Известный пианист владимир крайнев: «моя жена татьяна тарасова очень сильный человек. Плевать она хотела на слухи о своей болезни»
В конце прошлой недели не было, пожалуй, ни одной российской газеты, которая бы не написала о том, что у известного тренера по фигурному катанию Татьяны Тарасовой, находящейся на тот момент в США, парализовало всю правую половину тела. Случилось это будто бы после того, как Татьяна Анатольевна узнала, что ее не пригласили на встречу президента России Владимира Путина с олимпийцами.
Владимир Крайнев:»Главное, что Таня чувствует себя прекрасно»
Сама Тарасова была возмущена появившейся газетной «уткой» о резком якобы ухудшении своего здоровья. Да, в конце прошлой недели у нее действительно побаливала спина, но потом все прошло, и она со своим учеником — олимпийским чемпионом в одиночном катании Алексеем Ягудиным — отправилась в Страну восходящего солнца.
Чтобы прояснить ситуацию, «ФАКТЫ» связались с супругом Татьяны Тарасовой — известным пианистом Владимиром Крайневым. Сейчас Владимир Всеволодович находится в Харькове, где проходит организованный им почти восемь лет назад конкурс молодых пианистов. Первым делом мы, конечно же, расспросили Крайнева о здоровье Татьяны Анатольевны.
- Конечно, я видел эти сообщения. Ну что сказать? Кому-то очень хотелось выдать желаемое за действительное, — сказал Владимир Крайнев. — Я звонил Тане и в Америку, и в Японию, где она сейчас вместе со своим учеником Лешей Ягудиным находится на чемпионате мира. У нее все в порядке.
- Татьяну Анатольевну не сильно расстроили эти слухи?
- Она абсолютно не расстроилась. Таня очень сильный человек. И плевать она хотела на все эти слухи. Главное, что чувствует она себя прекрасно!
Кстати, именно от нас Владимир Крайнев узнал, что любимый ученик его жены стал в японском Нагано чемпионом мира.
- Обязательно позвоню и поздравлю Таню и Лешу с победой, — сказал Владимир Всеволодович.
… Владимир Всеволодович и Татьяна Анатольевна встретились, когда и у нее, и у него уже был за плечами семейный опыт. Но семейными узами ни один, ни другой на тот момент связан уже не был — оба были свободными. Познакомила их общая знакомая Женя, дочь композитора Марка Фрадкина (Тарасова и Крайнев дружили с этой семьей). Буквально через «девять дней одного года» их знакомства, по определению самой Татьяны Анатольевны, они начали жить вместе. С тех пор прошло уже почти 24 года…
- С Таней мы познакомились 19 октября 1978 года, — вспоминает Владимир Крайнев. — Точнее, мы знали друг друга и раньше — у нас масса общих знакомых. Просто у каждого была своя жизнь, в которой однажды произошли большие перемены. Времени не было: она без конца разъезжала, я гастролировал. Так что мы быстренько все организовали и вот с тех пор блуждаем вместе…
На вопрос, кто в доме главный, Владимир Всеволодович отвечает:
- Мы оба главные! Но самое главное и важное для нас — работа. Когда у меня напряженные дни, Татьяна меня поддерживает, и наоборот. Раньше я очень активно участвовал в ее жизни, но в связи с тем, что сейчас живу в Германии, а она ездит то в Америку, то в Россию, просто физически не получается уделять ей столько времени, сколько хотелось бы.
«К двум Олимпиадам одну только Роднину подготовить — это 20 вырванных из жизни лет»
Карьера Татьяны Тарасовой как тренера началась с… перелома руки. В середине 60-х 19-летняя Танечка во время проката произвольной программы на первенстве Европы по фигурному катанию неудачно приземлилась после исполнения прыжка. До кресла она смогла добраться только с помощью своего партнера по льду Георгия Проскурина. Это падение в одно мгновение перечеркнуло все их планы, а ведь Тарасова и Проскурин считались перспективной парой — на мировых и европейских чемпионатах молодые советские фигуристы были четвертыми.
Подняться на высшую олимпийскую ступень Татьянео не было суждено. Но она все равно стала знаменитой, воспитав одиннадцать олимпийских чемпионов. Ее подопечные завоевали в общей сложности 40 золотых медалей самых престижных соревнований. Среди ее учеников — Ирина Роднина и Александр Зайцев, Ирина Моисеева и Андрей Миненков, Наталья Бестемьянова и Андрей Букин, Марина Климова и Сергей Пономаренко, Паша Грищук и Евгений Платов, Илья Кулик, Алексей Ягудин… Воспитанников Татьяны Анатольевны часто ласково называют «тарасятами».
- У меня ученики по всему миру, и я люблю их всех. Они — часть моей жизни, — рассказывала в одном из интервью Татьяна Тарасова. — Есть родители, которые дали тебе жизнь, и есть педагоги, которые дают тебе профессию. Это, в общем, почти равноценно. Я вообще люблю таланты и обожаю свою профессию. Мое дело — заметить талант и «подать» его. Когда я взяла очень талантливую Наташу Бестемьянову и ее увидела Ютта Мюллер (знаменитый немецкий тренер фигурного катания), она пришла в ужас: «Ты сошла с ума! Она такая страшная!» А я считала ее красавицей и умницей. И через пару лет это признала и Ютта, и все остальные. К победам я шла долго, зато знала, что они не случайны. К двум Олимпиадам одну только Роднину подготовить — это 20 лет, вырванных из жизни. Все победы моих учеников я считаю чистыми и красивыми: они побеждали, потому что были на голову выше своих соперников. Особенно трудными и потому радостными были победы в одиночном катании. Тут ничего нельзя запланировать, тут нет слабых, любые пол-ошибки решают дело. И когда видишь, что твой ученик победил себя — а у одиночников как раз надо победить сначала самого себя, — испытываешь необыкновенное чувство!
Татьяна родилась в спортивной семье. Когда девочке исполнилось пять лет, ее отец — знаменитый Анатолий Тарасов — привел дочку в секцию фигурного катания. «Уж если родилась девочкой, то хоть на коньках пусть стоять научится», — считал Тарасов. Двух своих дочерей — Таню и Галю — он воспитывал жестко, как мальчишек. И это по совету отца Татьяна, получив травму, стала тренером. По его настоянию она пошла в Институт физкультуры, хотя мечтала учиться в ГИТИСе на балетмейстерском.
Андрей Букин и Наталья Бестемьянова: «Шубка у Тарасовой была еще та — весила, наверное, килограммов 100!»
Вот уже почти тридцать лет, по традиции, когда ее ученики выходят на лед, она в шубе занимает место у бортика и никогда не смотрит на их лица — только на ноги. Говорит, что так между ними устанавливается прямая телепатическая связь. И если ее ученики падают, она ощущает такую же боль, как и они.
- Наш тренер Татьяна Тарасова считала талисманом свою шубу, — рассказывали «ФАКТАМ» олимпийские чемпионы Наталья Бестемьянова и Андрей Букин. — А шубка у нее была еще та — весила, наверное, килограммов сто! Когда мы выступали, она стояла у бортика, согнувшись под тяжестью шубы в три погибели. Нам же Татьяна Анатольевна говорила: «Если я стою в этой шубе, то и сама спокойна, и вы ограждены от всяких неприятностей». Это, скорее, не она, а ее массивная шуба нас ограждала.
Вот уже долгие годы в кармане ее шубы на всех соревнованиях лежит маленькая кожаная черепашка — это талисман, который много лет назад подарил ей немецкий тренер Иохан Линднер. Черепашка вся в заплатках, потому что во время соревнований, волнуясь не меньше своих учеников, Тарасова нервно теребит ее в кармане. Поклонники фигурного катания знают об этой черепашке и вот уже несколько десятилетий шлют ей, привозят, присылают, бросают на лед черепашек всех мастей и размеров.
На последних зимних Олимпийских играх Татьяна Тарасова была в центре внимания. Это и неудивительно. Сразу пять ее воспитанников — одиночник Алексей Ягудин, а также танцевальные дуэты: итальянцы Барбара Фузар-Поли — Маурицио Маргалио и канадцы Ше-Линн Бурн — Виктор Краатц — считались претендентами на золотые медали. Итальянский дуэт завоевал бронзовую медаль, а олимпийским чемпионом стал Алексей Ягудин.
- Об этом мгновении я мечтал четыре года — с прошлой Олимпиады в Нагано, — признался после завершения соревнований Алексей Ягудин. — Последний сезон выдался для меня очень трудным, были сбои психологического характера, и я очень благодарен Татьяне Анатольевне, которая помогла мне с этим справиться. Она убедила меня, что тяжелые времена проходят, просто надо собраться с мыслями, отдохнуть и снова приступить к работе.
Кстати, друзья отговаривали Татьяну, когда она решила тренировать Ягудина: «Кого ты взяла?! Ты, вообще, в своем уме? Он совершенно не артистичен, он не твоего направления, технарь и все. Что ты будешь с ним делать?» Но она нашла, что делать. Теперь, когда катается Ягудин, зал встает.
- Он очень сильный и умный человек, — говорит Татьяна Тарасова. — И я горжусь тем, что вырастила такого удивительного спортсмена. Алексей невероятно талантлив! Я считаю, что это моя лучшая «работа». Меня часто спрашивают, кого я больше люблю — Алешу или моего предыдущего воспитанника Илью Кулика. Скажу честно, к Алеше я испытываю более сильные чувства. У него хорошая душа. Он не просто победил, а был на голову выше всех остальных.
Анатолий Тарасов считал, что на работу надо идти, даже когда умираешь
Отец всегда внушал Татьяне, что дело, которому служишь, должно быть главным в жизни. Он считал, что на работу надо идти, даже если умираешь. Однажды он приехал к дочери на тренировку, но, увидев, что она вышла на лед без коньков, ушел не прощаясь. Тренер — и без коньков, не рядом с учениками?! Для него это было высшим проявлением непрофессионализма. Потом он еще долго, по признанию самой Татьяны Анатольевны, не разговаривал с ней. А для ее мамы самым страшным пороком была безответственность и недисциплинированность.
- У нас вся семья перед мамой трепетала. Ее слово для нас с сестрой всегда было законом. В доме никто никогда не врал и все друг друга любили. Мама прожила с папой пятьдесят шесть лет душа в душу. Она занималась домом и была для отца опорой, хотя в его дела никогда не вмешивалась и никогда не пользовалась возможностью ездить с ним за границу, — вспоминала о своей семье Татьяна Анатольевна. — Мама с папой были партийными людьми, но, с детства крещеные, они всю жизнь оставались верующими. Когда я росла, не принято было крестить детей. Как-то я сказала родителям, что хочу покреститься, но мне не разрешили. Потом, уже взрослой, я все-таки покрестилась. Вера — это ведь чувства не на показ, а дело глубоко личное. Как кто верит — этого не надо знать никому. Но могу сказать, что на соревнования иконку всегда беру с собой.
Глава из книги Татьяны Тарасовой «Красавица и чудовище»
«Прощай, Тарасов»
Чем дольше папы нет, тем больше мне его не хватает. Такого сильного, такого могущественного, такого правильного. Настоящий самородок, он так тяжело погибал, так за эту жизнь боролся, так ее любил!..
Я вслед за своим ледовым театром улетела на гастроли в Англию. Из Лондона я позвонила маме и вдруг в трубке слышу, что Галя, моя старшая сестра, плачет. В этот день я узнала, что папе плохо. Уезжая, я договорилась с известным профессором-урологом, чтобы он посмотрел папу. Профессор наблюдал отца последние два года, я не могу вспомнить его фамилию, да и не хочу ее вспоминать. Потому что этот профессор занес папе смертельную инфекцию. У папы уже чемодан был сложен, он на чемпионат мира собирался, но я решила, чтобы ему было полегче, пусть профессор какие-нибудь лекарства даст, что-то пропишет. Не смотрят у нас стариков так, как полагается, невнимательны к ним…
Отец стоял у истоков национального хоккея, закладывал его традиции. Могущество Тарасова заключалось в том, что он придумывал, придумывал, придумывал… Отбывающие в НХЛ ребята, тот же Слава Фетисов, — все они приезжали к нам на дачу для того, чтобы получить от отца рекомендации. Хранятся тысячи исписанных им листов — они сейчас никому не нужны… А ведь это картотека физических упражнений! Но никто даже не вспоминает. Отец не доработал, а мог бы еще лет десять тренировать ЦСКА, если бы его так не унижали. Но он гордый был и переносил такое отношение с трудом. И во мне это есть — я никогда не буду ни перед кем унижаться, потому что никто не знает моей профессии лучше, чем я сама. Он никогда не просил, никогда не ходил по кабинетам. Его слово в хоккее — закон. Поэтому начальники ненавидели его и ненавидят до сих пор, даже мертвого. Он был абсолютно честным человеком, сильнее их, умнее. Когда папа умер, на его счету осталось три тысячи долларов, из которых две мы с Володей ему подарили. Это все, что он, великий тренер, заработал за свою жизнь.
Двенадцать лет его не показывали по телевидению, четырнадцать лет он не печатался. Скрывали его, говорили, что болеет. Он не мог приехать в Канаду в день награждения, когда состоялось открытие его памятника-бюста в Музее хоккейной славы…
Этот день, когда умер папа, — это ужас! А в ЦСКА — тихо… В тот день Таня Боброва, вдова Всеволода Боброва, работающая во Дворце ЦСКА, звонит мне, и я ей говорю: «С отцом прощаться будем на льду, прямо там, где он полжизни проработал». Лена мне отвечает: «Таня, приходил Тихонов, это же теперь его дворец (он как-то сумел сделать для себя аренду на полвека), и сказал, что Тарасов здесь лежать не будет». Я понеслась в ЦСКА, и это просто мое и его счастье, что мы не встретились, поэтому он сейчас живой. Это счастье, что я его не нашла, потому что я бы села в тюрьму, а его… просто не знаю, что бы я с ним сделала! Он для меня с того дня не существует. Но я настояла — прощались с отцом все-таки в ЦСКА…
2790Читайте нас у Facebook
