорошая», — подтвердил Михалков. Через 15 минут меня соединили с Владимиром Васильевичем: «Может, нужны какие-то рецензии, статьи?» А через пару часов весь город был увешан афишами, сообщающими о премьере «Кафедры».
Мало того, за обедом в ЦК, где за столом собирались все члены украинского Политбюро, Владимир Васильевич отложил ложку, взял в руки салфетку и сказал: «В нашем Театре русской драмы идет «Кафедра». Это наша советская пьеса!» Мне об этом рассказал секретарь ЦК КПУ Яков Погребняк. Когда все члены Политбюро посмотрели «Кафедру», на спектакль пошли и обкомовцы… А дальше покатился ком: пьеса шла в 40 городах Советского Союза, в Москве ее поставил в Театре Пушкина… Лесь Танюк. Главную роль сыграла Вера Алентова.
На московской премьере «Кафедры» я узнала среди зрителей нашего земляка, эстрадного певца Николая Гнатюка. Мне было очень приятно!
- Дома у Михалковых вы были?
- Да, автор гимна Советского Союза жил в трехкомнатной квартире на улице Воровского. Обстановка была скромной, но уютной. Домработница при мне еще наводила последний лоск на кухне. Мне очень понравилась поющая канарейка в комнате жены Михалкова, Наталии Кончаловской. Сергей Владимирович принял меня в кабинете, открыл в честь моего визита хрустальную бутылку с армянским коньяком и коробку конфет…
2007Читайте нас у Facebook
