Михаил жванецкий: «я проверяю на своей жене все: свой характер, свои возможности заработать деньги, свои всякие… Гадости»
Всем ясно, что любая беседа со Жванецким -- независимо от уровня вопросов -- превращается в вечер ума и юмора. Жванецкий не любит журналистов и не скрывает, что если бы не повод, вообще не стал БЫ встречаться. Но повод есть. У Жванецкого, наконец, вышло полное собрание сочинений, и теперь мы сможем его читать. А это уже как монумент. Это уже приговор. Слово автору.
«У меня нет эротических романов. Написанных. Прожитых -- гораздо больше»
-- Прошу вас… Я причесан? Нормальный? У меня ж зеркала нет! У вас только спрошу, и все. Пиджачишко как? Настроение у меня хорошее! Так что если вы не испортите… Я начну с главного. Вы уже знаете, что в Москве, в издательстве «Время» вышло мое собрание сочинений, четыре тома. Но надо заметить, что основная работа по подготовке велась в Кы-ы-ыеве… Мной и Валентиной Сериковой (известная украинская журналистка, постоянный автор «ФАКТОВ». -- Авт. ), с которой мы полюбили друг друга… Я почувствовал в ней такую любовь к тому, что я пишу, и понимание, того, что я делаю, что я доверил ей собрать все мои тексты.
История создания сборника моих произведений такова. Многих моих текстов у меня не было, потому что вначале я написанное отдавал Райкину, у которого очень трудно было что-нибудь получить обратно. В те времена у меня даже не было своей пишущей машинки. Поэтому многое потерялось и … Хорошо, что в Нижнем Тагиле есть такой человек -- Александр Сысоев, мастер прокатного цеха. Или мартеновского цеха… Так вот, он является моим давнишним фанатом, как говорят сейчас: собирал все, с чем я выступал, что писал… Он собрал 30 рукописных томов -- расшифровывал с пленок, набирал на машинке и переплетал от руки. Адский труд. Таким образом у меня оказались мои тексты. Я передавал их в Киев Сериковой, Серикова их как-то собирала по одному, ей знакомому, методу… И получилось у нас вот таких четыре томика -- 60--70--80--90-е годы… Как пишут, «изящно оформленные Резо Габриадзе». Здесь рисунки соперничают, конечно, с текстом. Очень соперничают и очень часто выигрывают!
-- Говорят, еще у вас есть два неопубликованных эротических романа…
-- Эротических рома-а-ана?! У меня НЕТ эротических рОманов. Если вы имеете в виду не написанных, а прожитых… То такие есть! И даже не два. Их гораздо больше. (После паузы. ) Два эротических романа! Если бы я у себя их обнару-у-ужил! Где-то спрятаны… О-о-ой! Я все-таки перерою постель: может быть, они там. А где, собственно, место для двух эротических романов? Коне-ечно, смятая простынь… О, должны быть, должны! Утром… Утром просыпаешься: Боже, это ж был эротический роман!
-- Вас называют ценителем женского пола…
-- Меня называют ценителем женского пола? Большим?!
-- Да.
-- Чего ж называть? Я сам… Всегда… Я не уверен, что мои оценки… Я, конечно, ценитель большой и, конечно… (Вздохнув. ) Мне есть что сказать на эту тему.
-- Говорят, ваша жена лет на 30 вас младше, и вы об этом жалеете. Правда ли это?
-- Как же можно жалеть, если такая разница в возрасте? Наоборот… У меня на эту тему даже есть высказывание: «Я уже слышал о такой разнице», -- говорит один другому. Кто-то из них уже умер.
-- А как в вашей семье относятся к вашему творчеству? И проверяете ли вы его на своих близких?
-- Я проверяю на друзьях. Как относятся? Конечно-конечно… Граждане, я бы не женился на тупой! Ну я бы не женился на той, которая не понимает и на которой невозможно все проверить. Я проверяю на ней все: свой характер, свои возможности заработать деньги, свои всякие… гадости. Ей достается очень много, потому что у меня внутри происходит без конца выедание… Почему ж я пишу? Потому что жуткий характер! Есть что писать. Человек с хорошим характером не напишет ничего! До-обрый, герои-ический, положи-ительный, честный человек не напишет ничего: у него ничего нет! А у меня столько намешано!!! Столько всего! Что я пишу -- и еще хватит! Я, в конце концов, перевоплощаюсь в каждого. И когда я прихожу домой в этом жутком состоянии, потому что я увидел чье-то удачное выступление, все это достается моей жене! А потом это все выкладывается на бумагу, и вы тоже получаете наслаждение от моих мук.
-- Михал Михалыч, вы говорили о женщинах… Женщин, которые работают с вами в одном жанре, очень мало. Почему?
-- Да, мало. Мне нравится то, что делает жена Петросяна… По-моему, у нее была эта фраза «яйцами по шпалам»! Я все-таки считаю, что это большой прогресс… Если раньше, в прежние времена, было «шпалами по яйцам», то сейчас «яйцами по шпалам». То есть две хорошие женщины уже есть -- еще Клара Новикова. Они обе очень способные! Клара бли-иже, она интеллигентнее немножко… Но женщины всегда поставлены в такое положение: если они не играют в пьесе или не выступают с монологом, они вы-нуж-дены смешить. Если они вынуждены смешить, рано или поздно они начинают говорить про «яйца и шпалы». Вынуждены. Но народ их так хорошо принимает, так хорошо… Вообще, сейчас, наверное, время такое: все мы здорово опустились.
-- Расскажите о Пугачевой. Это правда, что она вам звонит и просит, чтобы вы с ней поговорили…
-- Да, звонит. И говорит. И я с ней говорю. У меня шестого марта был день рождения… Она была-а-а. И потом пришел Филипп… Даже. Но Филипп -- он озабочен. Страшно озабочен! Все время озабоченный. Потому что его задача -- идти да-альше, идти вы-ыше… А у нас с Аллой такой задачи нет! Поэтому мы не озабочены. Она замечательную сказала речь обо мне… Она сказала: почему Жванецкий сатирик? Что такое сати-ирик? Маленький какой-то сати-ириК… Очка-ариК, сати-ириК… Он САТИР!!! Да, Алла гениальная женщина! Ну просто гениальная женщина! Ну, умне-е-ейшая женщина. Ну сколько у нас таких в стране? Ну одна, две, три… Ну Хакамада, может быть… Алла… Честно говоря, я больше не знаю. Так, внешне мне нравится -- тетя такая есть -- Парамонова: замдиректора Центробанка. Могла бы что-то сказать. Но молчит. Так что всего таких -- две! И я рад, что у Аллы королевский характер! Звоню: «Алла, у тебя день рождения?» -- «Да, я присылаю за тобой машину!.. » Характер королевский. И публика чувствует -- наш народ чувствует! -- этот королевский характер. И подчиняется! Если Алла встанет -- мы все встанем! У Райкина такое было: он входит в дверь, все встают. Что происходит с телом человеческим, неизвестно. Оно разгибается и поднимается. Алла тоже входит -- все встают. Вот и… я ей говорю тоже: хочешь -- пой, хочешь -- не пой… Хочешь -- разговаривай со сцены! Это будет так же интересно.
-- Михал Михалыч, а у вас королевский характер?
-- Нет! (Пауза. ) Принц.
«Меня часто тошнит от выступления других юмористов»
-- Вы много видели «Юморин» в своей родной Одессе… Какое у вас впечатление от этого года?
-- Я в этом году не был на «Юморине», приболел. Я приехал только из Америки, и чего-то меня прихватило… Лежал с животом. И тошнило. А когда тошнит, очень трудно выступать. С юмором. Меня часто тошнит во время выступления других юмористов. А тут тошнило бы от самого. И я самым справедливом образом не поехал туда. Сейчас Одессу не очень люблю -- немножко потерялся юмор у людей… И все привозное, привозное -- все привозится из Москвы… «Юморина» начиналась снизу, а теперь ее спускают сверху.
-- В принципе, вы давно не одессит…
-- Как это я «не одессит»?! Я построил ДОМ в Одессе!
-- Да, у вас там дом, да. Но вы там бываете наездом.
-- (Передразнивая. ) «У вас там ДОМ, да! Но вы не одессит, нет!»
-- Вас ностальгия не мучает?
-- Мучает. Потому и дом построил! Я там стою не просто ногами -- я там всей задницей сижу! Именно в Одессе! Сейчас я лечу в Одессу -- через Киев в Одессу: я не могу жить без нее! Когда я вижу окно, заполненное наполовину водой, мне больше ничего не надо!
-- А есть молодые артисты, от которых вас не тошнит?
-- Меня тошнит, в основном, от передачи «Аншлаг»! (РТР). От этого стада… И от погонщицы этой! (Аплодисменты. ) Это я, действительно, не могу выдержать. Выдержать это сложно! Именно с этим вкусом, с этим хихиканьем, с этим сидением на сцене… По-моему, пятьдесят процентов -- неудач связаны именно… с погонщицей. Я в стаде вообще не могу выступать! А из молодых?! Мне нравится… Молодые ребята -- до 35 лет… Я выделил бы Евгения Шестакова -- мне очень нравится, как он пишет. Это из области юмора осмысленного. Мне нравится также Максим Галкин. Мне нравится ваш Данилко. Очень симпатичный! Только я хотел бы его попросить, чтобы он хоть раз сыграл мужчину. Ну сыграй! Ну превратись! Вот это было бы здорово! Если он, конечно, не заехал полностью в женский образ… Он ОЧЕНЬ талантливый парень! Я видел милиционера, которого он играл… Вот это мое!
-- А кому бы вы отдали безвозмездно исполнять свои произведения? Есть такие?
-- Да я-то безвозмездно готов… Но дело в том, что сейчас никто не обращается. Рома один, верный Карцев… Не может других авторов читать: отравлен полностью! Но так как он меня как автора прокормить не может, то я сам сейчас, в основном, выступаю.
-- Однако в России много юмористов -- конкуренции не ощущаете?
-- Ну, «много» -- это преувеличение. Сейчас никому до нас дела особенного нет. Я имею в виду, что братья-юмористы настолько серьезные люди, что они хоть и именуются «юмористы», но заняты совсем другим. То есть на сцене он «шутят», а в жизни совершенно их все это не волнует. Поэтому им не веришь, и это и есть тот самый юмор, который вызывает тошноту. Потому что… Окуджава ведь не становился другим, Высоцкий не становился другим, и, извините меня, я не становлюсь другим. Я на сцене такой, как я в жизни! Я просто могу шутить, острить, оставаясь самим собой. А тот, кто пере-воп-лоща-ется… Эти катастрофа -- артисты не живут тем, что делают. На сцене -- дурак дураком. Поговоришь -- какой умный человек, оказывается! А чего ж он тогда эту глупость поет, говорит, спрашивается!..
«Теперь на рынке меня узнают, вытягиваются по стойке смирно, но дерут в три раза дороже»
-- Михал Михалыч, изменилась ли ваша публика?
-- Киевская публика прекрасная! Абсолютно никакого преувеличения в этом нет. Публика здесь лучше, чем в Одессе. Намно-о-ого! Одесская публика разъехалась, одесская публика сейчас по всему миру рассеяна -- собрать ее вместе невозможно. А киевская публика?! Город большой -- на два-три зала хватает. Все-таки мне требуется… быстрота реакции, сообразительность. Догоняют, не догоняют -- очень хорошее слово… Я не могу повиснуть в воздухе и подождать, пока поймут.
-- Михал Михалыч, как вы встретили первое апреля?
-- (Ирония. ) Задумывал эротический рома-а-ан… Я ж говорю: первое апреля я встретил легкими болями в животе и тошнотой. Если бы это можно было описать, я глотал после этого большую такую человеческую кишку… И слава Богу, все оказалось нормально! Там мелкие такие недоразумения.
-- Михал Михалыч, вы часто ездите и можете оценить нашу публику за границей… Как наша диаспора реагирует на ваш юмор?
-- Сейчас там очень хорошая публика. Выступал в «Линкольн-центре». Две недели назад. Огромный зал -- в Нью-Йорке. «Фишер-холл» -- 2800 человек. Битком набитый! И дополнительный концерт. И это еще мало! От первого слова до последнего бесконе-ечный хохот! Ни одной секунды не было пустой! Я не знаю, что там такое -- как мы так сошлись?! Конечно, публика там хорошая! Там сейчас много молодежи, много программистов… Туда приехало очень много наших людей, теперешних. Они, в основном, и заполняют зал, потому что у старой эмиграции уже и сил нет: они то ходят, то не ходят… Пришла молодежь -- та, которая сейчас учится в университетах.
-- Вы ведете дневник?
-- Нет. Я не пишу дневник -- так, какие-то мысли… Хотя, может быть, это и есть дневник. У меня вот такие вот книжечки записные… Я их уже показывал. Сегодня у меня 189-я такая книжечка, и тут… всякие записи… Мысли. Мысли-мысли-мысли-мысли-мысли… Не буду сейчас искать! Вот каждую мысль я потом пытаюсь развить, и развиваю их… Я думаю, это дневник и есть! Ну что я буду писать в дневнике? «Выпил газированной воды и вышел? Пошел, лег, встал? Пришла Катя, поговорили… Опять вышел. Съел… » Что тут интересного? А вот мысль какая пришла в голову! Идешь в Одессе по улице Каманина -- навстречу море -- оно нависает… И пароходы -- выше головы! «Ну почему не проливается?» -- пишу я. Почему не проливается в переулок? И действительно, мне это интересно. Вот такие вот мысли я записываю. И почему люди хотят жить возле моря? И что там такое в этом море есть, если приходишь к нему и живешь с ним рядом, и тебе кажется, что все -- ты добился своего. Вот рядом с такой личностью, как море, можно, действительно, жить! И люди платят огромные деньги -- только поближе, поближе… И устроиться. И рядом находиться. И ты понимаешь, что оно не зависит ни от кого! Вот оно такое: от одной страны до другой. Оно кого-то разделяет, кого-то связывает… Вот такие записи в моих книжечках.
-- Михал Михалыч, помогает ли вам популярность?
-- В последнее время я очень многое теряю -- именно из-за узнаваемости. Я раньше шел на рынок в Одессе -- ходил, улавливал, слушал что-то… Что-то в этом было. Теперь меня узнают, вытягиваются по стойке смирно, начинаются какие-то официальные речи… Советуют, что купить… Но дерут с меня в три раза дороже. Это они научились -- чувствовать. Чувствовать, когда можно взять дороже. Другому пока не научились.
346Читайте нас у Facebook
