«из нищих мы неожиданно для себя превратились в предпринимателей! Теперь одних только налогов наша семья платит более 1000 гривен в месяц»
Номер газеты, который принес удачу нашей читательнице, вышел 3 апреля 2002 года и до времени хранился у Вишневых в старенькой тумбочке. История получила неожиданное продолжение года через полтора после выхода в свет публикации. Впрочем, обо всем по-порядку…
«Я не имела права растеряться»
Когда я познакомилась с Валентиной Викторовной -- очень красивой, обаятельной женщиной, она была просто женой и мамой. Хотя какое там «просто»…
Валя в юности работала медсестрой и мечтала стать доктором. Но вышла замуж, родила сына и больше на старое место работы не вернулась. Однако врачевать этой женщине пришлось всю свою жизнь -- так сложилось, что вот уже третье десятилетие она выхаживает собственных сыновей.
-- Из жизни до трагедии у нас осталось лишь несколько снимков, -- протягивает мне Валюша фотографию красивого, здорового семилетнего мальчика. Это Андрюша. Мама сфотографировала его 1 сентября, когда отвела в первый класс.
-- Через пару месяцев мой первоклассник пришел из школы и пожаловался на головную боль, -- вспоминает Валентина Вишневая. -- Я уложила сына в постель, но, полежав с полчасика, он убежал во двор играть, а утром опять: «Болит голова!» Как гулять, так ничего не болит, а как идти в школу, так ты жалуешься? -- проявила я принципиальность. А ведь мне ничего не стоило оставить его дома, я до сих пор терзаю себя за то, что не сделала этого, -- собеседница отворачивается, пряча слезы. Но поправить эту ошибку нельзя -- поздно.
Перенесенный на ногах грипп дал осложнение: у первенца Вишневых воспалилась мозговая оболочка, и мальчик стал инвалидом. Он принимал таблетки и целыми днями жил с такой головной болью, что порой не мог даже откликнуться на собственное имя. О школе пришлось забыть.
… Все, кто знает Вишневых, считают, что жизнь супругов превратилась в сплошной гигантский кризис после другой беды: однажды их младший, Димка, играл во дворе и получил молотком по голове от такого же, как сам, сорванца. Шишка сошла через две недели, и о ней забыли. Но место ушиба продолжало беспокоить десятилетнего ребенка, а через год там обнаружилась опухоль. И началось: обследования, сложнейшие нейрохирургические операции, уколы, клиники, на носилках в карету «скорой», на носилках домой.
-- Я не имела права растеряться, -- поднимает на меня влажные глаза Валя. -- Оставалось одно: вести дом так, как прежде.
Каким бы мужественным человек не был, ему не уйти от вопросов: почему это случилось со мной, в моей семье? Впрочем, такое нельзя понять, нужно просто принять, и только тогда к ситуации начинаешь относиться как к такой, в которой можно жить и даже быть счастливой. Просто вкусно кормить семью, одевать, лечить, самой учить своих мальчиков.
У нее есть своя, ни в одном молитвослове не помянутая молитва, и начинается она со слов: «Господи, не допусти только, чтобы мне стало жалко себя!» А когда становится совсем невмоготу, она звонит знакомым николаевским бардам -- и те тотчас откликаются, собираясь тесным дружеским кругом, чтобы посидеть-поговорить и, конечно же, попеть. Валин муж снисходительно относится к таким выходам супруги в «старую жизнь». Сам же он… Я несколько раз бывала у Вишневых, но с хозяином не знакома до сих пор -- он денно и нощно трудится, чтобы прокормить семейство.
«Вот, прочитайте», -- протянула я «ФАКТЫ» директору рынка, а он смотрит на меня и не может ничего понять»
Чего всегда не хватает семье, где растут дети-инвалиды, так это денег. Однако с тех пор, как Вишневые обратились к местным социальным службам и в ответ услышали: мол, закон вообще не предусмотрел ситуацию, когда в семье сразу два инвалида, они несут свое бремя сами.
-- Не обижаемся, -- уверяет Валя. -- Наверное, у власти дела куда более важные, чем наши дети.
Помнится, при подготовке первой публикации я спросила у своей героини, можно ли в «ФАКТАХ» напечатать просьбу помочь ее семье, ведь у нашего издания особая читательская аудитория, которая не оставляет без внимания такие обращения.
-- Не нужно, -- мягко возразила женщина. -- Пока справляемся…
И хотя я видела, как они справляются, проигнорировать запрет не сочла возможным. Зарабатывали же Вишневые следующим образом: каждое утро глава семьи отправлялся на оптовую фирму, закупал партию носков, и все домочадцы, у кого в тот день не было температуры и кто мог ходить, торопились разносить товар по торговым точкам. Однажды фирма закрылась, и семья осталась без средств к существованию.
-- Что было делать? -- вспоминает Валентина события годичной давности. -- Я отправилась на продовольственный рынок «Колос», очень бойкое место. В глубине торговых рядов дирекция в начале прошлого года поставила несколько десятков промтоварных контейнеров, и образовался маленький вещевой базарчик. Кто только не ринулся арендовать лотки! Конкурс был человек 50 на место. С отчаянья взяла я номер «ФАКТОВ» -- и прямиком к директору рынка. Зашла в кабинет, положила газету ему на стол. Он посмотрел на меня, как на сумасшедшую, но начал читать. Потом поднял глаза: «Это о вас?» Тут я и выпалила: «Если бы нам вещевой ларечек -- такой, как вы установили!» Валерий Лебедев (это я позже узнала, как его зовут) вызвал своего помощника и распорядился: «Проводите женщину, она выберет себе контейнер». Тот удивился, мол, из чего выбирать, ведь все роздано. «Для нее найдете», -- коротко бросил директор. Я чуть не расплакалась.
Вот так Вишневые стали частными предпринимателями. Валя принялась челночить между Николаевом и Одессой, муж ей помогал. Через месяц, уплатив в казну одного только налога 1 500 гривен, они наняли реализатора. Сказать, что торговые дела пошли хорошо, значит, ничего не сказать.
-- Как-то в один момент закончилась нужда, -- улыбается Валя. -- Мы и не ожидали. В нищете самым страшным было, что не хватало больным детям на лекарства. И вдруг все волшебным образом переменилось. Ушло безденежье, а вместе с ним страх перед завтрашним днем. Мы стали покупать себе хорошие продукты, приодели своих мальчишек. Теперь можно было позволить себе зайти в книжный магазин и уйти оттуда не с пустыми руками. Даже компьютер ребятам приобрели!
«Я хотел бы быть твоим ребенком»
Любому ясно: задача предпринимателя -- зарабатывать деньги, а не тратить. Но не успели супруги выкарабкаться из долгов и почувствовать вкус более-менее обеспеченной жизни, как Валентина Вишневая тут же занялась… благотворительностью.
-- Помню, когда я впервые заплатила полуторатысячный налог, -- делится женщина, -- иду домой, душа поет, а в голове назойливо крутится мысль: может, какая-то гривенка из этих денег попадет таким же нуждающимся, какими мы были еще вчера. И тут же: стоп, а что мешает прямо сейчас купить бананов, йогуртов и отвезти в больницу, вдруг там кто-то в эту минуту лежит голодный. Зашла в магазин, нагрузила сумку, а куда ехать? Ну где самое страшное горе? Наверное, в Николаевской детской областной больнице, в отделении онкогематологии. Туда и направилась.
Зашла в кабинет заведующего отделением Олега Дмитриевича Бабина и спрашиваю, не лежит ли у них какая-нибудь нуждающаяся мамочка с больным ребенком, я бы хотела им помочь. «Есть, -- отвечает доктор. -- Пойдемте, сами и отдадите подарки -- хочу, чтобы видели, кому помогаете».
В маленьком стерильном боксе, куда заведующий ее впустил, на кровати лежал ребенок. Он был похож на старичка: скелет, обтянутый кожей, -- в чем только душа держится?! На лысом черепе торчали огромные уши.
-- Я нашла бы слова для мамы, -- уверяет меня Валентина. -- Но не была готова говорить с ребенком. Тем не менее мы познакомились с 14-летним Димой, разговорились, а когда я уходила, он вдруг попросил: «Вы не могли бы прийти ко мне еще?».
И Валентина стала ходить к этому мальчику регулярно.
-- В минувшем сентябре Диме исполнялось 15 лет, -- ведет дальше свой рассказ Вишневая. -- Он посетовал, что еще ни разу в жизни не праздновал день рождения, и мне захотелось устроить в отделении праздник. Там лежало 25 несчастных детишек, я накрыла стол, и все они стали Димочкиными гостями.
К этому времени Валя уже знала, что Димины дни сочтены, -- его лимфосаркома лечению не поддавалась.
-- Случалось, нужное ребенку лекарство заканчивалось, -- говорит Валентина. -- И медперсонал сбрасывался, чтобы купить его для Димы. Я за свою жизнь сталкивалась с разными медиками: и с замечательными людьми, и с такими, которых интересовал не больной, а его карман. Меня просто потряс персонал отделения, в котором лежал мой подопечный. Ведь, согласитесь, какими бы замечательными не были лекарства, дети не могут выжить без участия, любви. И в николаевской онкогематологии умеют этим одаривать…
-- Я знала, что Димины родители живут в Вознесенском районе, в ста километрах от Николаева, -- продолжает Валентина. -- Семья многодетная, разве наездишься к больному сыну? Как-то спрашиваю Димочку: а хочешь повидаться с мамой, я тебя могу отвезти. «Не надо, она не обрадуется», -- ответил он по-взрослому. Я стала интересоваться, почему мальчик не рвется домой, -- оказалось, он там никому не нужен! Незадолго до нашего знакомства Дмитрия выписали из больницы, родители забрали сына и… заставили работать в огороде (»Все равно не жилец!»). Он вернулся в больницу в жутком состоянии. Медперсонал добился, чтобы в ближайшем к больнице магазине швейцарский благотворительный фонд открыл персональный счет на Димину фамилию -- нужно было как-то подкармливать мальчика, которого не проведывали родственники. И что же? Приехал Димин отец, отоварился на всю перечисленную для сына сумму и увез продукты в село: мол, этого в больнице хоть как-то кормят, а у меня дома куча голодных ртов. Одним словом, чтобы история этой короткой жизни была дописана любовью, я решила быть с Димой до конца.
Стоило Валентине день-другой не появиться в палате, и Димка донимал в отделении буквально всех: «Где моя тетя Валя?». А однажды Вале прямо на пороге сообщили, что Дима наотрез отказывается от наркотиков!
-- Что случилось? -- не вошла, а вбежала Валентина в палату.
-- Теперь у меня другой наркотик -- ты! -- серьезно ответил мальчишка. -- Знаешь, я хотел бы быть твоим ребенком, -- где-то, наверное, допустили ошибку, что-то перепутали.
Он знал о своей близкой смерти и очень хотел жить. Но об этом они не говорили.
-- Когда-нибудь ты придешь, а меня не будет, -- обронил Дима как бы между прочим в одно из ее последних посещений. Валентина так растерялась, что даже не нашла что ответить.
Однажды она уехала из Николаева на несколько дней, а когда вернулась и пришла в больницу, Димы в палате не было. «Ему резко стало хуже, -- объяснил заведующий отделением. -- Мы отправили ребенка в село: кто-то же должен Диму похоронить».
-- У меня до сих пор стоит перед глазами его лысая головка с оттопыренными ушами, -- отворачивает лицо Валентина. -- А из желаний, которые можно осуществить… Хотелось бы по мере сил помогать докторам и сестрам из онкогематологии, но появиться там снова пока просто нет сил.
Читайте нас у Facebook
