Тащили за ноги на восьмой этаж: в Киеве во время "обыска" избили правозащитника, писавшего о беспределе в тюрьмах (фото, видео)
«Удалось записать на видео рассказы заключенных, как над ними издеваются на зоне, как тушат о них «бычки»
— Олега пока обследуют, полного диагноза еще нет, — рассказала «ФАКТАМ» супруга правозащитника Анна Скрипка, которая вместе с мужем проводила расследования в тюрьмах. — Три дня его тошнило, было очень плохо. Поэтому мы приняли решение положить Олега в больницу. Сегодня первый день, когда его перестало рвать. А так — даже ходить нормально не мог. Его шатало. Сейчас врачи проверяют колени Олега. Его же били и по ногам, колени были полностью разбиты. Не мог стать на ноги. И по почкам его били. Последствия таких ударов сразу не видны. Поэтому проходим обследование.
— Расскажите, с чего все началось? Знаю, что вы с мужем проводили расследования о пытках, изнасилованиях и убийствах в украинских тюрьмах. Думаете, эти вещи связаны — расследование и факт нападения на вас сотрудников правоохранительных органов?
— Да, мы с мужем занимаемся правозащитной деятельностью. Провели большое расследование по колониям и выявили множество нарушений. Это и избиения, и пытки. У нас скопился достаточно большой архив разговоров с заключенными — на пленках, на электронных носителях.
Как-то приехали в 77-ю колонию и обнаружили, что там избиты все новые заключенные. Целый этап. Избиения в колониях происходят все время. Люди приезжают, и с первых минут их начинают бить, бить и бить. Нам удалось записать на видео множество интервью с заключенными, которые рассказывали, как над ними издеваются на зоне, как тушат о них «бычки»…
— Кто это все делает? Персонал колонии?
— Работники колонии это все делают руками своих помощников из числа других осужденных.
«Козлы» избивали сына и намекали, что могут его изнасиловать. Приходилось отправлять им на зону телефоны"
Из материалов расследования Олега Цвилого:
«Самые страшные колонии, где практикуют наиболее изощренные пытки, находятся в Харьковской области. Это 25-я, 100-я колонии. Также самыми опасными по праву можно назвать 77-ю Бердянскую зону и 58-ю колонию в Изяславе».
По данным организаций, которые занимаются защитой прав человека в местах лишения свободы, пытки не просто средство давления. Издевательства в зонах и колониях уже давно превратились в средство заработка для пенитенциариев.
В 77-й колонии регулярно требовался выкуп с родственников заключенных в обмен на гарантии их безопасности. Когда заключенный попадает в эту тюрьму, с его личным делом туда же попадает и информация о материальном положении его семьи, и суммы с людей требуют очень разные. В доле этого пенитенциарного «общака» находится прокуратура. Насколько мне известно, каждый начальник колонии раньше должен был передавать «наверх» 5000 долларов пенитенциарного «общака».
На фотографиях, собранных нашей организацией, зафиксированы различные издевательства над заключенными. О руки и ноги тушат окурки, наносят рваные раны ржавыми гвоздями, не позволяя их дезинфицировать ничем, кроме хлорки. В итоге люди гниют заживо. В 77-й зоне были случаи, когда в санчасти для пыток брали грязные инъекционные иглы и просто царапали заключенным руки, чтобы раны потом гноились".
Из интервью мамы одного из заключенных, которое она давала Олегу Цвилому:
— Есть старшие «козлы» (заключенные, сотрудничающие с тюремной администрацией), они держат банковские карточки. Мне говорили, чтобы я завела карточку, и родные мои тоже завели, на них будут переводить деньги родственники заключенных. Надо записывать время, сумму и от кого перевод. Я отказалась это делать.
Дальше, по словам женщины, родственники надзирателей снимают деньги с карт и присылают в тюрьму.
— Деньги обналичивают родственники этих «козлов». Купюры сворачивают в трубочку, суют в сыпучее моющее средство и отправляют в колонию. А там деньги попадают к начальнику. Еще «козлы» просили меня отправлять посылки: телефоны, радио, чтобы им было не скучно. Я все это покупала и отправляла «Новой почтой» в колонию на имя сына. Если не подходили цвета или что-то им не нравилось, моего сына избивали. Кроме избиений, угрожают изнасилованиями. Мне намекали на свиданке, что мой сын красивый, поет и готовит.
В колонии можно работать. Но это не спасает от побоев. Когда заключенные не справляются с работой в швейном цеху, не выполняют норму, их бьют.
По словам мамы заключенного, она брала кредиты, чтобы платить за сына или отправлять передачи, а однажды ей предложили оформить сыну условно-досрочное за 100 тысяч гривен.
«Нам намекали, что мы не туда лезем»
— Так вы думаете, что обыск и избиение вашего мужа Олега Цвилого связаны с расследованием? — спрашиваю у правозащитницы Анны Скрипки.
— Однозначно.
— Расскажите, при каких обстоятельствах в вашей квартире делали обыск?
— Мы с Олегом шли по улице, когда из машины, припаркованной у обочины, выбежали неизвестные люди, кто-то в штатском, кто-то в форме и балаклавах. Они повалили нас на землю, заломили руки назад и надели на нас наручники. Меня не били. Только забрали сумку, телефон и ключи от квартиры. А вот Олега начали избивать.
— Кто-то из нападавших на вас представился?
— Я требовала, чтобы они назвали себя и показали документы. Они отказались. Потом один из нападавших нехотя произнес, что они «работники прокуратуры». Но документов мне никто не показал. Я кричала: «Дайте мне возможность вызвать адвоката!». А они в ответ: «Закрой свое е… ло».
Когда Олега за ноги по ступенькам затащили на восьмой этаж, они сами открыли двери нашей квартиры ключами, которые забрали у меня.
— Были понятые?
— Они привезли понятых с собой. Я помню, что видела, как эти понятые выбегали с оперативниками из машины.
— Сколько времени продолжался обыск?
— Примерно два часа. Все это время меня держали в наручниках на улице и не пускали в квартиру. Со слов Олега — обыск был поверхностным. У нас в одной из комнат — мини-офис. Они направились сразу туда. Первым делом забрали все жесткие диски и флешки. Потом пошли на балкон. Олег хотел пройти следом, но его не пустили. Сказали: «Тебе там не хватит места. Балкон маленький». И вынесли оттуда в пакете какую-то сушеную траву.
— Ого! Это имеются в виду наркотики?
— Да. Дело в том, что официально обыск в нашей квартире проводился в рамках уголовного производства по статье «Распространение наркотиков».
— Так если уголовное производство было по распространению наркотиков, причем тут жесткие диски?
— Говорят, что мы якобы продавали наркотики по интернету…
— У вас были в квартире наркотики перед обыском?
— Нет, конечно! Откуда им взяться? На тысячу процентов гарантирую, что их нам подбросили, чтобы был повод уничтожить все материалы нашего расследования.
О том, что происходило с ним во время обыска, рассказал и сам Олег Цвилый.
— Меня затащили в подъезд, где стали избивать, обзывая нецензурными словами. На восьмой этаж меня тянули по ступенькам за ноги, при этом били по почкам и роняли меня головой на ступеньки. Их не смущали даже вышедшие на шум соседи. На восьмом этаже человек в гражданском сказал, что он прокурор, и показал издалека ордер на обыск.
Обыск начали именно с той комнаты, где находились мои вещи. Изъяв ноутбук, планшет, два жестких диска, около пятнадцати разных флеш-накопителей с доказательной базой на оборотней в погонах, собираемых нами несколько лет, журнал записи обращений за помощью в нашу организацию, два блокнота, они вышли на балкон, откуда вынесли несколько полиэтиленовых пакетов с зеленым веществом, меня все это время удерживали стоя, не разрешали даже присесть. Я плохо себя чувствовал, болели ноги. На просьбу вернуть мне очки никто не реагировал. Больше их ничего не интересовало, и обыск в остальных комнатах провели ускоренно и поверхностно, для вида. Мою супругу все это время держали в наручниках на улице, отобрав телефон. Под конец этого беспредела ее все же отпустили потому, что она не переставала громко возмущаться и привлекать внимание людей, после чего жена смогла позвонить адвокатам.
После того, как ''бригада исполнителей'' заказа ушла, мне стало значительно хуже. Мучила головная боль, тошнило. Вызвали карету скорой помощи, на которой меня доставили в больницу.
— Вы писали заявление? — снова обращаюсь к супруге Олега Анне.
— Я писала заявление в ГБР. Пока никакой реакции.
— А на допросы в прокуратуру за якобы распространение наркотиков вас не вызывали?
— По идее, они должны были не только вызвать нас на допрос, но и задержать.
— До обыска вам угрожали?
— Прямых угроз я не слышала. Но иногда нам передавали слова неизвестных людей, что мы не туда лезем. Да и во время обыска один из так называемых работников прокуратуры проболтался об истинной причине их визита. Он сказал: «Вы же много пишете».
В любом случае, я считаю, что нельзя бить человека при обыске. Ни я, ни Олег не сопротивлялись. У них не было постановления на наш арест. Но было постановление на обыск. Они могли просто подойти и сказать, как это обычно делается по процедуре, зачитать постановление, подняться в квартиру. Я бы сама им открыла двери. Мы бы зашли, дождались адвоката и провели бы обыск.
Из материалов расследования Олега Цвилого:
«Я вам расскажу о том, что совсем недавно творилось в Харьковской области. Администрация закупала тюки страшного гнилого сала с червями. Это «сырье» приходило в колонию, и там в огромном чане варили контрафактные кремы, в том числе детские. Там невозможно было работать. Сало рвали руками, мололи его на мясорубках. Смрад, жара от чана — бешеные. Респираторы не выдают, вытяжки не включают. Один заключенный не выдержал подобных условий, такого ритма и сунул руку под пресс. Отправили его в больницу, починили. Он вернулся, и его опять заставили работать, уже одной левой рукой.
Заметим, что такого понятия, как «принудительный труд», у нас нет, но…
Если ты не хочешь выходить на работу, то в отряде тоже спокойно сидеть не сможешь. Тебя отправят мыть самые грязные места. Тебе скажут: «Не хочешь трудиться как мужик, будешь делать уборку как п… рас». Администрация все знает о «кастах» и субкультуре. Они нормально «плавают» в этих нюансах и используют их. О чем вообще можно говорить, если у нас начальство колоний слушает шансон и «мурчит»?"
«ФАКТЫ» обратились в прокуратуру Киева с просьбой разъяснить, что на самом деле произошло во время обыска в квартире правозащитников Анны Скрипки и Олега Цвилого. Но ответа пока не получили.
Ранее «ФАКТЫ» писали о том, что в колонии на Харьковщине заключенных пытали колючей проволокой. В Измаильском СИЗО зэки устроили бунт из-за клопов.
А в одесской Южной исправительной колонии № 51 во время планового обыска 27 мая 2019 года возник масштабный бунт. По некоторым данным, сбежало много заключенных. К расследованию беспорядков подключилось ГБР, назвавшее причинами бунта плохое питание и издевательства над заключенными.
4460Читайте нас у Facebook
