«отправляясь в операционную, сын боялся расставаться с игрушечным медвежонком, и люксембургский кардиохирург разрешил ему взять этот талисман с собой»
Костю Манжерона из Ровно спасали за границей. Врожденный порок сердца 12-летнему мальчику исправил известный кардиохирург из Люксембурга Бернар Айземан.
- Косте должны были делать операцию рано утром, — вспоминает мама мальчика Антонина. — Сын просил взять в операционную его талисман — все время прижимал к груди маленького игрушечного медвежонка, которого ему подарила учительница… И доктор Айземан разрешил! Правда, игрушку поместили в стерильный прозрачный мешочек. Врач сказал: «Очень хорошо, что у ребенка есть талисман. Он поддерживает жизненные силы». Операция прошла успешно, и меня даже сразу пустили к сыну в реанимацию. Он был еще под наркозом, лежал весь в трубочках, подключенный к медицинской аппаратуре. Я взяла Костю за руку: «Сынок, если ты слышишь меня, хоть носиком подергай!» И тут почувствовала: он шевелит пальчиками! Надежда на то, что ребенок будет жить, с новой силой вспыхнула в моем сердце.
Вскоре после рождения Косте поставили диагноз — порок сердца. Мальчика лечили и в родном городе, и в столице, в семь лет его впервые прооперировали. Но ребенок рос слабеньким, состояние его лишь ухудшалось. Киевские врачи не решались делать Косте еще одну сложную операцию на сердце, поэтому, узнав о том, что во Львове консультируют иностранные кардиохирурги, Антонина Манжерон решила свозить сына туда.
- Мы с люксембургскими коллегами сотрудничаем уже 13 лет, — рассказал «ФАКТАМ» председатель Львовского областного комитета Красного Креста Валентин Мойсеенко. — В 1992 году президент Национального общества Красного Креста Украины Иван Усиченко договорился о совместной работе над программой «Поможем больным детям Украины с пороками сердца». Она действует на базе детского кардиологического отделения Львовской областной больницы. Врачи из Люксембурга часто приезжают во Львов, где обследуют больных ребятишек и оперируют их. Причем бесплатно. Кроме того, во Львове создан центр детской сердечно-сосудистой хирургии, люксембуржцы передали туда необходимую медицинскую аппаратуру, наши врачи стажировались за границей. За время работы программы медики из Люксембурга спасли 231 ребенка!
Костя постоянно плакал: «Мама, мне плохо!» — и молил о помощи
- Роды у меня были тяжелые, да еще у плода пропало сердцебиение, — говорит Антонина. — Врачи уже думали спасать не малыша, а маму. Так что появление Кости на свет можно назвать чудом. Медики сразу же забрали сына и целых три дня не приносили. Наконец я не выдержала и резко спросила: «Где мой ребенок?!» Врачи немного помялись, но потом признались, что малыш родился с воспалением легких, поэтому его поместили в реанимацию. А на следующий день после выписки из роддома к нам домой пришла участковый врач. Осмотрела Костю и сказала, что у него сложный порок сердца! Дала направление к кардиологу. И с того времени наша жизнь состояла из поездок по больницам.
Сначала Костю Манжерона осмотрели в Ровно, потом отправили в Киев, в Институт сердечно-сосудистой хирургии. Врачи утешали Антонину: может, мальчик перерастет, болезнь отступит. Но все же требовали уточнения диагноза. Оказалось, у ребенка была сужена аорта, поэтому сердце не могло работать как надо. В 1998 году Косте исполнилось шесть, и киевские врачи предложили сделать ему операцию. Но Манжероны не могли за нее заплатить. Только год спустя фирма, в которой работал муж Антонины, смогла перечислить необходимую сумму на счет столичной клиники. Косте немного расширили аорту, и через месяц мальчик и его мама вернулись домой. Но все равно ребенок часто и подолгу болел, из-за чего его не хотели даже в школу принимать. «Пусть лучше учится на дому. Ему может понадобиться еще одна операция», — предупреждали врачи родителей Кости. Но те возражали: «Пускай занимается вместе со всеми, общается с другими детьми. Если мы изолируем сына, он перестанет надеяться на лучшее».
Консервативное лечение Косте не помогало, его состояние ухудшалось. Мальчик постоянно плакал: «Мама, мне очень плохо, меня тошнит!» — и молил о помощи. Иммунная система ослабла настолько, что ребенок стал «хватать» все инфекции. Очередное обследование показало, что аорта снова сузилась. Кроме того, у мальчика увеличилась печень. Его организм уже не воспринимал лекарств, которые ему выписывали врачи. Ребенку трудно было даже десять шагов пройти — он тут же начинал задыхаться. Поэтому мама возила сына в инвалидной коляске. Когда Антонина и Костя в очередной раз прибыли в Киев, врачи сказали, что ребенка может спасти только сложнейшая операция. Однако никто из наших хирургов не решался ее провести.
- Однажды, стоя в очереди к врачу, я случайно услышала о том, что во Львове консультируют кардиологи и кардиохирурги из Люксембурга, — продолжает Антонина. — Не теряя времени, связалась с тамошним комитетом Красного Креста, а также с заведующим кардиологическим отделением Львовской областной больницы Николаем Коником. В октябре 2004 года нам позвонили из Львова и сообщили, что приехал хирург с мировым именем. И мы с сыном отправились к нему. Он осмотрел Костю и согласился его прооперировать в своей стране! Я воспрянула духом. Костя удивился: «Чему ты радуешься? Мне ведь снова будут делать операцию». А я ему: «Зато выздоровеешь!»
«Заграничная больница показалась нам сказочным дворцом»
Вызова из Люксембурга довелось ждать несколько месяцев. Он пришел в первых числах января 2005 года.
- Я в это сразу не поверила, полдня сидела и плакала, — рассказывает Антонина. — А потом бросилась оформлять все необходимые документы. В Люксембург вылетел также Николай Коник и несколько больных детей с мамами. Мы с землячками сразу договорились: не будем плакать, что бы ни случилось. Сначала нас доставили в больницу Красного Креста. Она показалась нам сказочным дворцом: чистота идеальная, в каждой палате есть специальная кровать для больного, телевизор, телефон, туалет и душевая кабинка. Нам даже подавали меню, чтобы мы заказывали еду, как в ресторане. На следующий день детей обследовали с помощью современной медицинской аппаратуры. Анализ крови, например, брали небольшим приборчиком, который тут же выдавал результат, а чтобы измерить давление, цепляли на палец специальную «прищепку». Затем нас отвезли в клинику «Сант Один», где каждую семью поместили в отдельную палату, а на дверях сделали надписи, чтобы украинцы могли найти друг друга. Детей постоянно посещали врачи. Все время с нами работали местные переводчики, дежурили в клинике днем и ночью. Эти люди приносили детям фрукты, соки, игрушки. А мы дарили медикам и переводчикам шоколадки и конфеты, привезенные с Украины. Они боялись брать: «Это что, взятка?!» Мы отвечали: «Нет, украинский презент».
Сначала доктор Айземан хотел назначить Косте шунтирование, но вскоре передумал (было слишком опасно), решил сделать вспомогательную операцию в том месте, где сужена аорта, а через год провести основную. Светило мировой кардиохирургии удивлялся: «Как это сердце еще работает? Ведь оно увеличилось, развилась гипертрофия желудочка, мышцы изношены! Шансов у пациента очень мало». Тем временем всех других украинских детей успешно прооперировали. Однажды, когда Костю привезли в палату после очередного обследования, мальчик расплакался. Услышал, как один врач сказал другому по-английски: «Этого ребенка даже пересадка сердца не спасет».
Накануне операции Костя очень волновался. Чтобы развлечь мальчика, врачи и медсестры показывали ему фотографии своих родных, рассказывали забавные истории. В конце концов ребенок успокоился и настроился на то, что все будет хорошо.
- Операция длилась несколько часов, — говорит Антонина Манжерон. — Когда из реанимации вышел Николай Коник, я подбежала к нему и спросила: «Все нормально?» По глазам прочла, что да. Оказалось, Бернар Айземан сделал не вспомогательную операцию, а сразу основную! Решился на это буквально в последнюю минуту. Он расширил корень аорты и заменил изношенный сердечный клапан на свиной биопротез. Это при том, что в левом желудочке сердца было очень мало сокращений — только 15 процентов от нормы. Доктор признался, что в его практике был лишь один подобный случай. Когда я стала благодарить человека, спасшего моего сына, он ответил: «Не надо, ведь делать добро — цель моей жизни». Уже на второй день после операции Косте стало лучше, и его отключили от аппарата искусственного дыхания. На третий день сына уже заставляли… прогуливаться по реанимации! Он прошел недельный курс реабилитации, и вскоре мы уже были на родине. Благодаря люксембургским и львовским медикам Костя постепенно возвращается к полноценной жизни.
315Читайте нас у Facebook
