«однажды мне снится, что я плыву на лодке… Просыпаюсь — глядь, а моя койка выехала аж на середину комнаты… »
20 лет назад в Украине декабрь был морозным, со снегопадами и метелями. Что уж говорить о горных районах Армении, где даже в апреле столбик термометра не поднимается выше минус 10 градусов. Именно студеным декабрем 1988 года в Армении произошло мощное землетрясение, в результате которого погибли 25 тысяч человек, 140 тысяч остались калеками, а около миллиона — без крыши над головой. На помощь братьям-армянам вылетели украинские строители. Отряд «Главармагростроя» возглавлял начальник главка Владимир Павловский.
О жизни в Армении, пострадавшей в результате стихийного бедствия, Владимир Павловский рассказал корреспонденту «ФАКТОВ».
«Бросалось в глаза множество свежих могил и новые кладбища… »
— Какой силы было землетрясение в Армении?
- Эпицентр землетрясения находился в Спитаке, — вспоминает начальник главка «Главармагрострой» Владимир Павловский, под руководством которого украинские строители восстанавливали жилье в пострадавших Гукасянском, Амасийском и Талинском горных районах Армении в 1989- 1990 годах. — Там сила толчка составила больше 10 баллов по шкале Рихтера. Второй толчок, оказавшийся мощнее спитакского, пришелся на ущелье в Гукасянском районе. В образовавшийся там разлом мог бы поместиться пятиэтажный дом. Вся площадь пострадавших районов равнялась примерно двум Киевским областям.
Когда СМИ сообщили о терпящих бедствие армянах, нас, строителей, сразу же предупредили: «Братцы, готовьтесь на Армению!» Объединенный отряд «Главармагростроя» насчитывал семь с половиной тысяч человек.
- Что вас больше всего потрясло, когда вы прилетели в Ленинакан?
- У въезда в Ленинакан возвышалась громадная стела воинам Великой Отечественной войны (в Армении возле каждого населенного пункта стоят подобные обелиски). В результате подземных толчков где-то на высоте трех метров от основания памятника разрушился бетон и выбило арматуру. А верхушка и нижняя часть стелы остались целы — держались на одном каркасе…
Пока мы добирались к месту назначения, в районный центр Гукасян, бросалось в глаза множество свежих могил и новые кладбища… Населенные пункты лежали в руинах. Мне это напомнило войну…
Пострадавшие от стихии люди жили в холодных палатках или ютились группами в уцелевших домах. Землетрясение-то идет волнами. Например, в Ленинакане чудом устояло
12-этажное здание гостиницы, а в 500 метрах от него были полностью разрушены одноэтажные строения трикотажной фабрики.
Беда сельских районов была в саманных и туфовых строениях, возведенных без полного учета сейсмики. Лишь некоторые городские сооружения рассчитывались на 8-балльное землетрясение. Весь Спитак был разрушен, над дорогой возвышались лишь перекошенные крупнопанельные пятиэтажки, сахарный завод лежал в развалинах — торчала лишь одна кирпичная труба.
- На декабрьском морозе остались и взрослые, и дети…
- Страшное дело! Поэтому первым делом решили строить жилье. Хотя план для нас наметили несколько иной. Фактически за год, к следующей зиме, большинство пострадавших въехали в новые дома. Мы построили больше тысячи частных домов, 15 школ, ПТУ, детские сады, магазины, фельдшерские пункты, восстановили Амасийский сырзавод, Ширакскую птицефабрику.
- Армяне, наверное, вас на руках носили.
- Несчастные люди относились к нам, как к спасителям. Приглашали на новоселья, крестины, любые торжества. Это очень гостеприимный народ!
Когда ко мне приехала супруга, я встретил ее в Ленинакане, привез в Гукасян и оставил высыпаться, а сам к семи утра побежал на работу. Сижу у себя в главке, как вдруг раздается звонок. Звонил первый секретарь райкома Арарат Гомцян: «Фомич, я слышал, к вам Галина Николаевна сегодня приехала. Вечером я жду вас у себя».
Направляясь в гости, мы с женой прихватили бутылочку армянского коньяка. Жена Арарата Двиновича работала в столице республики учительницей, кажется, преподавала русский язык. Хозяин познакомил нас со своей женой Анушеван и пригласил в гостиную, к столу, возле которого стояло… три стула! Я знал кавказские традиции, но не думал, что они так строги. А вот моя жена не знала! Побежала на кухню, разговорилась с женой, схватила стул, тарелку, приборы, принесла… Смотрю: у Арарата челюсть отвисла… По законам гор жена должна обслуживать, а не сидеть за столом.
Как-то нас пригласили на день рождения председателя райисполкома (в Армении нет областного деления, поэтому там райцентры на уровне наших областных). Там было, наверное, человек 40 гостей и ни одной женщины! Они лишь выглядывали из-за двери и смотрели, опустела ли тарелка с угощением… Хватали пустую и тут же несли следующую, полную яств. И так в каждой семье — женщины бегают, мужики сидят…
- Зато слабый пол на Кавказе разодет в золото и шелка.
- Точно! Районный центр Гукасян, где расквартировался наш стройотряд, тогда был глухим селом. Центральная площадь, на которую выходили фасады дома культуры, райисполкома, райкома партии, заасфальтирована. Несколько близлежащих улиц вымощены плитняком (слоеный камень в виде плитки. — Авт. ), а на остальных — непролазная грязь. И вот к мусоросборнику, расположенному на другой стороне улицы, выходит дама — — на шпильках, в дорогом наряде, пальцы унизаны перстнями, на груди золотые висюльки, а в руке… помойное ведро! Выбросила мусор — и пошла обратно. Как будто в театр сходила.
«В Армении я получал от 700 до 900 рублей в месяц. Оклад Владимира Щербицкого был в то время 650 рублей»
— А подземные толчки больше не беспокоили?
- Толчки продолжались. Местные жители на это реагировали очень болезненно. Я бы даже сказал панически. Они вместе с детьми выскакивали из уцелевших домиков на улицу: такой крик повсюду стоял! Стихия затихла — — все расходились по домам.
А мы… За день так по своим отрядам намотаешься, что к вечеру мечтаешь, как бы до кровати добраться. Поэтому трясет- не трясет — нам все равно. Однажды мне снится, что я плыву на лодке, течение так приятно укачивает… Просыпаюсь — глядь, а моя койка от стены аж на середину комнаты выехала. «Коля! — обращаюсь к своему водителю. — Почему ты меня не разбудил?» «Та я бачу, що ви спите, то думаю: нехай собi спить!»
Утром узнаю, что толчки достигали семи баллов! Там трусило постоянно!
- Как оплачивали работу строителей в сейсмически опасной зоне?
- За зону и за выполнение плана начислялись коэффициенты. При моем окладе в 570 советских рублей я получал от 700 до 900 рублей в месяц, очень приличные по тем временам деньги. Оклад первого секретаря ЦК Компартии Украины Владимира Щербицкого составлял 650 рублей, министр получал 500.
- Машину, случайно, у местных не купили?
- Нет. Хотя в то время автомобилей в Армении было раз в пять-шесть больше, чем у нас в Украине. Причем, когда произошло землетрясение, пострадавшим предлагали новые автомобили. Старые они продавали.
Однажды мой заместитель Николай Иванович Блейчик присмотрел себе автомобиль и попросил моего старшего сына Сергея поехать с ним на обкатку. Сергей как раз приехал на подмену моего водителя, который отбыл в отпуск. «Хороший машин, давай покупай, — начал уговаривать хозяин покупателей. — Даром отдаю!» Сергей завел мотор, обошел машину и сразу начал загибать пальцы: то-то стучит, то-то барахлит, к тому же машина побывала в аварии, после чего ее перегрунтовали и перекрасили… Эти слова продавца просто убили! Мой сын в машине может с закрытыми глазами разобраться, как я в ППШ (пистолет-пулемет Шпагина. — Авт. ).
- Ну хоть кому-то сын хорошую машину сосватал?
- Все забраковал! И как только он сопровождал кого-то из наших строителей на «смотрины», хозяева, завидев сына, говорили: «Уже продали!»
- На одной из фотографий вы стоите у огромного валуна. Это что, памятник?
- Этот валун длиной около четырех метров и высотой метра полтора с луночками для свечей — памятный знак жертвам геноцида армян, установленный возле Гукасяна. В Армении почти везде стоят подобные памятники, возле которых 24 апреля обязательно собираются люди. Мы тоже соблюдали местные традиции. В 1915 году турки вырезали полтора миллиона армян, и народ до сих пор помнит пострадавших в той жуткой резне. Такого зверства армяне туркам не простили.
В 1989 году, как раз во время нашей командировки, начались гонения на армян в Сумгаите и Баку. Армяне, конечно же, оттуда выехали. Но и из Армении азербайджанцев вежливо попросили. В Амасийском районе, граничащим с нашим Гукасянским, из 24 тысяч населения 17 тысяч были азербайджанцами. Все они уезжали организованно, безо всяких эксцессов, документы на выезд оформляли в райисполкоме. Там я разговорился с некоторыми из отъезжающих. Старики-азербайджанцы рассказывали мне, что во время переписи населения 1939 года у них забирали паспорта, куда вместо национальности «турок» записывали «азербайджанец». Чтобы избежать национальной вражды.
Если турок отломил кусочек хлеба, а вторую половинку оставил на столе, армянин никогда к нему не прикоснется — настолько сильна неприязнь…
- Как вы уезжали из братской Армении? С оркестром и цветами, как с целины?
- Вторая половина нашей командировки была не столь радужна, как первая. С 1990 года в Армении началась революция. Организовалось движение боевиков, которые называли себя федаинами. Это были борцы за независимость Армении, потом они и пришли к власти. А их лидер Левон Акопович Тер-Петросян стал первым президентом независимой республики.
Боевики здорово нам мешали — нападали на наши колонны, обстреливали. Однажды обстреляли крытый уазик, в кузове которого на лавочках сидели восемь человек, только за то, что водитель не остановился по их требованию. А у нас была специальная инструкция: не останавливаться. Поэтому уазик рванул через пост, а боевики послали вдогонку автоматную очередь. И как после случившегося не верить в потусторонние силы, когда пули прошили кузов, но никто из людей не пострадал!..
У меня тоже был интересный случай. Я ехал из Ленинакана в Гукасян, на повороте стоял федаинский пост. Боевики — в неподогнанном камуфляже, в тапочках на босу ногу, но с автоматом на груди и «лимонкой» на бечевке.
Впереди нас ехала машина с председателем райисполкома. Федаин дал отмашку, машина остановилась. Мой водитель Сергей тоже притормозил. Я скомандовал: «Вперед!» Сергей нажал на газ, обошел остановившуюся машину и полетел вперед. Еле-еле федаин успел отскочить… Приехали в Гукасян, как следом за нами явился патрульный: «Почему не остановился на требование патруля?» — «А ты кто такой?» — «Я командир ленинаканского отряда федаинов!» — «Вот в Ленинакане и командуй! А это территория Украинской Советской Социалистической Республики! Так что марш отсюда!» — «Следующий раз мы без предупреждения стреляем». Я сказал: «Спасибо, что предупредил. В следующий раз я швырну гранату, а потом проеду!» После этого мне на постах отдавали честь! А у меня, кроме фиги в кармане, ничего не было!
Помимо революции, были и другие причины для нашего ухода из Армении. У нас угнали два автомобиля, принадлежавших отряду. К кому я только не обращался — толку никакого. Начались перебои с поставками материалов и конструкций из Украины, где тоже накалялась революционная ситуация!
А бензин для отъезда мы как доставали? В Ленинакан пришли три цистерны с бензином, 180 тонн. Все обрадовались, ведь с горючим была напряженка! Я сел на свою «Ниву» и через 40 минут был в Ленинакане. Открываем краны — оттуда льется вода! Лишь сверху в цистерне налито немного бензина, который прикрывает тонкой пленкой остальное содержимое. Получается, по пути в Армению бензин слили, а вместо горючего залили воду. Бензин-то мы раздобыли. В Грузии. И раньше туда ездили, чтобы обменять лес и шифер на горючее.
Уходили организованной колонной — вместе с автомобилями, самосвалами, кранами, бульдозерами — техника же наша, украинская. Но президент Левон Тер-Петросян подписал закон о том, что все, находящееся на территории Армении, принадлежит армянскому народу. Нашу колонну с техникой, растянувшуюся на полкилометра, остановили перед пограничным шлагбаумом и не выпускали: «Вы же знаете, есть приказ». «Я сейчас дам команду «Вперед!», и твой шлагбаум разлетится в щепки. Могу вспомнить лихую молодость!» — кипятился я. Федаины знали, что я участник Великой Отечественной, поэтому не стали рисковать и предложили: «Давай как-то по- мирному разойдемся». Я достал коньяк, стаканы, мы распили мировую, и шлагбаум открыли. Как только приехали на территорию Грузии, нас уже никто не трогал. Неделю добирались… Наш главк единственный вернулся в Украину без потерь — всю свою технику доставили обратно.
Всех строителей, которых я представил к знаку «Благородство и милосердие. Армения. 7. 12. 88», Верховный Совет Армении наградил. Моей фамилии в этом списке не было — я же сам себя не могу представить! На это обратила внимание секретарь Президиума Верховного Совета Лаура Енгоян: «Погодите, а почему вас здесь нет?» — и лично вписала мою фамилию.
К слову, таким же знаком наградили и английскую королеву Елизавету — за помощь, оказанную Армении Соединенным Королевством Великобритании и Северной Ирландии. Англичане присылали потерпевшим от землетрясения одежду, одеяла, различную технику…
Вспоминаю сейчас нашу работу в экстремальных условиях в Армении и не знаю, смог бы я сегодня так же поступить. Но в одном уверен: благодаря горному воздуху Армении, чистейшей родниковой воде, которыми я два года там наслаждался, смог восстановить здоровье, которое подорвал в Чернобыле. Ведь многих из тех, кто работал в зоне вместе со мной, уже нет…
417
Читайте нас у Facebook
