Вдова восьмого чемпиона мира михаила таля ангелина: «до меня со всеми своими женщинами миша жил не больше двух лет, а со мной — 22 года. Наверное, потому, что я не стерва»
В плеяде гениев, ставших достоянием и гордостью ХХ века, восьмой чемпион мира по шахматам Михаил Таль занимает особое место. Именно ему удалось заставить человечество по-новому взглянуть на шахматы. Сам Михаил Нехемьевич говорил, что за шахматной доской ему часто приходилось опровергать устоявшиеся теоретические аксиомы и доказывать, что дважды два — пять.
Увы, после смерти великого мастера появилось немало его «близких друзей», решивших поведать миру о превратностях судьбы короля шахмат. И лишь самый близкий ему человек — супруга Ангелина Михайловна — все эти 17 лет хранила молчание. Интервью «ФАКТАМ» стало первым, в котором Ангелина Таль, живущая сейчас в Германии, подробно рассказала о своем великом муже. Во время нашей беседы на ее глаза то и дело наворачивались слезы.
Из досье «ФАКТОВ»
Михаил Нехемьевич Таль родился 9 ноября 1936 года в Риге. Шестикратный чемпион СССР. В 1949 году 13-летний школьник впервые встретился за шахматной доской с мастером спорта, а через четыре года уже сам носил это звание. В 1957-м Таль впервые стал чемпионом СССР (всего на счету гроссмейстера шесть золотых медалей национальных первенств). В 1960 году, выиграв у чемпиона мира Михаила Ботвинника, стал восьмым в истории шахматным королем. В составе сборной Советского Союза восемь раз побеждал на Всемирных шахматных олимпиадах и шесть — на чемпионатах Европы. В 1988 году Таль стал победителем на первом неофициальном чемпионате мира по блицу. 28 июня 1992 года умер в Москве.
«После смерти отца у Миши отнялись ноги, и его приходилось в буквальном смысле заносить в турнирный зал»
- Трудно молчать, когда биографию самого близкого тебе человека постоянно возмутительным образом искажают, — негодует Ангелина Таль, с которой корреспондент «ФАКТОВ» встретился в уютном кафе, расположенном прямо напротив знаменитого Кёльнского собора. — Например, договорились до того, что родной отец Миши таковым, оказывается, не был!
Попробовал бы кто-то сказать или опубликовать что-нибудь подобное при жизни Миши. Что они об этом знают? Да, в семье Талей жил дядя Роберт. Но он был именно близким человеком, а не отцом Михаила Таля. После смерти отца — доктора Нехемии Таля — у Миши от переживаний надолго отнялись ноги, и его приходилось буквально заносить в зал, где проходил турнир. Как можно после этого утверждать, что Нехемия Таль — его неродной отец?!
- Согласно еще одной легенде, мать будущего чемпиона мира по время беременности испугалась огромной крысы. Результатом пережитого ею шока стало то, что маленький Миша родился без двух пальцев на правой руке…
- И это тоже не соответствует действительности. В отсутствие доктора Таля Ида Григорьевна ввела себе хлористый кальций не внутривенно, а внутримышечно, что и спровоцировало осложнения во время беременности. Но свой физический недостаток Миша совершенно не ощущал. Он, например, прекрасно играл на фортепиано.
- Ну а то, что мама великого шахматиста решающим образом влияла на его личную жизнь, — правда?
- Ида Григорьевна и в самом деле выискивала кандидатуры потенциальных невест. Меня она заприметила во время Мишиного сеанса одновременной игры. Помню, вокруг было столько советчиков, что я совершенно не могла сконцентрироваться и уже на третьем ходу оказалась в проигранной позиции. Но будущий супруг галантно предложил ничью. После сеанса мы пошли играть в настольный теннис, но там Мише ничего не светило — у меня был первый разряд, а он играл на любительском уровне. Мы долго разговаривали, и только спустя годы Миша признался, что на вопрос мамы: «И как тебе эта девушка?» — решительно заявил: «Мама, я детей не порчу!» Разница в возрасте у нас с ним сравнительно небольшая — восемь лет, но в то время я была такой правильной девочкой, старостой группы в институте…
- И все же ваше знакомство переросло в любовь.
- Я устроилась на работу в рижский журнал «Шахматы», вела там отдел, посвященный игре по переписке. Таль время от времени захаживал в редакцию, и я, когда не могла оценить какую-то позицию или ответить на вопрос читателя, просила: «Михаил Нехемьевич, не могли бы вы… » И, конечно, Миша не отказывал в просьбе хорошенькой девушке.
Любовь пришла в 1970 году. Чемпионат СССР тогда проводился в Риге. Мишу в состав участников не включили (так ему отомстили за отказ переехать в Москву), и ему пришлось довольствоваться ролью обозревателя — писать отчеты о каждом дне соревнования в центральные газеты. Свои материалы он надиктовывал машинистке (технической работой Миша заниматься не любил, да и почерк у него был слишком мелкий), но та, ничего не понимая в шахматах, делала массу ошибок. Поскольку я умела печатать, да к тому же еще и разбиралась в игре, меня попросили помочь. Вот так мы и «допечатались»…
- Как Михаил Нехемьевич ухаживал за вами? Дарил цветы?
- Была зима, и цветов в Риге в продаже не было. На свидания Миша никогда не опаздывал, в жизни он был очень пунктуальным человеком. Мы часто ездили в рестораны в соседнюю Юрмалу. В хороший ресторан тогда было не попасть, а сам Миша своей популярности стеснялся. Все двери открывал его брат Яша, который работал главным врачом юрмальской санэпидстанции. Я не хотела выходить за Мишу замуж. За плечами у него было два не слишком удачных брака, да и вокруг постоянно вилось много всяких дам. Я сказала: «Миша, давай не будем торопиться». Но на турнирах нас без штампа в паспорте отказывались селить в гостиничный номер, поэтому пришлось расписаться.
Потом было замечательное свадебное путешествие. У Миши были выступления с лекциями и сеансами одновременной игры, и мы вместе проехали почти всю страну — Среднюю Азию, Сибирь, Курилы…
- На турниры вы тоже с мужем ездили?
- Обязательно, и непременно всей семьей (я тогда уже не работала). Жанну я называю турнирным ребенком. Впервые дочка поехала с папой в Ереван, когда ей исполнилось три месяца. И так продолжалось до семи лет, пока Жанночке не пришлось идти в школу. В 1978 году нас впервые выпустили всей семьей за границу — в Болгарию, и это стало целым событием.
- В капиталистических странах тоже удалось побывать?
- Мужу в компетентных органах прямо сказали: чтобы вы, дескать, Михаил Нехемьевич, не сбежали, кто-то из членов вашей семьи должен оставаться на родине — в «заложниках». В 1979-м мне, даже не знаю каким чудом, разрешили поехать с Мишей в Канаду. В «заложниках» осталась Жанночка.
- Известно, что турнир в канадском Монреале оказался одним из лучших в карьере Михаила Таля, и не только по результату (он разделил первое место с Анатолием Карповым), но и по размеру призовых. Как в вашей семье распорядились заработанными деньгами?
- Так почти все деньги у нас по возвращении в Москву отобрали. Из 30 тысяч долларов оставили около трех тысяч. У меня была мысль не сдавать призовые, но в Спорткомитете Мише дали понять, что больше у него заграничных поездок не будет. А ведь в турнирах была вся его жизнь! «Геля, — говорит, — да отдадим им эти деньги к чертовой матери!»
«Мысли остаться за границей у мужа никогда не возникало»
- Говорят, что помогать Анатолию Карпову в матче против Виктора Корчного Таля тоже заставили чиновники. Вашего мужа потом обвиняли в том, что он, дескать, продался Карпову…
- У них с Толиком были хорошие отношения, так же, как позднее у Миши с юным Каспаровым (мы даже ездили к Гарику на сборы в Баку). Скорее всего, муж и так стал бы работать с Карповым, но в ЦК партии ему опять поставили ультиматум: «Или помогаешь Карпову, или станешь невыездным. Всё тебе перекроем: не будет ни стипендии в 300 рублей, ни выступлений по стране». А вы говорите «продался»… А разве можно забыть, как Карпов помог нашей семье после смерти Миши?
- Сегодня преданы гласности архивные документы, из которых стало известно о роли КГБ в советских шахматах. Что вы знаете об этом?
- За Мишей всегда следили, но никаких тайн у него не было. И мысли остаться за границей у него никогда не возникало — ему было хорошо дома! В Риге у Таля, как и у каждого из сильнейших гроссмейстеров, был куратор из органов, который должен был оберегать своего подопечного от всяких «нехороших» влияний. У мужа с этим человеком сложились дружеские отношения. Когда Салли, первая жена Миши, подала документы на выезд из СССР, потребовалось разрешение на выезд их общего сына Геры. Подпиши муж эти документы, и вся его дальнейшая шахматная карьера оказалась бы под угрозой. Миша был категорически против эмиграции сына (позже Таль приложил немало усилий, чтобы Гере позволили вернуться. — Авт. ) и свою подпись ставить отказался. Куратор его в этом поддержал, но Салли через высокопоставленных знакомых все-таки добилась своего.
- С женами других выдающихся шахматистов вам приходилось общаться?
- Пробовала. Не получилось. То на одного наговаривают, то на другого… Когда на всех твоих знакомых выливают ушат грязи, трудно выдержать. А вот у Миши сложились очень доверительные отношения с украинским гроссмейстером Леонидом Штейном, но тот, к сожалению, рано умер.
- С чего обычно начинал день ваш супруг?
- Миша вставал рано утром, когда я еще спала, и занимался шахматами. Просматривал не только в уме, но и за шахматной доской все партии, сыгранные в мире за последнее время. Часто к нему приходили совсем юные шахматисты, и он их консультировал. Приезжали к нам и известные гроссмейстеры. Помню визит Марка Тайманова, готовившегося в то время к матчу с Фишером. Миша спросил: «Марк, как с тобой играть: в полную силу или чуть-чуть поэкспериментировать?» — «Что за вопрос? Конечно, как можно сильнее», — ответил Тайманов. В результате муж выиграл все пять партий.
- Когда у Миши не шла игра, настроение у него портилось, — продолжает Ангелина Таль. — Сам себя съедал — он ведь «скорпион» по гороскопу. Тогда на столе появлялась бутылочка. Но на людях муж никогда этого не показывал. Он был великим актером. И к соперникам, несмотря на то что в обычной жизни слыл невероятно доброжелательным человеком, Миша добреньким никогда не был. Я всегда считала, что живу рядом с гением…
- Что, кроме шахмат, интересовало Михаила Таля в жизни?
- Муж свободно говорил и читал на английском, немецком, сербском и испанском языках. Он был чистым гуманитарием, в физике и химии не разбирался. Любил находиться в гуще событий, и поэтому телевизор в нашем доме практически не выключался. Одновременно смотрел телевизор и читал — книги, газеты и толстые журналы. Мы выписывали практически все издания, которые в то время издавались в Советском Союзе. Ну, может быть, кроме газеты «Правда» — ее Миша не жаловал. Когда муж приезжал с соревнований, его ждал огромный мешок газет, которые он сортировал в хронологическом порядке и перечитывал буквально от корки до корки. В нашей семье царил культ чтения. Когда обедали, то и перед Мишей, и передо мной, и даже перед маленькой Жанночкой обязательно стояла подставка с книгой.
- Вас не раздражало, что муж вечно чем-то занят?
- А почему меня это должно было раздражать? В Мише меня никогда ничего не раздражало. Он вникал во все семейные проблемы, занимался воспитанием Жанночки. Мы дочку безумно развили, и, возможно, сейчас это мешает ей в жизни. Она и пианистка, и актриса, и певица — профессии, которые никому сейчас особо не нужны. Всей семьей мы ходили в театры, на концерты — все делали вместе…
- Какие блюда, приготовленные вами, особенно нравились восьмому шахматному королю?
- Главное, чтобы еда была вкусной. Когда он приезжал с соревнований, я готовила ему омлеты со шпинатом и зеленым луком и желтую фасоль с большим количеством укропа. Обожал Миша и более сложные блюда — фаршированную рыбу или кролика. Любил бифштексы.
- Сам иногда стоял у плиты?
- К кухне не подходил. Даже если я оставляла обед на плите и говорила, что ему нужно только разогреть, Миша ограничивался хлебом со сгущенкой. Помню, я приготовила еду и ушла по делам, а Миша с пятилетней Жанночкой остались на хозяйстве. Внезапно им захотелось отварить макароны. Зажигала газ Жанна, а Миша осуществлял общее руководство. Он вычитал, что макароны нужно бросить в кастрюлю с кипящей водой. Но вот как их оттуда достать, когда блюдо будет готово, в книжке ничего написано не было. Тогда Миша придумал гениальный, как ему казалось, ход: процедить макароны через полотенце. Когда я пришла, то показала мужу на дуршлаг, который стоял рядом.
- Известно, что Таль был заядлым курильщиком. Говорят, во время игры мог выкурить несколько пачек сигарет…
- Да, у Миши уходило две пачки «Кента» (он курил длинные сигареты, вариант «де люкс») в день. У него была привычка выкуривать сигарету на одну четверть, а потом начинать новую. Так что на самом деле получалось всего полпачки. Во время плановых диспансеризаций врачи говорили, что у него удивительно чистые легкие и печень младенца. Трудно поверить? Но он пил только чистые напитки — водку, виски, и никогда — пиво, вино или коньяк.
- Где доставал дефицитный тогда алкоголь?
- Мишу любили и специально оставляли для него лучшие сорта водки: «Пшеничную», «Кристалл», «Столичную» — качественные варианты, которые шли на экспорт. Какие-то напитки он привозил из-за границы. Помню, в Москве в аэропорту его встречал друг, и, приехав домой, муж не нашел в своем багаже двух блоков сигарет и бутылки виски. Миша, конечно, знал, кто это сделал, но ни словом не обмолвился. Он не хотел, чтобы тому человеку было стыдно…
- Ходят слухи, что ваш муж употреблял наркотики. Это правда?
- Когда мы с Мишей познакомились, он чувствовал себя достаточно хорошо и практически избавился от мучивших его почечных болей. Но после какой-то операции, что-то там неудачно зашили, у мужа вылезла кишка. Я снимала боли теплой ванной, массажем. Но на турнире в Баку (меня, к сожалению, рядом не оказалось) у Миши неожиданно начались сильные боли. «Скорая» на вызов приехать не смогла, и Миша принял какое-то обезболивающее типа морфина.
К этому средству он постепенно пристрастился. Я долго с мужем боролась и в конце концов заявила: «Миша, если ты хочешь, чтобы у нас родился здоровый ребенок, прекращай принимать наркотики!» Больше наркотиков в его жизни не было. А в 1975 году родилась Жанночка.
- Болезни преследовали Михаила Таля всю его жизнь. Как он справлялся с недугами?
- К сожалению, все мужчины в семье Талей умирали молодыми. В 1987 году во время планового обследования, от которого Миша все время отнекивался, врачи заподозрили у него раковую опухоль в желудке. Мужа положили в больницу, отщипнули ткань для анализа и во время этой процедуры задели сосуд. К счастью, предварительный диагноз не подтвердился. Мы вернулись домой. На второй день я пошла с Жанночкой гулять. Миша остался дома — гулять он не любил. Возвращаемся — его нигде нет. Зашли в туалет, и видим Мишу всего окровавленного и без сознания. Вызвали «скорую», но врач от волнения никак не мог попасть в вену. Спас мужа наш приятель, который прибежал буквально через три минуты и успел ввести физиологический раствор.
Снова больница, операционный стол. Лопнувший сосуд зашили, и на десятый день мужа выписали. Только вернулись домой, в желудке у Миши лопается еще один сосуд. Повторная операция прошла неудачно, занесли инфекцию. Началась наша жуткая жизнь.
- Пишут, что великий шахматист умер от рака…
- Снова неправда. Его диагноз — гепатит С и хронический сепсис — стафилококковая инфекция. Такое и сейчас не лечится, а в те годы — подавно. Помню, из всех лекарств был один аллохол. Все приходилось доставать — антибиотики, обезболивающие… А ему уже через полгода играть нужно было. На турнире в Швеции температура у Миши не опускалась ниже сорока, и многие участники считали его легкой добычей. На игру и с нее я носила Мишу на руках. У него было больное тело, но мозг оставался гениальным. И так он продержался пять лет, а за месяц до смерти выиграл у Каспарова. Всю жизнь оставался с шахматами…
- Михаил Нехемьевич как-то пытался облегчить свои страдания?
- Выход он находил в спиртном. Алкоголь снижал температуру, и муж мог нормально заснуть. Миша был настолько болен, что я не пыталась бороться с алкоголем или с чем-нибудь другим. Любая нервная нагрузка мужа убивала, и я делала все, чтобы его не напрягать, чтобы мог забыть о своих недугах и иметь в той жизни, что ему осталась, хоть какие-то радости. Вы знаете, до меня со всеми своими женщинами Миша жил не больше двух лет, а со мной — 22 года. Значит, я была ему нужна. Наверное, потому, что я не стерва.
- В последний год жизни Таля на вашу семью обрушились и бытовые неприятности. Как вы с ними справлялись?
- После развала Союза нашу рижскую квартиру вместе с домом, где она находилась, вернули старому хозяину. Жить там мы больше не могли. К этому времени наша семья обосновалась в Германии. Известный меценат шахмат Эрнст Аймерт пригласил Мишу выступать за немецкий клуб, здесь же Жанна заканчивала гимназию.
За полгода до смерти Миша попросил Эрнста позаботиться о нас с Жанной. Когда Миши не стало, серьезно заболел и Эрнст. Наследников у него не было, и, чтобы выполнить последнюю волю Миши, Аймерт предложил мне стать его женой. Через месяц после бракосочетания Эрнст умер.
- Как вы жили последние 17 лет?
- Дом, который завещал Эрнст, пришлось продать. Чтобы ухаживать за зданием, нужны мужские руки. Я снимаю трехкомнатную квартиру неподалеку от Кёльна, а Жанна вернулась в Ригу. Дочь создала «Фонд Михаила Таля» и ко дню рождения отца будет проводить детский турнир, посвященный его памяти. С помощью юристов и вместе со своим сводным братом Жанна зарегистрировала торговую марку «Михаил Таль». Ежегодно в мире выходят десятки книг, посвященных Талю, регулярно переиздаются сборники его лучших партий, а нашу семью при этом даже не ставят в известность. Теперь ситуация должна измениться.
P. S. В честь восьмого чемпиона мира в эти дни в Москве проводится сильнейший в этом году и один из самых знаменитых в истории международный турнир. Вдовы Таля и его дочери среди гостей соревнования нет…
3004Читайте нас у Telegram-каналі, Facebook та Instagram
