«после успешного выступления в америке павла вирского поблагодарил даже нацистский преступник отто скорцени. От неприятностей на родине балетмейстера спас владимир щербицкий»
«Концертмейстером в балетном классе отца был Святослав Рихтер, которого они запросто звали Славочкой»
- Папа мечтал, чтобы у них с мамой родилась дочка, — с улыбкой вспоминает Ольга Вирская, преподаватель Высшего музыкального училища имени Глиера. — У отца были старший брат Алексей и племянник. Поэтому папа очень нежно ко мне относился. Пел колыбельные, рассказывал сказки Пушкина, Андерсена, «Тысяча и одну ночь». Причем рассказчиком он был превосходным, его мимика и перевоплощение были сродни профессиональному актерству. Он одинаково талантливо изображал разбойников и волшебников. По выходным дням это было наше основное времяпрепровождение.
- А отпуск вы где с родителями проводили? Может, на даче…
- Нет, у отца не было ни машины, ни дачи. Он был очень неприхотливым человеком. Помню, чтобы добраться на работу, папа останавливал грузовик! И меня в школу частенько подвозил на таком же «такси» — отец смотрел на мир глазами художника, и быт его совсем не интересовал.
Отпуск папа тоже проводил со мной. Моя мама, Ольга Максимова, была хорошей танцовщицей, работала вместе с отцом в Краснознаменном ансамбле песни и пляски, а в отпуске всегда лечила натруженные ноги. Мама ездила в Цхалтубо, в Сочи, принимала радоновые ванны. А папа в это время занимался мной — учил читать, писать, правильно говорить. В общем тому, чему его до революции учили в одесской гимназии.
Отец был коренным одесситом. Его родители были из потомственных дворян. До революции дедушка занимался в Одессе банковским делом. Бабушка воспитывалась в Институте благородных девиц. Интересно, что среди ее воспитательниц оказалась и Надежда Нежданова, которая в то время еще не была певицей. После революции Павел Вирский-старший остался не у дел, работал бухгалтером. Олимпиада Алексеевна занималась домом, учила сыновей Павла и Алексея французскому языку. В обязательном порядке по воскресеньям семья Вирских посещала Одесскую оперу — она тогда славилась своими гастролерами. Видимо, поэтому папа и занялся искусством. Хотя его отец желал сыну карьеры по линии экономики, а танцы считал немужским делом.
После окончания гимназии папа поступил в музыкально-драматическое училище, где попал в класс мастера танца Преснякова. У этого же педагога училась и моя мама. Так они познакомились, позже поженились. Заметьте, папа пошел в балет не в шесть лет, а после 18, и достиг очень высоких результатов. Правда, до этого он занимался музыкой, играл на фортепиано, хорошо импровизировал на слух. Кстати, концертмейстером в балетном классе Одесского оперного театра был Святослав Рихтер, которого ученики запросто звали Славочкой.
«Характер у Вирского был прямо-таки реактивный»
- Брат отца Алексей тоже был талантливым человеком, но его жизнь сложилась неудачно, — продолжает Ольга Павловна. — По клеветническому доносу его арестовали и выслали из Одессы. Семья очень тяжело переживала это горе, пыталась отыскать следы Алексея, но тщетно. Одни говорили, будто видели его на Дальнем Востоке, другие — еще где-то, но правду так никто и не знает. Мой папа усыновил своего маленького племянника и всю жизнь помогал семье брата, да и своим родителям тоже. Из всех своих заработков он оставлял себе деньги только на книги. Одежды у него было совсем немного — для выхода, на каждый день и театральный костюм. А вообще отец никогда не скрывал своего возмущения тем, что случилось с братом. В те времена это было весьма рискованно. Но папа был смелым человеком и не боялся высказывать вслух свои мысли — характер у него был прямо-таки реактивный…
- Да, о крутом нраве Вирского ходят легенды.
- Понимаете, папа всегда имел собственное «я», и считалось, что у него плохой характер. Действительно, отец никогда никому не льстил, не угодничал, чувствовал себя личностью, поэтому со всеми разговаривал на равных, никогда не склонял головы.
И в работе папа был чрезвычайно строг. Он очень уважал коллег, но, если дело касалось работы, во главу угла ставил целеустремленность. На репетициях папа сам работал до седьмого пота — его полотенце можно было выжимать. Он рисовал мелом на сцене линию, которую артисты должны были держать, а на выступлении стоял за кулисами и наблюдал, чтобы в танце условную линию никто не нарушил.
- Вам от отца доставалось на орехи?
- Папа зорко следил за моим обучением в Центральной музыкальной школе при Московской консерватории. В те годы Павел Вирский был главным балетмейстером Краснознаменного ансамбля песни и пляски под руководством Александрова. Кроме того что он был моим первым учителем по фортепиано, мы вместе с ним поступали в эту школу. То есть папа на комиссии сам играл (тогда это можно было), чтобы продемонстрировать, как я танцую под музыку и улавливаю ритм. Потом не стеснялся приходить к педагогам, интересовался моими успехами, проверял сольфеджио, теорию музыки. Я, кстати, училась вместе с сыном композитора Шостаковича и дочкой певца Лисициана.
Папа много работал, чтобы фортепианный звук у меня получался красивый, по нескольку раз объясняя, как нужно этого добиваться. Если же я чего-то не понимала — а я же все-таки была маленькой! — он начинал сердиться: «Я тебя сейчас накажу! Ты должна внимательно понять, что я хочу!» От таких слов я моментально сосредотачивалась на занятии.
«В юности папа изучал анатомию и даже присутствовал на хирургических операциях»
- Решение о переезде в Киев принималось на семейном совете?
- Отец решил — и все. Мама не горела желанием уезжать из Москвы. Она к тому времени уже ушла из танцев, преподавала в школе при Большом театре. У нас в гостях бывали Александр Александров и уже ставший маститым Святослав Рихтер. Обычно, придя к нам, Рихтер недолго был серьезным, а потом говорил: «Будем развлекаться!» — и приглашал моих родителей, Олю и Павлика, как он их называл, к себе домой на костюмированный бал. Мама любила наряжаться испанкой, обязательно шила костюм, а танцевала она испанский просто изумительно. Папа надевал наряд Дон Кихота.
Конечно, и мне было жалко уезжать из Москвы, ведь я там выросла. Но для папы переезд много значил, потому что он наконец-то смог по-настоящему развернуться в ансамбле Чернышевой, для реорганизации которого правительство Украины решило пригласить Павла Вирского.
- Какие увлечения были у вашего отца?
- Папа делал отличные шаржи, на лету схватывал яркие черты. А еще в юности он изучал анатомию. Даже присутствовал на хирургических операциях. Отец мог стать отличным хирургом. К тому же он серьезно увлекался архитектурой, живописью. Любил гулять по улицам города и рассматривать дома. Затем специально подбирал в библиотеке книги по истории Киева и изучал, когда и кем построены знаменитые здания, для чего они возводились. Киев папа называл златоглавым.
Вдохновение к нему могло прийти в самый неожиданный момент. Сидим, беседуем за столом, вдруг папа начинал напевать, пританцовывать. Затем брал рулон папиросной бумаги, быстренько-быстренько выкраивал ножницами набросок нового сценического костюма и тут же его на меня примерял.
- 70-й день рождения Павла Вирского оказался последним. Как вы его отпраздновали?
- Незадолго до юбилея отца в 1975 году Ансамбль танца УССР был на гастролях в Америке. После одного выступления к Павлу Вирскому за кулисы подошла элегантно одетая чета с маленькой девочкой и поблагодарила маэстро за доставленное удовольствие. Папа ответил обычной любезностью. Когда обратившиеся к отцу отошли на приличное расстояние, откуда-то вынырнули сопровождавшие артистов сотрудники КГБ и поинтересовались у Вирского, знает ли он своего собеседника. Отец не знал. Оказалось, что это был нацистский преступник Отто Скорцени… И как-то сразу вокруг отца возник вакуум: замолчал телефон, гости стали редко бывать в доме. Папа очень переживал несправедливость.
В такой непростой ситуации Павла Вирского очень поддержал Владимир Васильевич Щербицкий. Первый секретарь ЦК КПУ прислал теплую поздравительную телеграмму юбиляру с пожеланиями всяческих благ. И как только папа получил депешу от руководителя республики, тут же в квартире начал не переставая звонить телефон.
- Судя по всему, деятельный руководитель ансамбля на заслуженный отдых не собирался?
- Папа был жизнелюб, ненавидел дряхление и вынашивал грандиозные планы. Мечтал поставить Гоголя. Он всегда любил этого писателя и задумал целую серию танцев по произведениям Гоголя. Но последние полгода папа очень плохо себя чувствовал, хотя до этого никогда не болел. Его отец умер рано, в 60 лет, а мама дожила до 91 года.
1027Читайте нас у Facebook
