«После 6 курсов химиотерапии и операции сын выздоровел»: как годовалый малыш поборол рак
— Опухоль у Мирона обнаружили на УЗИ в четыре месяца, — говорит Инна, мама мальчика. — И она была уже большая — восемь на девять сантиметров, занимала весь животик. А в печени увидели метастазы. Наши кропивницкие врачи сразу начали винить меня, что это я пропустила болезнь у своего ребенка. Хотя мы ходили на все плановые осмотры к педиатру, сдавали анализы. Я сразу решила ехать в Киев, в Институт рака. Моя мама отправилась со мной. И пока мы ждали приема у врача, она увидела объявление. Там было написано, что недалеко есть дом в частном секторе, где можно какое-то время пожить с онкобольным ребенком. Она позвонила, рассказала нашу историю, и нам предложили приехать. Кто бы мог подумать, что мы будем целых девять месяцев останавливаться на «Даче» (дом, который арендует благотворительный фонд «Запорука» для бесплатного проживания онкобольных детей с родителями. — Авт.). Все это время мы проходили сложное лечение: курсы химиотерапии, операцию. Сейчас Мирону пять лет, и онкозаболевания у него уже нет.
Когда оглядываешься назад, понимаешь, что к выздоровлению сына привела цепочка счастливых случайностей. Это и встреча с невероятными врачами, и с «дачниками» — семьями, которые жили вместе с нами, а также с другими людьми, помогавшими нам.
Накануне операции (19 февраля 2015 года) я искала какие-то знаки свыше, которые бы помогли. Мы с сыночком подошли к окну и увидели двойную радугу. Представляете, и это в феврале! Тогда я сказала Мирону: «Сынок, это тебе знак. Ты должен пережить операцию, ты должен победить рак!»
Сейчас сын ходит в детсад, играет с детьми, в общем, у него все хорошо.
Ранее «ФАКТЫ» рассказывали историю Юлии Савченко из райцентра Лубны Полтавской области, которая победила рак благодаря уникальной операции, проведенной детскими онкологами и кардиохирургами.
«Когда Мирону было около четырех месяцев, я заметила, что его живот уплотнился, а потом обнаружила увеличенный лимфоузел на голове»
— Я пережила сильнейший стресс еще во время беременности — развод с мужем, — говорит Инна. — Это подорвало мое здоровье. Третье УЗИ показало, что у ребенка киста почки. Но после рождения его обследовали и сказали, что она не увеличивается. А через три месяца ее вообще на УЗИ не увидели и решили, что киста исчезла. Когда Мирону было 3,5 месяца, я заметила, что его живот уплотнился, а потом обнаружила увеличенный лимфоузел на голове. Однажды у ребенка подскочила температура, и я вызвала сначала одного педиатра, потом другого. Они сказали, что это вирус. У Мирончика все прошло, и я успокоилась. А зря… На плановом осмотре у педиатра в четыре месяца у ребенка диагностировали новообразование.
Чтобы Инна побыстрее попала к нужному врачу в Институте рака, знакомая посоветовала ей сказать «кодовое слово» — назвать имя чиновницы из Минздрава.
— Мне терять было нечего — требовалось спасать своего ребенка, — говорит Инна. — Я набралась смелости, позвонила врачу и договорилась, что привезу сына. На следующий день Мирончику уже капали первую «химию». Всего их было шесть — четыре курса до операции и два после. Каждый длился восемь-девять суток без перерыва. А маме параллельно нужно кормить ребенка грудью, готовить еду, покупать продукты, есть, ходить в туалет и душ, сдавать анализы ребенка в лабораторию. Пока находишься в палате, тебе помогают те, кто рядом — такие же мамы с детками. Когда курс заканчивался, мы ехали на «Дачу», где жили до следующей «химии». Там, конечно, было намного легче. Главное, что люди, которые тебя окружают, сами находятся в таком положении, понимают и поддерживают. За эти девять месяцев мы стали как семья.
.jpg "Мирончику пришлось пройти шесть курсов химиотерапии. Фото из семейного альбома")
Во время лечения Мирончику пришлось бороться и с вирусом.
— Нам нужно было начинать следующий блок «химии», но сыночек вдруг начал как-то странно кашлять, — продолжает Инна. — Врач посоветовал сиропы, антибиотики. Думала, что подлечимся и будем проходить химиотерапию. Но наш врач решил отправить нас дополнительно сделать анализ на цитомегаловирус. И действительно, титры были сильно повышены. Делать «химию» при этом вирусе категорически нельзя: это может привести к летальному исходу. Мы поехали домой. В Кропивницком никто из врачей не брался лечить полугодовалого онкобольного ребенка, и я взяла ответственность на себя. Давала сыну назначенные препараты на дому. Когда титры снизились, мы продолжили химиотерапию.
Читайте также: «Я стала медиком, потому что понимаю онкобольных детей»: история победившей рак украинки
Опухоль у Мирончика уменьшилась на 96 процентов, и была назначена операция по удалению правого надпочечника.
— Наш хирург Михаил Стежка сказал, что вмешательство несложное и займет примерно полчаса. Мирончика забрали, а я побежала в церквушку на территории института, чтобы помолиться. Смотрю, а уже час прошел. Бегу обратно — там тихо. Я жду, жду. Выходит врач, подходит к стене и медленно сползает на пол. Я сажусь рядом. Врач рассказал, что после операции в течение получаса мой сын не мог прийти в себя. Оказалось, это из-за того, что Мирончик рыженький: анестезию такие детки переносят хуже, чем другие. Только вот после «химии» Мирон облысел, и анестезиолог не знал, какой у него цвет волос. Поэтому и наркоз ему дали такой, как обычно. Вот как бывает!
Через три дня после операции Мирон уже бегал по отделению в ходунках. Потом еще были две закрепляющие «химии», после которых Инна с сыном уехали домой.
— У Мирончика в печени еще оставались метастазы, но они становятся кальцинатами, уменьшаются в размерах, — говорит Инна. — Правда, на одном из контрольных обследований сообщили, что в печени появился подозрительный крупный метастаз. Я сразу схватила диск с записью обследования и помчалась в Киев. Показала запись врачам в трех разных клиниках. Они посмотрели и сказали, что у Мирончика все хорошо. Теперь мы периодически делаем УЗИ, наблюдаем за оставшимся надпочечником, сдаем анализы на гормоны. А Мирончик ходит в садик, играет с детками.
Жизнь на «Даче»
С президентом благотворительного фонда «Запорука» Натальей Онипко мы встретились на «Даче». Фонд арендует этот дом уже семь лет. Сейчас здесь находится шесть семей. Сюда приезжала Инна с Мирончиком, здесь живет героиня проекта «Здійсни мрію» Ева Шкулка, о которой «ФАКТЫ» писали в марте этого года.
— Наш фонд существует уже 14 лет, — рассказывает Наталья. — Мы всегда помогали онкобольным детям. «Дача» — это только один из проектов фонда, но он для нас самый важный. Сейчас как раз идет строительство нового центра, в котором детки с онкозаболеваниями смогут бесплатно жить со своими родителями во время лечения. Мы очень торопимся достроить его, так как к концу 2020 года договор аренды закончится, и семьям нужно будет съехать с нынешней «Дачи». Мы уже многое сделали, но еще остаются внутренние работы, отопление. Нам финансово помогает много неравнодушных людей и компаний. В новом центре сможем разместить уже 15 семей.
Я захожу во двор трехэтажного большого дома. На территории своя площадка, качели, домик для игр. А внутри «Дачи» — большая игровая комната со множеством игрушек. Тут играют трое деток. Девочка Ева с радостью соглашается показать свою комнату, где она живет с мамой и папой.
— У Евы опухоль мозга, — говорит Наталья. — Она давит на зрительный нерв, поэтому девочка быстро теряет зрение. Ева проходит курс химиотерапии, чтобы приостановить рост опухоли. Она с родителями живет на «Даче» уже два года. Семья из города Антрацита, возвращаться им просто некуда — сейчас это оккупированная территория.
Еще до того, как «Дача» заработала, я помогала Институту рака и видела, как разваливаются семьи из-за того, что ребенок заболевает и мама долгое время вынуждена находиться рядом с ним в больнице. А папа остается в родном городе один. Я хотела, чтобы и папа, и бабушка, и братик или сестричка могли приехать к больному ребенку, пожить с ним. Ведь лечение рака очень длительное. Я видела такие дома при больницах в разных европейских городах. В некоторых из них есть даже стерильные боксы, чтобы ребенок, у которого нулевой иммунитет, мог находиться не в больнице, а в домашних условиях. У нас боксов пока нет, но я очень хочу, чтобы детки могли проходить химиотерапию амбулаторно, как это делается за рубежом, и возвращались на «Дачу» в тот же день, если, конечно, позволяет их состояние.
— Как вы собираете средства, чтобы достроить новый центр?
— За этот год было несколько благотворительных акций в поддержку строительства «Дачи». Но об одной из них хочется рассказать подробнее. Украинская биржа благотворительности, которая помогает нам собирать средства на все наши проекты, предложила ко Дню матери написать в соцсетях небольшие истории о том, почему мамам так важно быть рядом с детьми, опубликовав их под хештегом #мамапоруч, а также перевести на строительство «Дачи» сумму от ста гривен. Все, кто написал свои истории и перевел деньги, автоматически принимали участие в розыгрыше призов, который состоялся в День матери, 12 мая. Самым дорогим лотом было украшение от ювелирного дома за 53 тысячи гривен. Его выиграла наша давняя благотворительница. Она решила не забирать украшение, а оставить его нам. Мы были настолько потрясены, что не смогли сдержать слез. Благодаря этой акции фонд собрал 700 тысяч гривен.
Читайте также: В Киеве устроили настоящий праздник для детей, победивших рак: как это было
— Я вижу, что в доме висит много фотографий детей, которые уже вылечились, а теперь выросли и живут обычной жизнью. Они поддерживают связь с фондом? Приезжают на «Дачу» к ребятам, которые сейчас борются с раком?
— Конечно. Два раза в год мы вместе с Малой академией наук проводим «Лагерь победителей». Сорок детей со всей Украины, которые победили рак, приезжают к нам. В Пуще-Водице проводят мастер-классы, командные игры, курсы профориентации. За время существования фонда на «Даче» жили больше тысячи детей…
«Вот уже 14 лет фонд „Запорука“ финансово поддерживает психологическую службу при Институте рака»
Наталья Онипко, переводчик по профессии, рассказывает, что, будучи в декрете, пошла на переговоры с иностранной делегацией в Институт рака.
— Меня настолько впечатлило увиденное там, что я с головой ушла в благотворительность. До создания нашего фонда три года была представителем итальянской благотворительной организации «Солитер» в Украине. В то время обеспечение института было настолько плохое, что мы закупали масло, сметану, рыбу, делали пайки и раздавали их мамам больных деток. Тогда же создали психологическую службу, которую финансируем вот уже 14 лет. Также закупаем необходимое оборудование для Института рака и для Института нейрохирургии. Собираем деньги деткам на операции.
— Часто в «Фейсбуке» встречаются посты о сборе средств ребенку на лечение онкозаболевания за границей. И суммы большие — 200 тысяч евро и выше…
— Дело в том, что многие виды лечения можно проводить и у нас в Украине, а наши врачи-онкологи абсолютно не уступают в профессионализме своим иностранным коллегам. Поэтому на лечение за границей мы собираем деньги только в том случае, если украинские врачи не могут помочь. Это касается пересадки костного мозга или иммунотерапии, а также некоторых видов диагностики. Каждый месяц мы отправляем двух детей, прошедших химиотерапию, на обследование в Италию.
— Насколько активно украинцы вкладывают свои средства в благотворительность? Меняется ли ситуация в лучшую сторону?
— Конечно. Люди больше жертвуют, участвуют в различных акциях, хотя и не так массово, как в Америке и Европе. Но делиться деньгами необходимо приучать. Например, в США после «черной пятницы», самой большой распродажи года, наступает «щедрый вторник». В этот день люди делятся своими сэкономленными средствами, отдают деньги на благотворительность. Нужно помнить, что любой взнос очень ценен. Уже год в Украине работает самый легкий способ помочь — отправить sms-сообщение. И если вы захотите помочь в строительстве «Дачи» и готовы поделиться десятью гривнями, то просто отправьте эсэмэску на номер 88 077. И все. Тогда мы достроим центр и исполнится мечта наших «дачников».
Ранее «ФАКТЫ» рассказывали, как занятия рисованием помогли десятилетней девочке победить рак.
Фото предоставлено фондом «Запорука»
3262Читайте нас у Facebook
