«я позвонила в милицию: «у вас бензин появился? Приезжайте. Я своего мужа задушила… »
Со Светланой мы беседуем в исправительной колонии. У женщины простое открытое лицо, голова покрыта темным платочком, какой носят сельские бабушки… Когда вспоминает о детях, голос ее дрожит и душат слезы. Никакой фени, никаких тюремных словечек, которые обычно просачиваются в речь даже самых интеллигентных людей, проведших какое-то время в разношерстной компании уголовниц. Трудно избавиться от ощущения, что это случайный человек, который никак не вписывается в окружающую его среду. Но… Эта пожилая женщина отбывает наказание за умышленное убийство своего мужа.
«Я все думала, что сама виновата, не всех ведь жен мужики лупят»
- Мне дали «стартовую цену» — семь лет, — говорит Светлана, невесело усмехаясь. — Это самый маленький срок за такое преступление.
Суд учел смягчающие обстоятельства и отсутствие криминального прошлого моей собеседницы. На работе и в многоквартирном доме, где она проживала, ее характеризовали с наилучшей стороны.
На воле Светлану ждут дочь и младший сын, на свадьбе которого ей не пришлось погулять — была за решеткой. Не видела единственного внука. Свидание с детьми выпадает нечасто — далековато колония от ее райцентра, в другой области. Детей она не хочет тревожить, пишет: «У меня все хорошо, жду освобождения». Зачем им лишние волнения? Все равно помочь ничем не смогут. Они даже не знают, что здесь, в колонии, их мама перенесла инсульт, на несколько месяцев ее парализовало. И хоть речь и двигательные функции конечностей восстановились, но от работы ее освободили — из-за постоянных головных болей и проблем с ногами. После выхода на свободу Светлана надеется найти работу или, по крайней мере, брать заказы на вязаные вещи — они у нее получаются красивые.
- Постараюсь выкарабкаться. Может, какая амнистия будет, — вздыхает женщина. — Осталось мне два года и десять с половиной месяцев…
Осужденные обычно бывают точны, называя сроки. Говоря о том, сколько времени осталось отбывать наказание, называют не только количество лет и месяцев «отсидки», но и дней. Каждые сутки пребывания в колонии для женщины — тяжелейшее испытание. Кроме предметов личной гигиены, ничего личного у тебя нет. Неслучайно тема, которую постоянно муссируют осужденные, — это семья, дети. Показывают друг другу фотографии, ждут писем…
Но у Светланы все не так. Ей трудно вспоминать семейную жизнь без содрогания.
- Степан пил, гулял… 27 лет семейной жизни и 27 лет постоянных побоев.
- За что бил-то?
- Да сейчас уже все и не вспомнишь, каждый раз — за разное. Не так подала, не так посмотрела, не так ответила «друзьям» (читай собутыльникам. — Авт. ), в очереди задержалась. Да мало ли…
- И столько лет вы терпели?
- Сперва верила, что все можно поправить. Ведь он ударит, а потом кается. И я прощала.
- А уйти? Никогда не приходила такая мысль?
- Как же, приходила… Да сначала он уговаривал не горячиться, не разрушать семью «из-за такой ерунды», говорил, что любит. И на какое-то время действительно затихал. Я все думала, что сама виновата, не всех ведь мужики лупят.
Всякий раз, когда слышишь подобное, задаешь себе вопрос: не в лесу же такие семьи живут?! Соседи, близкие видят и слышат то, что происходит. Неужели нет никого, кто бы мог вступиться?
- А кому это надо? — невесело усмехается Светлана. — В чужую семью кто полезет? Да я сперва и сама не хотела, чтобы о моем позоре кто-то знал. Замазывала синяки пудрой, старалась громко не кричать, когда бил, чтобы соседи не слышали. Стыдно же…
- А близкие люди? Как они реагировали?
- Да ко мне особенно никто не ходил. Не любил он в доме посторонних… В советское время я обращалась к нему на работу, в профком. Его пропесочат там как следует, глядишь, и поутихнет месяца на три-четыре. Потом, правда, опять возвращается к старому. Но теперь профкомы этим не занимаются…
«Старший сын всегда за меня заступался, но он погиб»
Светлана замолкает, думая о своем. После долгой паузы не говорит, а выплакивает:
- Мой главный защитник уже никогда мне не поможет… Старший сын всегда вступался за меня, мужа это злило. Парень у меня был добрый, собирался жениться, но вместо свадьбы состоялись его похороны. Мотивы этого убийства для меня совершенно непонятны. Удивило письмо, которое потом убийца написал мужу: требовал каких-то денег, говорил, что ему мало заплатили. Спрашиваю Степана: «Как это так получилось, что ты должен убийце своего сына?» Он вырвал у меня письмо из рук и бросил его в печь. Теперь уж ответа мы не узнаем.
Если б тогда, пораженная страшной догадкой, Светлана отправилась с этим письмом в милицию! Но она решила сперва задать мужу вопрос, посмотреть ему в глаза. Уже потом поняла, что заявлением в милицию можно было предотвратить беду, и не она, а муж оказался бы за решеткой… Но в том-то и беда, что измученные истязаниями женщины чаще всего уже просто не способны трезво рассуждать и просчитывать наперед каждый свой шаг. Они действуют спонтанно.
- В тот день мы ездили на кладбище, поминали нашего старшенького, — продолжает Светлана. — Муж, как всегда, перебрал и дома стал меня избивать. Я слабо верю в помощь милиции, они не часто откликались на мои вызовы. Всегда отвечали: «Ну он же вас не убил… » — «Да нет, только бьет. Детей из дома выгоняет, меня выгнал. Помогите!» А в трубке: «Ну как убьет кого-то, тогда позвоните, мы приедем».
И в тот раз было так же. Говорят: «Приехать не можем, бензина нет… » А я не могла больше выдерживать издевательств и побоев, к тому же муж был сильно пьян, он уже не контролировал себя. И я его задушила…
Потом набираю номер райотдела, спрашиваю: «Ну что, у вас бензин появился?» — «А зачем вам?» — «Убила своего мужа, — говорю. — Приезжайте». Приехали буквально через семь минут. В одиннадцать вечера, выходит, бензина не было, а в 1. 45 он уже появился… Меня забрали…
На суд участковый как свидетель не явился. Хотя, если б захотел, то многое мог бы рассказать. Не раз я обращалась к нему за помощью, не раз муж ночевал в вытрезвителе. Дважды его оформляли на лечение от алкоголизма. Все соседи из нашего подъезда подтвердили, что он длительное время истязал меня — этого же не скроешь. Но их свидетельства суд не принял во внимание. И то спасибо, что дали «стартовую цену» — семь лет. Если б дали «на всю катушку», вряд ли выжила бы, здоровье подводит…
«Почему женщина с детьми, а не муж-тиран, должны покидать свой дом?»
- Женщины очень редко вынашивают и планируют преступления, «профессиональных» киллеров среди них практически нет, — говорит доктор психологических наук, профессор Киевского национального университета им. Т. Шевченко Наталья Максимова. — Чаще всего их противоправные действия носят ситуативный, спонтанный характер. Страдающих от насилия в семье женщин на преступление толкает страх. Под давлением невыносимых обстоятельств, из чувства страха и безысходности они сами становятся агрессорами, то есть прибегают к насилию и в конечном итоге оказываются за решеткой. К такому выводу мы пришли, проводя исследования в рамках ряда проектов, осуществляемых нашей независимой общественной организацией при поддержке Международного фонда «Возрождение».
По словам Русланы Беспальчей, психотерапевта Центра «Сучасна жчнка», пятая часть всех осужденных в Украине женщин отбывает наказание именно за убийство или тяжкие телесные повреждения, приведшие к смерти.
- В подавляющем большинстве — это женщины, которые убили своих мужей или сожителей после многолетних издевательств над собой, — говорит Руслана Беспальча. — 15 ноября 2003 года в Украине принят Закон «О предупреждении насилия в семье». От участковых милиционеров нам часто приходится слышать, что он декларативен и потому не работает. Некоторые же положения этого закона вызывают недоумение. Например, «недопустимость виктимного поведения» (виктима — жертва). То есть жертву насилия, которая и так изрядно настрадалась, предупреждают о недопустимости ее жертвенного поведения. По принципу «сама виновата».
В некоторых городах существуют приюты для женщин и детей, подвергшихся домашнему насилию. Но возникает вопрос: почему именно жертва (часто женщина с детьми) должны покидать свой дом и куда-то переселяться, в то время как агрессор остается на «освобожденной территории»? Необходимо создать специальные помещения, куда бы участковые, фиксирующие акты насилия в семье, могли временно отселять домашних агрессоров. И еще очень важно усилить криминальную ответственность за насилие в семье. Я не предлагаю каждого домашнего тирана сажать в тюрьму. Есть другие виды наказания — принудительные работы, условное осуждение… Но необходимо определять его с обязательным посещением специальных психокоррегирующих занятий. Такая практика существует в ряде стран.
271Читайте нас у Facebook
