Офтальмолог сергей рыков: «если, опасаясь судебных исков, врач перестанет оперировать, он не только погубит себя как профессионала, но и лишит многих пациентов шанса избавиться от болезни»
Известная фраза «Не ошибается только тот, кто ничего не делает» применима ко многим ситуациям. Но и она воспринимается крайне болезненно, если речь идет о врачебной ошибке или даже о статистически прогнозируемых осложнениях. «Врач не имеет права на ошибку… » — считают многие. Впрочем, так же, как и летчик, и водитель автомобиля, и повар. Жизнь человека может зависеть не только от врача. И все же к нему мы предъявляем самые большие претензии. Обоснованные ли они? Кто должен отвечать за то, что в больнице не хватает лекарств? Как оценить уровень врачебного профессионализма? Найти ответы на эти и другие вопросы мы постарались вместе с главным врачом столичного Центра микрохирургии глаза, президентом Ассоциации детских офтальмологов Украины профессором Сергеем Рыковым.
«Финансирование медицины приоритетным назвать нельзя: в бюджете оно находится на… 29-м месте»
— Каждый день мы сталкиваемся с чужой бедой, — говорит Сергей Рыков. — По «скорой» поступают дети, получившие травмы: в руках у мальчишки взорвалась петарда и задела глаз, кто-то наткнулся на ветку. Новорожденному грозит отслойка сетчатки и слепота… Молодой человек теряет зрение из-за глаукомы… Пожилому мужчине нужно удалять катаракту, так как он уже ничего не видит одним глазом и едва различает контуры вторым… Как объяснить этим людям, что на дорогостоящие материалы денег не хватает, что на лекарства выделяется около 18 гривен на пациента в сутки? В районных центрах есть лечебные учреждения, где эта цифра в пять-десять раз ниже. А ведь помощь людям нужна именно сейчас. Завтра может быть поздно.
Подобные ситуации возникают не только у офтальмологов, а у специалистов всех без исключения медицинских направлений. Об этом тяжело говорить, потому что пациенты обвиняют в бездеятельности именно врачей. Для того чтобы, с одной стороны, защитить медиков, а с другой — отстоять право пациента на высококачественную медицинскую помощь и появилась идея создать общественную организацию — Украинский медицинский союз. Я вхожу в правление этой организации. Нам уже удалось подготовить и подать на рассмотрение Верховной Рады законопроект о социальной защите медицинских и фармацевтических работников, работников здравоохранения, готовим ряд других документов. От того, удастся ли нам изменить отношение к медицине и медицинским работникам, зависит во многом здоровье и детей, и взрослых.
— На днях в прессе появились сообщения о том, что некоторые больницы переходят на двухразовое питание, что аптеки перестали давать в долг препараты, что увольняется средний медперсонал, так как зарплата медсестры составляет 700-800 гривен…
— Ситуация действительно критическая. Только в столице не хватает почти четырех тысяч врачей. На приеме в поликлиниках осталось очень мало офтальмологов. А ведь там прежде всего можно пройти профилактический осмотр. Если же необходимо оперативное вмешательство или сложное лечение, тогда человек обращается в специализированное лечебное учреждение. Те, кто оказывает ему помощь, берут на себя большую ответственность, и их труд должен достойно оплачиваться. Но важно не только это. Врач не должен задумываться над тем, какие препараты он может назначать, а какие — нет, потому что они, хоть и эффективные, но стоят дорого. Существуют протоколы лечения, разработанные Минздравом. Их необходимо соблюдать, иначе мы не добьемся нужного результата. Пострадает пациент, и будет подорвана репутация врача.
— Но как этого избежать?
— Ни одно государство не берет на себя финансирование всей медицины из бюджета. Есть медицинское страхование, есть частная практика. По моему мнению, за государственный счет должны лечиться дети, пенсионеры и инвалиды. Обеспечить разумный подход к использованию средств можно, если привлечь к этому медиков. Они знают, что им необходимо для работы — какое диагностическое оборудование, какая лечебная аппаратура, сколько палат, с какой пропускной способностью. Операции, к которым раньше мы готовили пациента несколько дней и затем выхаживали еще неделю, теперь проводятся амбулаторно. А это тоже экономия. Например, наш коллектив Центра микрохирургии глаза решил использовать средства, поступающие от хозрасчетной деятельности, на приобретение лекарств и новейшей аппаратуры. Мы ведь стараемся применять новые эффективные технологии.
«Хирург теряет много сил и нервов, когда оперирует человека, у которого есть большой риск осложнений»
— Бывают ли случаи, когда вашим специалистам приходится отказывать пациентам в операции? По какой причине?
— Только если есть риск опасных осложнений. Когда известнейшего хирурга Николая Амосова спрашивали, какую операцию он считает самой простой в хирургии, он говорил, что это удаление аппендикса. На вопрос: «Какая операция самая сложная?», хирург тоже отвечал: «Удаление аппендикса. Потому что при нем бывает много осложнений». Офтальмологи то же самое могут сказать о катаракте. А если она еще сопровождается глаукомой (повышенным внутриглазным давлением) и может пострадать нерв, то надо быть виртуозом, выполняя такую операцию. Врача надо благодарить за то, что он идет на риск. Как вы думаете, просто ли оперировать человека, у которого один зрячий глаз, и тот под угрозой слепоты? Чрезвычайно сложно. Поэтому если хирург прооперирует 100 таких пациентов и одному из них вернуть зрение не удастся, то ведь есть 99, которых он спас от слепоты…
К нам обратилась 75-летняя женщина: «Не хочу быть слепой. Сейчас едва различаю лица, а мечтаю видеть своих внуков, цветы в палисаднике, да и без телевизора трудно обходиться… » Мы объясняем ей и родственникам: «Заменить хрусталик можно, благо, сейчас умеем делать это амбулаторно, с очень маленьким разрезом, наркоз не нужен. Но могут возникнуть сложности из-за сопутствующих заболеваний — гипертонии, диабета». Взвесив все «за» и «против», врач дал человеку шанс. К счастью, в данном случае операция прошла удачно. И все же существует статистика — 0,2 процента осложнений. За этой цифрой судьба конкретного пациента. У нас даже был судебный иск: надежды 80-летней женщины после операции не оправдались, зрение не улучшилось. Но доктор действительно сделал все, что возможно, и, несмотря на это, почти два года вынужден был давать показания в суде. В результате было доказано, что его вины нет. Если, опасаясь судебных исков, врач перестанет оперировать, он не только погубит себя как профессионала, но и лишит многих пациентов шанса избавиться от болезни, вернуть зрение или сохранить способность слышать. Важно, чтобы интересы медиков было кому защищать. Это одна из задач Украинского медицинского союза.
— Если известно, что кто-то из коллег недостаточно квалифицированный, на него поступают жалобы, кто должен оценивать качество его работы?
— И руководство лечебного учреждения, и профессиональная ассоциация. Ассоциация детских офтальмологов может дать экспертную оценку любого случая. Мы обсуждаем все нюансы, видим, где врач не виноват, а где действительно допущена ошибка или проявилось халатное отношение. Уровень квалификации можно поднять, было бы желание. Но любить людей, чувствовать их боль, уметь сопереживать и душу вкладывать в свою работу — качества, присущие именно нашим врачам. Просто еще не все научились ценить их.
437Читайте нас у Facebook
