«три часа, пока я плыл к родному берегу, перед глазами стояла картина: открываю нашу зеленую калитку, переступаю бетонную ступеньку, и во дворе меня встречает мама… »
Над Керченским проливом палило знойное солнце, когда моряки рыболовного катера заметили в воде человека. Пловец что-то кричал и махал руками. Катер развернулся. На борт подняли обессиленного молодого парня в одних плавках. «Как тебя угораздило оказаться на середине Керченского пролива, да еще в такую жару?» — спросили моряки. «Я домой плыл… Из России. Маму давно не видел… Без паспорта не пускали», — прошептал пересохшими губами спасенный, жадно глотая воду из бутылки.
Рыбаки тут же связались с пограничной службой и сообщили об «улове». Хочешь не хочешь — на борту нарушитель Государственной границы. Катер доставил парня на берег, где его уже поджидали сотрудники паромной переправы «Крым».
«Не представляю, как ему удалось рассчитать силы, чтобы миновать десятки кораблей и побороть течение!»
Пограничный наряд первым делом начал устанавливать личность задержанного. По словам спасенного, его семья проживает в селе Войково под Керчью. А сам он последних три года был на заработках в России, где у него якобы украли паспорт. Парень назвал номер мобильного телефона старшего брата. Пограничники позвонили брату, и тот привез приписное свидетельство из военкомата, где значились данные о выдаче паспорта 21-летнему Алексею Шевченко.
… Алексей заскучал по дому, да и о здоровье матери очень переживал и, имея на руках только справку из милиции о потере паспорта, надеялся добраться домой паромом. Но на пропускном пункте «Порт Кавказ», в Краснодарском крае, отказались выпускать его из России без паспорта. Отчаявшись, парень решил добраться до родного берега вплавь.
По подсчетам пограничников, Алексей Шевченко проплыл более двух километров. Рыбаки подобрали его на середине пути: в двух километрах от украинского берега (расстояние между российским и украинским берегом в самом узком месте пролива — 4 километра). Хотя самому Алексею казалось, что до керченской земли оставалось не более пятисот метров.
— Переплыть Керченский пролив очень тяжело, практически невозможно! — говорит заместитель начальника отдела пограничной службы «Керчь» Владимир Кацаман. — В здешних водах стремительное, непредсказуемо меняющееся течение. Кроме того, в проливе плотное движение маломерных и промысловых судов. Корабли буквально караванами следуют друг за дружкой. Движение в проливе настолько интенсивное, что его контролирует специальная служба: часто суда не могут разойтись на воде.
Не представляю, как нужно было рассчитать силы, чтобы миновать десятки кораблей и побороть течение! К счастью, парень отлично плавает. Нам он рассказал, что останавливался отдыхать, подстраивался под течение. То есть знал, как нужно вести себя в водах пролива. Однако успешный заплыв зависел не столько от усилий пловца, сколько от везения. Мы понимали, что человек пошел на это от безысходности. Подобных случаев в нашей практике не было. Последний раз люди переплывали Керченский пролив во время Великой Отечественной войны, когда шли бои за Керчь.
Пограничники составили протокол об административном нарушении и отпустили измученного парня домой. Спустя три дня Керченский городской суд обязал Алексея Шевченко уплатить минимальный штраф в размере 850 гривен. Судья, надо сказать, с пониманием отнесся к отчаянному поступку крымчанина. Надо сказать, что за нарушение Государственной границы Украины предусмотрено также наказание в виде лишения свободы на пятнадцать суток. Судья спросил нарушителя: «Чего ж ты ласты не взял? Легче плыть было бы». «А зачем? У меня сорок пятый размер ноги», — отшутился парень. Штраф Алексей уплатил в тот же день.
«Когда брат сказал, что маме сделали операцию, я ей позвонил: «Жди. Сегодня буду дома. По-любому»
Журналист «ФАКТОВ» разыскала Алексея в его родном селе Войково. Во дворе большого двухэтажного дома меня встретил сам Алексей, из-за его плеча выглядывала мама — хрупкая, болезненного вида женщина.
— Я три года сына не видела, — всхлипывает Лидия Васильевна, обнимая прильнувшего к ней Алексея. Он тоже плачет. — Как школу окончил, так сразу в Москву уехал на стройку работать. Сказал: «Не хочу у матери на шее сидеть». Только раз приезжал, а потом три года разлуки…
У меня четверо детей: три сына и дочка. Алексей самый младший. Муж умер, когда Алеше было два годика. Дети — вся моя жизнь. Я сильно их любила, все для них старалась. Откуда только силы брались… Мы с детьми сами дом выстроили. Никто не помогал. Помню, Алеше тогда пять лет было, так он по одному кирпичику носил, подсоблял старшим братьям. Считай, строительному делу с детства обучался.
У меня выросли прекрасные дети. Когда я заболела, они собрали деньги, отвезли меня в больницу в Симферополь. Врачи обнаружили язву кишечника. Сделали экстренную операцию. Я потеряла много крови. Мучилась страшно и молилась, чтобы поскорее увидеть Алешу. Но детям строго-настрого запретила говорить ему, что я в больнице. Боялась, как бы он сгоряча не натворил чего.
— Не знаю, как это объяснить, но последний месяц на душе тревожно было, — смахивает слезу Алексей. — Болело в груди. Очень сильно хотелось увидеть маму. Места себе не находил. Но приехать домой я не мог. Два года назад у меня в Москве забрали паспорт, потому что была просрочена регистрация. Я пошел на хитрость. Отнес заявление в милицию: мол, паспорт украли. Так два года и жил со справкой о потере документа. Надеялся заработать денег. Не получалось — обманывали постоянно. Однажды решил: все, не могу больше. Еду домой!
Договорились с братом, что он встретит меня с моей невестой Татьяной на российском берегу переправы. Брат привез мое свидетельство о рождении, чтобы я мог пересечь границу. При встрече он рассказал, что маме сделали операцию. Состояние было очень тяжелое, но сейчас ей уже лучше. Ее готовят к следующей операции. Я сразу же позвонил маме: «Жди. Сегодня буду дома. По-любому».
«Мама, утонуть я не мог. Я плыл домой»
Но случилось не так, как планировал Алексей. На паром его не пустили. Российские пограничники посоветовали обратиться за дополнительными документами в украинское консульство в Ростове-на-Дону. Парень помчался на автостанцию, но оказалось, что автобус на Ростов уже ушел, а следующий — завтра.
— Брат взял мои вещи и уехал домой, — продолжает Алексей. — А мы с Таней остались. Было жарко, пошли купаться. Вдали виднелся наш керченский берег. Подумал о маме. Так заныло в груди… Велел Тане ждать меня на берегу: мол, доплыву вон до того корабля и вернусь. Иначе бы она меня не пустила.
— После звонка Алеши я отпросилась из больницы домой, — не может сдержать слез Лидия Васильевна. — И вдруг звонит Татьяна: «Алексей поплыл куда-то и пропал. Его нет уже три часа!» Я в слезы. А потом поняла: он домой плывет! Алеша с детства хорошо держится на воде. Я сама учила своих детей плавать. На море они только со мной ходили. Но я ведь знаю, какая страшная вода в проливе. Молилась Богу, чтобы только Алеша не утонул.
Звоню старшему сыну: «Не знаю, где Алексея искать: на нашей стороне или на той. Лишь бы российские пограничники не поймали, а то ведь в тюрьму посадят!» Пока я сходила с ума от догадок, кто его первым поймает, позвонил старший сын: «Алексей у наших! Еду к пограничникам с документами». Татьяна тем временем на пароме добралась в Керчь. Там они все встретились.
— Я знал, что доплыву и увижу маму, — говорит Алексей. — Чтобы не сбиться, ориентировался по керченскому маяку. Если рядом были корабли, плыл быстрее. Солнце жарило, вода была теплая. Пить мне вообще не хотелось.
— О чем думал все эти три с половиной часа, пока плыл?
— Перед глазами стояла картина: открываю нашу зеленую калитку, переступаю бетонную ступеньку, и во дворе меня встречает мама…
Отмахал километр, чувствую, силы покидают. Перекрестился и дальше гребу. Словно несет меня кто-то. Еще километр. Устал. Но впереди виднелись уже наши, керченские, буйки. И тут я увидел катер с украинским флагом. Давай к нему изо всех сил грести. Заметили, слава Богу… Только потом я вспомнил, что последние три года вообще не плавал. Но одно знаю точно: подобный «подвиг» уже не повторю. Не смогу.
О своей встрече во дворе родного дома Лидия Васильевна и Алексей вспоминают со слезами. Мать гладит сына по лицу и снова плачет у него на плече. Можно представить, что почувствовал Алексей, увидевший, наконец, свою маму. Он едва ее узнал: болезнь «съела» сорок килограммов веса женщины. От нахлынувших чувств Алексей тогда потерял дар речи. Молча прижимал к себе мать и плакал.
— Я спрашивала его весь вечер: «Сынок, а если бы ты утонул?» — Говорит Лидия Васильевна. — Он терпеливо отвечал: «Мама, утонуть я не мог. Я плыл домой». Видно, сам Господь помог ему домой добраться. Недаром я назвала сына Алексеем, это значит «Божий человек».
Сейчас для Лидии Васильевны Алексей — лучшее лекарство. Он хлопочет по хозяйству. Вместе они морально готовятся к новой операции. Уезжать из родительского дома Алексей больше не собирается.
659
Читайте нас у Facebook
