Ян табачник хранит мамины бусы, владимир горянский — эдельвейс от старого друга, павло зибров -- деревянные игрушки, сделанные руками отца
Оказывается, мужчины могут быть не менее сентиментальными, чем женщины. Они привязываются к любимым вещам и помнят детали давно утраченных предметов детства. Потому что мужчины — как дети.
Родом из детства. Павло Зибров любит свои старинные напольные часы, которым больше сотни лет, и до сих пор хранит игрушки, сделанные руками отца.
-- Отец был краснодеревщиком, -- вспоминает певец, -- поэтому все в доме было сделано его руками: и стол, и комод, и кровать. Да и вся мебель в селе. Станок после его смерти долго стоял в нашем доме. Но особенно мне запомнились деревянные игрушки, которые отец делал для нас с братом, -- свистульки, зверушки разные, бочоночки лото, шахматы. До сих пор, уже больше сорока лет, храню бубен, подаренный мне батей. Кожа еще держится, а вот бубенцы отломались. Следующей памятной вещью был велосипед «Орленок», подаренный за отличную учебу. Вещь эта была страшно престижной для села. К сожалению, прослужила мне недолго.
В юности Зибров очень дорожил туфлями из светлой кожи на деревянной подошве (заметили, какая преданность натуральному материалу, после этого как не уверуешь в психоанализ). Туфли были на 12-сантиметровом каблуке, возвышая и без того немаленького Пашу. Под весь этот обувной антураж надевались широкие брюки-клеш, и на большую дорогу выходил законченный стиляга.
Сейчас Павло тоже привязан к некоторым материальным ценностям. До недавнего времени никак не мог расстаться с любимой сумкой, которую носил несколько лет, пока матерчатые перегородки внутри не истерлись в пыль.
-- В нее все так хорошо помещалось, -- огорченно поведал Зибров, -- и ноты, и бутылка, и батон, и мобилка. Марина (жена) все говорила: что же ты с ней ходишь, неприлично. А потом, когда я куда-то уехал, выбросила ее.
Зибров горевал, но вскоре нашел подходящий портфельчик и утешился. Предмет фетишизма для Павла — черные джинсы и галстуки. Джинсы — потому что в них удобно ходить каждый день, отдыхая от ярких сценических костюмов. А галстуки — потому что красиво. Накопилось их у артиста больше сотни. Еще лет десять назад он просто с ума сходил от любви к некоторым «фаворитам» — даже гладил их и стирал (чего делать, в принципе, нельзя). И снова на помощь пришла мудрая жена, запретившая так обращаться с галстуками. С тех пор Павло компенсирует потерю любимцев, истлевших от времени, количеством вновь приобретенных. В этом отношении его перещеголял только тесть: в его коллекции 700 галстуков, и хранятся они в специальном шкафу.
Полеты на швейной машинке. Владимир Горянский к вещам, связанным с какой-то эпохой своей жизни, человеком или же событием, относится очень трепетно. Даже рассказал одну показательную в этом смысле историю.
-- Когда в 1989 году я переезжал в Киев, -- говорит Владимир, -- все свои вещи сложил в контейнер. И вот приходит сообщение, что мой контейнер вскрыт при перевозке. Первой моей мыслью было: исчезло множество маленьких бесценных для меня вещей -- памятных и дорогих. В тот момент я вовсе не думал о материальных ценностях типа телевизора. Когда я представил, как разбиты и помяты чьей-то злой волей все мои безделушки, мне стало так больно. Но завершилось все благополучно.
В числе этих безделушек у Горянского театральные маски из папье-маше, африканские маски, полученные в подарок, картинки, статуэтки и… засушенный эдельвейс -- дитя высокогорных плато, придавленный стеклом и упакованный в раму. Подарен он очень дорогим человеком. (А говорят, что только романтичные дамы хранят всякие там гербарии. Оказывается, все дело не в поле, в тонкости душевной организации).
Хранит Горянский и патефон, вещь тоже родом из детства. Патефон играет и сейчас. А вот не менее горячо любимая радиола со временем пропала. Вообще морально устаревшие вещи Володя не хранит, а безжалостно с ними расстается — это касается чисто функциональных предметов. К примеру, не любит подолгу жить в одном интерьере, бесконечно переставляет мебель себе и друзьям.
Что же касается собирательства, то в последнее время актер озаботился коллекционированием пирамидальных форм. Интересно ему, сколько таких статуэток может существовать в природе. Поэтому, зная о необыной коллекции актера, друзья дарят ему пирамидки на праздники. Чай он пьет только из прозрачной посуды, чтобы видеть янтарный цвет напитка, а тарелки предпочитает белые. Вот такие капризы.
К вещам из гардероба Горянский тоже привязывается. Есть у него два любимых пиджака, которые он надевает и к месту, и невпопад. В детстве у него долго значился в любимцах «театральный» костюм, который Володя надевал на забаву, когда валял дурака.
Но самым таинственным предметом из далекого прошлого, который завораживал шестилетнего Вовочку, была старинная швейная машинка «Зингер». Он знал, где прятался ключик, и, когда мама уходила, открывал чудо-аппарат.
-- Я любил рассматривать ее и крутить ручку. Та поддавалась с нажимом, потом увеличивала обороты -- для меня эта машинка была паровозом. Я им управлял, путешествовал где-то, летал…
День «Победы». У Яна Табачника до сих пор хранятся джинсы и свитер семнадцатилетней давности.
-- Тогда я, по сути, нищенствовал, -- вспоминает Ян Петрович. -- Помню, ко мне как раз приехал друг, а я выпустил пластинку на «Мелодии». Друг сказал: пластинка, конечно, хорошая, профессиональная, но ходишь ты год за годом в одних и тех же джинсах и свитере. Пойдем, куплю тебе костюм. А я ответил ему: «Лучше туфли купи». Вот такие были бедные времена. В первые дни нашего супружества Татьяна все порывалась эти свитер и джинсы выбросить, но я рассказал ей, что это память.
Бережно храню вещи из родительского дома, уцелевшие за долгие годы скитаний. Я везде их вожу за собой уже больше 20 лет. Это две деревянные кружки, книги, мамина низка жемчуга, старенькие папины часы «Победа» -- мои ровесники. И ноты, написанные от руки моим учителем, которым уже больше сорока лет.
К современным вещам Ян Петрович относится непредвзято: «Я не считаю себя рабом вещей, потому что вещи переживают нас». Может быть, поэтому он больше привязан к удобной -- спортивной одежде и любимой кожаной куртке. Единственная его страсть -- очки. Те, которые всегда на нем надеты, и есть самые любимые.
Читайте нас у Facebook
