Когда польский генерал владислав андерс спросил у сталина о судьбе более четырнадцати тысяч своих соотечественников, исчезнувших из советских лагерей весной 1940 года, вождь ответил: «убежали в маньчжурию»
В 1939 году СССР и Германия подписали дружеский пакт о ненападении и поделили между собой Польшу. Западная Украина и Белоруссия попали в сферу влияния Советского Союза, а 250 тысяч поляков оказались в плену. Весной 1940 года 15 тысяч польских офицеров неожиданно перестали писать домой. Советские власти в течение 50 лет на все запросы по этому поводу отвечали, что понятия не имеют, куда девались разыскиваемые. Лишь в 1990 году Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев признал факт расстрела поляков частями НКВД, передав президенту Польши Войцеху Ярузельскому так называемую папку N1 с секретными материалами. Лишь тогда широкая общественность узнала о постановлении, принятом 5 марта 1940 года Политбюро ВКП(б). Исполняя его решение, народный комиссар внутренних дел Лаврентий Берия отдал приказ: «Дела о находящихся в лагерях 14 тысяч 700 военнопленных разобрать в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания -- расстрела. Рассмотрение дел провести без вызова арестованных и без предъявления обвинений… »
Полякам даже в голову не приходило, что их соотечественников уже нет в живых
В апреле 1943 года советское руководство назвало немецкое сообщение о находке нескольких тысяч трупов польских офицеров лицемерной провокацией с целью ссоры союзников и отвлечения внимания мировой общественности от гитлеровских злодеяний. Власти СССР обвинили гитлеровцев в убийстве поляков. Дескать, лагеря, где находились польские военнопленные, эвакуировать не успели, и все заключенные попали к немцам, которые их сами расстреляли в 1941 году, а затем свалили вину на Советскую власть, известную своей гуманностью.
Москва негодовала и даже разорвала дипломатические отношения с польским правительством в Лондоне, попросившим еще раз объяснить пропажу 15 тысяч офицеров. А ведь буквально за два года до этого Советский Союз подписал в Лондоне с главой польского правительства в эмиграции генералом Владиславом Сикорским договор о восстановлении дипломатических отношений, взаимной помощи в войне с гитлеровской Германией и о создании на территории СССР польской армии. Основной состав армии набирался из бывших военнопленных. При этом обнаружилось, что среди прибывающих новобранцев отсутствуют бывшие заключенные Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей. Когда Сталин, как пишет в книге «Семь вождей» доктор исторических наук Дмитрий Волкогонов, принимал в Кремле 3 декабря 1941 года польскую делегацию во главе с Владиславом Сикорским, вопрос о пропавших польских офицерах всплыл вновь. Сикорский сообщил, что у него есть сведения о четырех тысячах польских офицеров, находящихся в лагерях: Сталин тогда «легкомысленно предположил», что они убежали. А на вопрос польского генерала Андерса, которому было поручено формирование армии, куда они могли убежать, вождь ничуть не смутившись ответил: «В Маньчжурию». Советские власти издевались над поляками и в последующие годы, рассказывая, что пленные то присоединились к немцам, то вернулись домой… И поскольку вразумительного ответа получить не удавалось, появились предположения, что военнопленные задействованы на работах где-то на Крайнем Севере, а посему местные власти не спешат с их освобождением. Полякам даже в голову не приходило, что их соотечественников уже нет в живых. В том, что 4,5 тысячи офицеров казнены в Катыни, многие убедились в 1943 году, но места захоронения остальных пропавших без вести польских офицеров обнаружили лишь в начале 90-х годов.
Следует отметить, что в 1939 году подавляющее большинство из 300 тысяч дислоцированных в восточных воеводствах Польши солдат и офицеров выполнили приказ своего главнокомандующего и не оказали сопротивления Красной Армии. Советские войска в сентябре 1939 года «взяли в плен» 130 тысяч польских военнослужащих. В результате массовых арестов в последующие месяцы их число возросло до 250 тысяч. Особое внимание органы НКВД «уделили» польскому офицерскому корпусу, состоявшему не только из кадровых военных, но и из представителей польской интеллигенции, мобилизованных в начале войны. Для них были созданы три больших лагеря, главный из которых находился в Козельске на железнодорожной линии Смоленск -- Тула, в 250 километрах на юго-восток от Смоленска. Второй офицерский лагерь находился в Старобельске под Харьковом, третий -- в Осташкове в Тверской области. Всего в этих лагерях содержалось более 14,5 тысячи пленных, большую часть которых составляли офицеры, остальные были учеными, врачами, учителями, инженерами, литераторами… Уцелеть удалось лишь 449 заключенным.
Каждого военнопленного убивали три палача: двое удерживали по бокам за руки, третий стрелял
В 1942 году поляки, работающие в немецких железнодорожных бригадах, узнали от местных жителей, что на берегах Днепра в 15 километрах от Смоленска два года назад расстреливали поляков. Они стали копать и нашли останки своего соотечественника-офицера, которого перезахоронили и поставили на могилке березовый крест. Немецкие власти, узнав о каких-то найденных могилах, поначалу не придали этому значения. Усиленные поиски начались в этих лесах только в марте -- апреле 1943 года во главе с профессором Герхардом Бутцом. Немцы знали, что поляки разыскивают более 10 тысяч пропавших без вести военнопленных и, когда нашли тела офицеров, убитых выстрелами в затылок, зачастую связанных, иногда добитых советскими четырехгранными штыками, решили использовать свою находку в пропагандистских целях. В апреле немцы собрали группу польских общественных деятелей, журналистов и отправили в Катынь. То, что они там увидели, заставило ужаснуться даже самых стойких, повидавших многое на своем веку.
Братские могилы находились на лесных полянках, засаженных, чтобы скрыть место преступления, молодыми сосенками. Трупы, слипшиеся в одну сплошную массу, лежали один на другом в 10--12 слоев. Удивительно, но всего в 700 метрах от обнаруженных могил польских офицеров высился двухэтажный коттедж с гаражом и сауной для отдыха высокого начальства Смоленского управления НКВД.
Всего в катынских лесах обнаружили 4400 трупов польских офицеров. Военнопленных из Старобельска и Осташкова расстреливали и хоронили в других местах. Только в начале 90-х были вскрыты и исследованы захоронения в Пятихатках под Харьковом и в поселке Медное Тверской области.
Чудом уцелевшие узники рассказывали, что, несмотря на тяжелые лагерные условия, над ними не издевались, скромно, но достаточно кормили. Вряд ли кто-нибудь из поляков знал о том, что их ждет. Перед отправкой на расстрел, пишет в своей книге «Катынь 1940» Леопольд Ежевский, всем пленным делали прививки против брюшного тифа и холеры. Более того, «сердобольное» лагерное начальство выдало в дорогу аккуратно завернутые в оберточную бумагу сухие пайки. Надо полагать, таким образом пытались успокоить пленных и уверить, что их отправят к союзникам либо, в худшем случае, выдадут немцам. В течение марта -- апреля пленных в Козельце поляков грузили небольшими партиями в «столыпинские» вагоны без окон и отвозили на станцию Гнездово. Затем везли на грузовиках в сторону Катынского леса, после чего их больше никто не видел.
В апреле 1943 года комиссия, состоявшая из профессоров судебной медицины и криминологии европейских университетов, провела научные исследования братских могил польских офицеров в катынском лесу под Смоленском. Отчеты экспертов поражают. Скорее всего, польских военных из-за спешки не только не раздевали перед расстрелом, но и не обыскивали. В карманах, в сапогах были обнаружены паспорта, значки или дипломы полицейских, награды, письма от родственников и друзей, адресованные в Козельск, газеты, фотографии, золотые цепочки и крестики, серебряные портсигары, мунштуки с вырезанными монограммами…
Каждого военнопленного убивали три палача: двое удерживали по бокам за руки, третий стрелял. Некоторым жертвам на головы задирали шинели или мундиры, завязывали их на шее, а внутрь засыпали стружку.
На телах убитых, писал в своих воспоминаниях журналист и литератор Юзеф Мицкевич, было найдено тысячи писем, открыток и телеграмм. «Папочка, милый! Самый дорогой!» -- написал 8 января 1940 года маленький Чесь своему отцу в Козелецкий лагерь, -- почему ты не возвращаешься. Мамочка говорит, что этими мелками, что ты подарил мне на именины… Я не хожу теперь в школу, потому что холодно. Когда ты вернешься, ты, наверное, обрадуешься, что у нас новая собачка. Мамочка назвала ее Филюсь… » Через два месяца отец Чеся вместе с тысячами своих соотечественников будет убит выстрелом в затылок.
501Читайте нас у Facebook
