«один из моих агентов заложил взрывчатку в подвале краковского замка вавель -- как раз под кабинетом рейхскомиссара эриха коха
35 лет назад на советском телевидении состоялся премьерный показ военно-приключенческого фильма «Щит и меч», снятого по одноименному роману Вадима Кожевникова. Миллионы зрителей следили тогда за интригующим сюжетом картины, снятой режиссером Владимиром Басовым, искренне сопереживая мужественному советскому разведчику, внедренному в ряды фашистского абвера. Александра Белова -- Иоганна Вайса воплотил на экране Станислав Любшин. В фильме впервые прозвучала и ставшая вскоре почти народной песня композитора Матусовского «С чего начинается Родина?»
«Вскоре мы узнали точное местонахождение особо засекреченного объекта»
Одним из прототипов главного героя знаменитого сериала стал кадровый советский разведчик, известный в своих кругах как майор Зорич, выполнявший ряд героических операций в годы Великой Отечественной войны на территории Польши и Чехословакии. И лишь немногие тогда знали, что майор Зорич -- на самом деле киевлянин Александр Святогоров, бывший командир оперативно-чекистской группы особого назначения, действовавшие в тылу врага. Настоящее имя разведчика стало известно лишь через 20 лет после окончания войны, когда вышла книга «Його звали Зорич». Потом были еще две документальные повести «Двойная западня», «Смерть и жизнь рядом».
Столь долгое время Зорич оставался «неизвестным» потому, что после войны Святогоров продолжал службу в разведке: был советским резидентом и дипломатом за границей. На днях Александр Пантелеймонович Святогоров, проживающий ныне в Голосеевском районе столицы, отметил 90-летний юбилей. На торжествах присутствовал и близкий друг разведчика легендарный майор Вихрь -- Герой Украины Евгений Степанович Березняк.
Даже спустя 60 лет после войны майор Зорич помнит почти всех своих агентов -- их настоящие фамилии и псевдонимы, адреса явочных квартир во многих польских, чешских и словацких городах, пароли, детали операций. Почти три военных года Святогоров боролся с немецкими диверсионными группами в тылу наших войск, а в начале 1944-го его вместе с разведчиком Анатолием Коваленко десантировали в район польского города Люблин -- предстояло выполнить ряд ответственных заданий командования.
-- Как и Александр Белов -- Иоганн Вайс, я появился в Люблине в немецкой форме унтер-офицера, -- вспоминает Александр Пантелеймонович. -- Конечно, Иоганн Вайс -- образ собирательный, и в фильме много художественного домысла, однако есть и немало реальных эпизодов. Тогда же, в начале 1944 года, благополучно миновав линию фронта, мы приземлились на базу одного из наших партизанских отрядов в Люблинских лесах.
Летчики отчетливо видели условный знак -- пять горящих костров, и десантироваться удалось в нужном районе. Я вообще чуть не приземлился в центр костра -- в последние минуты успел справиться со стропами парашюта. Убедившись, что вокруг свои, мы сразу погасили два костра и лишь тогда с другого самолета, следовавшего за нашим, сбросили взрывчатку, оружие, радиостанцию. Такие меры предосторожности были нелишними: фашисты часто имитировали посадочные площадки, зажигая костры, и десантники сразу же гибли или попадали в плен. А, бывало, разведывательные и диверсионные группы приземлялись далеко от нужного места.
В то время Красная Армия наступала, освобождая оккупированные немцами территории Советского Союза, и фашистское командование решило применить новую тактику ведения тайной войны -- тотальный шпионаж. В тыл наших войск предполагалось забрасывать тысячи диверсантов и шпионов… Готовили агентов в специальных школах сотрудники абвера и гестапо.
«Нашему агенту даже пришлось «влюбиться» в одну эсэсовку и пообещать… жениться на ней»
-- Одна из таких крупных школ, по данным нашего командования, -- продолжает Александр Пантелеймонович, -- находилась в Люблине. Нам и предстояло заняться ею вплотную. Развернув довольно широкую агентурную сеть, уже вскоре мы знали точное местонахождение особо засекреченного объекта, установили наблюдение за агентурой, некоторых даже фотографировали. А затем внедрили в среду курсантов нашего человека.
-- Как вам это удалось?
-- Подобные школы немецкие спецслужбы формировали из наших военнопленных или советских граждан, схваченных гестапо. В обмен на жизнь люди соглашались сотрудничать с врагом. А в наш партизанский отряд нередко приходили бежавшие из лагерей пленные, дезертиры из дивизии СС «Галичина», решившие перейти на сторону Красной Армии. После тщательной проверки и подготовки мы посылали самых надежных в люблинскую разведшколу. Затем от них получали необходимую информацию: прежде всего, когда и куда направляются группы, фамилии и приметы диверсантов… Я и сам не раз переодевшись унтер-офицером, бывал в Люблине, встречался на явочных квартирах с агентами.
А затем мы захватили уполномоченного шефа абвера адмирала Канариса -- гауптмана Вальтера Файльгенгауэра, который обладал важными данными о подготовке шпионов в разведшколе. Чтобы провернуть дело, нашему агенту даже пришлось «влюбиться» в одну эсэсовку -- подругу любовницы гауптмана, и пообещать… жениться на ней. Мы организовали помолвку, и во время вечеринки захватили абверовца вместе с любовницей. Удалось ликвидировать и шефа люблинского гестапо штурмбанфюрера СС Акардта. Сначала, правда, он сам заслал своего агента в партизанский отряд -- убить майора Зорича. Но нам удалось разоблачить этого человека -- в вороте его рубашки обнаружили кусочек шелковой ткани с оттиском печати гестапо. Этого агента мы перевербовали, и вскоре именно он заманил Акардта в засаду.
Попытки меня ликвидировать гестапо предпринимало неоднократно -- и в Польше, и в Чехословакии. Но всех подосланных диверсантов удавалось вовремя обезвреживать.
-- Как-то партизаны задержали словака -- во время обыска у него нашли ручку, раскрутили, а там какой-то белый порошок. Оказалось -- яд. Задержанный признался, что его послали фашисты отравить меня. За голову Зорича было обещано 150 тысяч крон. Правда, за командира одного из партизанских отрядов давали 500 тысяч крон, и мне было даже обидно, что майора Зорича оценили намного дешевле (смеется. -- Авт. ).
Но главным нашим заданием в Польше была ликвидация гауляйтера Восточной Пруссии и рейхскомиссара Украины Эриха Коха. За ним охотился известный разведчик Николай Кузнецов, действовавший в Ровно -- столице оккупированной Украины -- под именем Пауль Зиберт. Он даже побывал в кабинете гауляйтера, но выстрелить в Коха не удалось. Зато Кузнецов одним из первых -- после разговора с рейхскомиссаром -- сообщил центру о готовящейся битве на Курской дуге. Сбежав из Ровно, Кох прятался в Восточной Пруссии, затем переехал в Краков -- в замок Вавель. Там мы и собирались его ликвидировать. Моему агенту, польскому ксендзу по кличке Лех, даже удалось заложить взрывчатку в подвале замка -- как раз под комнатой Коха, однако один из наших людей в детали операции оказался предателем, и в последний момент операция сорвалась.
«Непросто заставить себя поверить, что ты -- другой человек»
-- Приблизительно в то же время в Кракове действовал и легендарный майор Вихрь со своей группой, -- говорит Александр Святогоров. -- Однако мы были настолько законспирированы, что даже не пересекались. Только после войны я познакомился с Вихрем -- Евгением Степановичем Березняком. Он действовал в Кракове как капитан Михайлов под псевдонимом «Голос». А майором стал «с помощью» Юлиана Семенова.
Как-то писатель сказал при встрече Березняку, что хочет написать о нем книгу, однако руководство военной разведки не дало согласия -- сами сняли документальную ленту «Теперь их можно назвать». А через некоторое время на телеэкраны вышел художественный фильм «Майор Вихрь», снятый по одноименному роману Семенова. Там и были отражены многие эпизоды деятельности группы Березняка -- Семенов воспользовался правом на художественный вымысел и создал образ Вихря. Правда, по воле писателя вся группа Вихря в конце фильма гибнет. Вскоре после премьеры фильма в «Известиях» появилась статья «Майор Вихрь жив», где говорилось, что прототип героя Евгений Березняк живет в Киеве. И Евгения Степановича засыпали письмами: просили рассказать, как было на самом деле. Тогда он и написал книгу «Пароль «Dum Spiro», рассказав о действиях своей группы.
-- Тяжело было каждый раз привыкать к новой легенде?
-- Скажу честно, непросто овладеть в совершенстве искусством перевоплощения. Приходилось очень долго -- месяцами! -- готовиться. Надо было напрягать всю свою волю, буквально врастать, вживаться в роль. Даже во сне нельзя расслабиться, чтобы не проговориться, и нужно заставить себя поверить, что ты -- другой человек. Это тяжелейшая моральная нагрузка. Помните, в фильме у Александра Белова тоже не выдерживают нервы, и оказавшись на короткое время среди своих, он кричит: «Не могу смотреть на зверства фашистов! Ненавижу, я бы их стрелял, стрелял!» И это тоже приходилось подавлять в себе. Больше всего мы радовались, когда в результате операции удавалось освободить из фашистских застенков людей.
Как-то нам сообщили, что в одной из словацких тюрем ожидает казни наш летчик Николай Метелкин. Его бомбардировщик сбили, самолет с отвалившимся хвостом и крыльями чудом «лег на брюхо». Из пяти членов экипажа выжил только Николай. Словацкий лесник выдал его фашистам. С помощью нашего агента Яна Млинека, 16-летнего сына надзирателя тюрьмы, пленника удалось освободить: подросток выкрал ключи и вывел Николая из камеры. Избитый летчик долго не мог понять, чего от него хочет этот парнишка, говорящий все время о «животе», что по-словацки означает «жизнь». Затем Ян уложил Николая на повозку, присыпал сверху шлаком и привез в отряд.
«Пришлось мне встретиться один раз и со всесильным Лаврентием Берия»
А в начале 1945 года удалось освободить из Братиславской тюрьмы руководителей чехословацкого подполья Вильяма Широкого и Юлиуса Дюриша, -- вспоминает Александр Пантелеймонович. -- Эту операцию мы готовили вместе с Густавом Гусаком, ставшим впоследствии руководителем ЧССР. Наш агент, словацкий прокурор, распорядился перевезти арестованных из Братиславы в другой город -- на очную ставку. По дороге бойцы отряда перехватили машину, а освобожденных руководителей подполья затем переправили через линию фронта -- в Кошице, где уже началось формирование нового правительства во главе с Климентом Готвальдом.
Мне тоже пришлось встретиться один раз со всесильным Лаврентием Павловичем. В 1953 году Берия созвал нас, разведчиков из разных стран, в Москву. Мы, естественно, сильно волновались, опасаясь последствий такого вызова. Многие герои-разведчики честно признавались, что боятся встречи с высоким начальством. Берия разговаривал с каждым с глазу на глаз в своем рабочем кабинете, беседа продолжалась по несколько минут. Помню, было очень жарко -- Берия, который не любил носить военную форму, сидел в косоворотке со съемным воротником, периодически вытирая пот с лица. Вкратце расспросил меня кто я, где работал, воевал.
Почему-то его удивила моя фамилия, он посмотрел на меня пронзительным, испытывающим взглядом и оттенком сарказма переспросил: «Вы действительно Святогоров?» А затем откомандировал меня советником в Чехословакию. Я поехал в Берлин, сдал дела и возвращаясь в Москву через неделю, узнал тайну: Берия арестован. Шел по улицам столицы, а везде его портреты висят: стране еще не объявили об аресте.
Уволившись из органов безопасности в начале 60-х, Святогоров вернулся в Киев, где и проработал на разных -- уже гражданских -- должностях, пока в 1991 году не вышел на пенсию в звании полковника КГБ в отставке…
P. S. Автор благодарит сотрудников отдела по вопросам взаимодействия со СМИ Голосеевской райгосадминистрации Киева за помощь при организации материала
366Читайте нас у Facebook
