«немецкого фельдмаршала фридриха паулюса я брал в плен дважды: первый раз -- в 1943 году в сталинградском котле, а второй -- спустя двадцать лет во время съемок документального фильма»
Хотя о Сталинградской битве, начавшейся в эти августовские дни ровно 59 лет тому назад, написаны десятки книг и факт пленения командующего 6-й германской армией изложен в них довольно подробно, по утверждению моего собеседника, почти нигде этот момент не описан правдиво. По словам Федора Ильченко, который в 1943 году был старшим лейтенантом, заместителем начальника штаба 38-й отдельной мотострелковой бригады, взятие в плен Паулюса солдатами его бригады было чистой случайностью…
«Никто не собирался ловить Паулюса, так как мы даже не знали, есть ли он в Сталинграде»
-- Пленение фельдмаршала Паулюса -- случайность, стечение обстоятельств, -- вспоминает Федор Ильченко, полковник в отставке, ныне заместитель председателя Совета ветеранов Старокиевского района столицы. -- Ведь до последнего момента никто не знал, остался ли он в Сталинграде или, бросив армию, улетел в тыл. Да и я не надеялся, что после Керченской мясорубки и осколочного ранения в ногу попаду в Сталинград. Но в начале июля 1942 года после госпиталя меня откомандировали в 38-ю мотострелковую бригаду, которая начала формироваться в Сталинграде.
Таких темпов формирования я еще не видел. Бригаду (а это более пяти тысяч человек, из которых одну треть составляли украинцы) полностью укомплектовали людьми и новейшей техникой в течение 18 дней! Немецкое наступление на город началось как раз в эти августовские дни. Они тогда здорово напирали, и бои шли жесточайшие. Наше прибытие для командования фронтом оказалось весьма кстати -- мы были практически единственным мобильным резервом, и поэтому нас бросали на самые горячие участки фронта. Иногда случалось, что после дня боев ночью мы перебрасывались за десятки километров, а утром начинали бой уже на новой позиции. Последним горячим рубежом стал Мамаев курган. После нескольких дней сражений на этой высоте в бригаде остались только 138 человек!
Бригаду отвели на более тихий участок фронта, южнее Сталинграда, и тут же пополнили людьми и техникой. Мы заняли мощные рубежи обороны двух УРов (укрепленных районов), которые немцы не смогли прорвать. 6 и 7 ноября ночью мы вели разведку боем. И, как оказалось, неспроста: вскоре к нам на позиции приехал тогда еще представитель Ставки Георгий Жуков, командующий фронтом генерал-полковник Еременко и командующий 51-й армией генерал Трофимов. Они осматривали позиции противника, разговаривали с нашими командирами и разведчиками. Спустя несколько дней на участке, где оборонялась наша бригада, в наступление перешли соединения 51-й армии. Началась операция по окружению немцев в Сталинграде. После окружения немецких войск нашу бригаду передали в подчинение 64-й армии и после небольшого отдыха перебросили в город, где уже шли бои на уничтожение отдельных групп сопротивления. Вот с этого момента и начинается моя эпопея, связанная с пленом фельдмаршала Паулюса.
-- Вы говорите так, словно в войска был отдан приказ о взятии в плен немецкого командующего?
-- Нет, такого приказа не было. Как я уже говорил, командование фронта и члены Военного Совета фронта вообще не имели представления, где находится Паулюс. Даже когда к немцам был отправлен ультиматум с предложениями о капитуляции за подписью Рокоссовского и Воронова, то обращение звучало так: «Командующему 6-й армией или его заместителю». Но все же у каждого пленного немецкого офицера пытались получить сведения, где находится командующий армией. Надо сказать, мне повезло. В одной из операций солдаты бригады захватили несколько тысяч немецких солдат и офицеров. Среди пленных оказался переводчик штаба немецкого армейского корпуса. Он отлично владел русским, румынским, польским, несколькими наречиями немецкого языка. К тому же знал в лицо многих офицеров, вплоть до командиров батальонов. Это был ценный «трофей». Так как наш штабной переводчик немецкий знал не очень хорошо, то я решил переводчика-немца оставить при себе. Немец этому очень обрадовался. После холодных сталинградских подвалов и полуголодного существования жизнь при штабе ему казалась раем. Вместе с моим ординарцем немец ходил на кухню и получал пищу наравне со всеми солдатами. Правда, за этого немца особисты мне не раз грозили кулаком, но командир бригады меня защищал. А немец за эту добродетель выслуживался перед нами как мог.
-- Как вы вышли на след фельдмаршала Паулюса?
-- Помог тот самый немец-переводчик и еще случай. Бригада наступала в направлении железнодорожного вокзала, захватывая один подвал за другим: это были последние убежища немцев, где можно было укрыться от огня нашей артиллерии. В одном из таких убежищ взяли в плен группу изможденных немецких солдат. Среди них было много раненых, лежащих прямо на бетонном полу. Конечно, наши солдаты немного поживились трофеями, отбирая у пленных ценные вещи -- часы, зажигалки, складные ножики и другое барахло.
Вместе с переводчиком я пришел в подвал, чтобы допросить пленных. И тут мой немец, возмущенно тыкая пальцем то в одного пленного, то в другого, начал кричать: «Это офицер, командир батальона! И это офицер!» Оказалось, что несколько офицеров переоделись в солдатскую форму, чтобы избежать допросов. Они были из разных частей и имели довольно высокие звания -- майора и капитана. В общем, допрашивали мы их с пристрастием. Пришлось и руку разок--другой приложить. Но немцы оказались упрямые. Удалось из них выбить лишь информацию, что приказы они получают от командующего корпусом, который находится в большом здании универмага за «красивой площадью» (так немцы называли главную площадь города -- Площадь павших борцов). Кроме универмага там находились здания университета и театра. О Паулюсе пленные не сказали ни слова. Может, не знали, а может, скрыли. Хотя мы надеялись, что в центре города все же укрывается и главнокомандующий 6-й армией. О добытых сведениях я сообщил командиру бригады. Тот сразу же доложил командующему 64-й армией генерал-лейтенанту Степану Шумилову. Командующий отдал приказ наступать на центральную площадь и захватить здания, где по предположениям может находиться высшее немецкое командование.
«Паулюс прятался в подвале универмага, в комнате, где раньше был склад детских игрушек»
-- Ни один автор, писавший о Сталинградской битве, не описывал всех этих событий, предшествовавших захвату в плен Паулюса. Обычно повествование начинается с вашего героического появления в подвале…
-- На самом деле и там все было гораздо прозаичнее, хотя, чтобы войти втроем в подвал, набитый немцами, тоже надо было иметь мужество. А Паулюса мне не хотели показывать до самой последней минуты.
Как я уже говорил, мы получили приказ пробиться к площади. Бой начали утром, и к вечеру 30 января, выбив немцев из близлежащих зданий, подразделения бригады вышли к южной окраине площади Павших борцов. Мы заняли позиции, а атаку на главные здания площади решили начать с утра: за день солдаты вымотались, да и боеприпасы надо было пополнить. Не успел я доложить в штаб бригады, как бойцы с переднего края сообщили, что с немецких позиций возле универмага кто-то подает сигналы фонариком и кричит, что хочет встретиться с советскими парламентерами. Я отдал приказ прекратить беспорядочную стрельбу, которая не затихала даже в сумерках. На нашем участке наступило затишье. Но соседи-то стреляли. А немец все кричал и кричал, звал представителей русского командования. Посовещавшись с офицерами, решили пойти туда. Опасность была велика. Мы могли погибнуть и от случайной пули, и от руки немца-фанатика. Ведь нам было известно, что еще месяц назад Паулюс отдал приказ: «Парламентеров не принимать». Пожалуй, самым трудным было заставить себя подняться в полный рост, а уже потом было легче.
От немецких позиций нас отделяло метров сто пятьдесят. Не прошли мы и двадцати шагов, как раздалась автоматная очередь с немецкой стороны. Сразу же поднялась стрельба. Мы едва смогли выбраться из-под перекрестного огня. В первые минуты разозлились невероятно, хотя и понимали, что стрельба могла начаться случайно. О случившемся доложили в штаб. Командир бригады тут же отдал приказ батарее тяжелых орудий ответить немцам за обман. И уже через несколько минут на площадь обрушились первые залпы.
Утюжили немцев минут двадцать. Когда пыль и дым рассеялись, видим, что немец снова зовет нас. Решили опять идти. На этот раз добрались до универмага благополучно. Нас встретил немецкий капитан и сообщил, что немецкие офицеры хотят поговорить с представителями русского командования. Я же ответил, что, прежде чем докладывать в штаб, я должен знать и видеть, кто уполномочен вести переговоры с немецкой стороны. Немец согласился провести нас в подвал универмага. Он показал проход в минном поле, находившемся вокруг универмага, и сказал, что встретит нас с другой стороны здания. В этот момент нас охватили сомнения: не замышляют ли что-нибудь немцы. Но немец не обманул и, обойдя заминированный участок со стороны улицы Комсомольской, мы направились в подвал универмага. Когда металлические двери распахнулись, нам открылась потрясающая картина: в длинном широком коридоре по обе стороны стояли сотни две немецких солдат и офицеров. Внутрь пропустили только меня, переводчика и еще одного офицера, а автоматчиков оставили снаружи. Сопровождающий повел нас прямо через толпу солдат.
-- Наверное, в тот момент вам стало не по себе?
-- Конечно, внутри сначала похолодело. Правда, немцы уже тогда не казались нам врагами. Мы прекрасно знали, что они нас стали бояться. Как говорится, боятся -- значит уважают. Немецкие солдаты вели себя спокойно, переговаривались, перешептывались. Некоторые с завистью смотрели на наши теплые полушубки. Они ведь в тот 36-градусный мороз были в летнем обмундировании: шинели, гимнастерки. То, что позже показывали в хронике, когда толпы пленных немцев идут в соломенных обмотках и женских платках, все это было правдой. Они надевали на себя все -- любую женскую одежду, снимали одежду с убитых, только бы спастись от страшного холода.
Сопровождающий привел нас в большую комнату, где делегацию уже ждал очень молодой немецкий генерал. Это был генерал Роске. После того как окруженные немцкие дивизии рассекли на две части, Паулюс сложил с себя полномочия командующего армией. Командование войсками в южном котле и принял на себя Роске. Он представился, объяснил, что хочет встретиться с советскими высокими чинами и решить вопрос о капитуляции. Тем временем в комнату вошли еще несколько генералов разного возраста. Мысленно я стал прикидывать, кто же из них может быть Паулюсом. Эта задача была не из легких, так как никто и никогда не рассказывал мне, как выглядит Паулюс. Я знал только, что он преклонного возраста. Генералы, которые вошли в комнату, были среднего возраста, и только один из них был пожилой. Но это оказался начальник штаба армии Шмит. Вскоре я понял, что Паулюса среди них нет. Несмотря на отговорки Роске, я стал настаивать, чтобы меня провели к генерал-полковнику Паулюсу. Только в этом случае я смогу передать условия немцев своему командованию. Роске холодно заметил, что Фридрих Паулюс уже произведен в звание фельдмаршала.
Кстати, я никак не мог запомнить это новое слово -- «фельдмаршал». В советской армии такого звания не было. Но помогло знание истории. Я вспомнил, что Александр Суворов был фельдмаршалом. Когда нужно было доложить в штаб и выговорить слово «фельдмаршал», я сначала вспоминал Суворова, а затем всплывало у меня в памяти и звание.
После моих требований увидеть Паулюса генерал Роске несколько минут колебался, а потом пригласил пройти в другое помещение. Мы подошли к небольшой комнатке в подвале (как я узнал позже, в этом помещении до войны был склад детских игрушек), Роске отодвинул кусок ткани, прикрывавший вход, и мы вошли внутрь. В комнате было чисто. Большой стол был застелен зеленой бархатной скатертью, на кушетке у стены стоял аккордеон. Рядом на койке в рубашке без кителя (мундир висел на стуле) сидел осунувшийся, исхудавший небритый пожилой мужчина. Это и был фельдмаршал Фридрих Паулюс. При виде нас он сел и тяжелым затравленным взглядом посмотрел на меня. С Роске они обменялись несколькими словами. Я понял, что меня представили как русского парламентера. Паулюс кивнул мне головой. Мы с Роске вышли. После этого я сообщил в штаб, что обнаружил Паулюса. Немцы капитулируют. Тем временем мы с Роске и его офицерами решали, как остановить стрельбу, ведь на других участках южного котла шли упорные бои. Немцы выкатили припрятанную в подвале легковушку. В открытый автомобиль сели наш инструктор политотдела капитан Бухаров и немецкие офицеры. Прикрепив советский красный флаг и немецкий коричневый флаг со свастикой, эскорт с охраной двинулся вдоль фронта, предлагая прекратить стрельбу. Что интересно, мы никак не могли найти советский красный флаг. Двое смекалистых бойцов притащили кусок красной материи и из нее соорудили красное полотнище флага.
«В Сталинграде взять в плен фашиста для нашего солдата считалось делом чести»
-- После взятия в плен Паулюса сослуживцы наверняка смотрели на вас с завистью?
-- Признаться, я тогда всего этого не осознавал. Да, была гордость, что взял в плен генерала. Но той исторической важности, которую впоследствии приобрел этот факт, я и мои сослуживцы не понимали. Конечно, ребята завидовали, но по-хорошему: «Федька Паулюса взял». Вообще, взятие пленного в Сталинграде было чем-то вроде дела чести. И многие солдаты сознательно рисковали, чтобы взять в плен одного или двух немцев. Теперь я понимаю, почему они себя так вели. Первый год войны мы терпели поражение за поражением, теряли сотни тысяч пленных. А тут в Сталинграде каждый солдат ощущал себя победителем, сильным настолько, что может сам взять в плен доселе непобедимого врага.
-- В этой истории иногда описывают эпизод, как парламентерам предложили застолье. Правда ли это?
-- Это вымысел. Немцы сесть за стол нам не предлагали. Но не потому, что нас не уважали, а потому, что у них ничего не было, они голодали. Даже сигареты пленные немецкие солдаты выпрашивали у наших бойцов. Бывало, уходит конвойная группа бойцов, человек пять--десять, а немцев ведут сотню, а то и две. Немцы увидят, что наш солдат закурил, и бросаются на колени, умоляя дать сигарету. Наши бойцы не скупились. Вообще в то время советские солдаты не были сильно ожесточены против немцев. Всем раненым оказывали медицинскую помощь, а наши медсестры, знавшие немецкий, писали за немцев письма домой. Ожесточение пришло потом, когда всплыли факты зверств на оккупированной территории. А тогда, в Сталинграде, иногда с немецкими пленными солдатами наши бойцы делились даже котелком, ели из одной полевой кухни.
-- Мы коснулись темы вымысла. Много ли в книгах и фильмах о Сталинграде надуманного?
-- Я прочитал немало книг. Были среди них и такие, где обо мне не было сказано ни слова, а пленение немецкого фельдмаршала приписывалось другим людям. Иногда приходится лишь посмеиваться над тем, как некоторые авторы пишут, что пробивались в подвал Паулюса с боем. Один английский автор написал, что немец с белым платком нашел старшего лейтенанта Ильченко, то есть меня, сидящим на танке Т-34, и сообщил, что он -- уполномоченный фельдмаршала Паулюса, который хочет капитулировать и просит, чтобы на встречу явились советские командиры того же ранга, как и он. Я ответил немецкому парламентеру кивком головы. На самом деле, как вы уже знаете, все было по-другому. Но танк возле универмага действительно стоял. Правда, он был подбитый и стоял там еще с осени 1942 года.
Еще один автор написал, что Паулюс встречал меня стоя и был одет в мундир с фельдмаршальскими погонами. Как вы знаете, он лежал на койке. Но самое главное, что на мундире у него были еще старые погоны генерал-полковника. Новые, фельдмаршальские, он так и не успел надеть.
О фильмах мне говорить сложно. Правда, об одном из них, так и не увидевшем свет, я жалею до сих пор. Эту документально-художественную картину сняли в 1962 году. На съемки в качестве актера пригласили и меня. Я должен был играть самого себя, лейтенанта Федора Ильченко. Снимали в том же универмаге, в том же подвале. В той комнате, где жил Паулюс после войны, снова устроили склад детских игрушек. Меня одели в полушубок, по моему требованию его вымазали грязью, чтобы выглядело более естественно. Потом снимали сцену, когда мы заходим в подвал и нас встречают немецкие солдаты. Я во главе группы вхожу в подвал и вижу этих «немцев»: побритые, с отъевшимися лицами, ухмыляющиеся. Тут уж я расстроился. Говорю режиссеру: «Ну где же вы видели в Сталинграде таких сытых немцев да еще с такими типично русскими физиономиями. Ну не похожи они на немцев»… После завершения всей работы фильм получился правдивый. Когда фильм был снят, цензура его не пропустила из идеологических соображений. Почему-то посчитали, что дружественные немцы из ГДР могут обидеться. Так он и поныне пылится где-то в архивах. Так что Паулюса я брал в плен дважды: первый раз -- зимой 1943 года, а второй -- спустя двадцать лет.
-- Известно, что Фридрих Паулюс и многие из его офицеров долгое время жили в СССР. Вам не доводилось с ними встречаться?
-- Спустя почти двадцать лет после Сталинграда судьба свела меня с бывшим адъютантом Паулюса -- полковником Адамом. Он был очень предан своему фельдмаршалу. Тогда, в 1943-м, вместе с генералом Роске он хлопотал, чтобы Паулюса из универмага вывели через другой выход. Сами немцы боялись, что кто-то из своих не сдержится и выстрелит в командующего. Мы тогда согласились. Из подвала универмага выкатили спрятанную легковушку Паулюса. Адъютанту на сборы дали сорок минут. Паулюса действительно вывели через другой выход. Он шел понуро, старался не смотреть по сторонам. Для охраны и сопровождения важного военнопленного выделили машину с автоматчиками. В Бекетовку, где находился штаб армии, вместе с Паулюсом отправился и адъютант Адам.
После войны вместе с Паулюсом Адам вернулся в ГДР. А когда его хозяин умер, бывший адъютант начал писать книгу о фельдмаршале. На двадцатилетие Сталинградской битвы Адам был приглашен в Волгоград. Был там и я. Он меня не узнал, но когда нас представили, то крепко пожал руку и как-то грустно посмотрел мне в глаза. Разговор с ним не получился. Когда он начал петь дифирамбы полководческому таланту Паулюса, я стал с ним спорить. Я же видел, к чему привел его талант зимой 1943 года. Да и сами пленные немцы говорили, что ненавидят Паулюса: пытаясь спасти свою репутацию, он подчинился бессмысленному приказу Гитлера «держаться до последнего» и тем самым обрек солдат на страшную смерть.
-- А как Родина отметила ваши заслуги?
-- Как я уже говорил, комиссар бригады не подписал ходатайство о присвоении мне звания Героя Советского Союза. Вместо Золотой Звезды я получил орден Ленина -- тоже очень высокая награда. За бои в Сталинграде я еще получил орден Красной Звезды. А в прошлом году, когда в Киев приезжала делегация из Волгограда, мне присвоили звание почетного гражданина Волгограда. Кстати, в Киеве проживали и проживают несколько десятков бывших солдат и офицеров нашей бригады. Это и Анатолий Солдатов, бывший начальник политотдела, и Владимир Костюшко, возглавлявший разведку бригады, и Владимир Возный, тогда офицер связи, и Евсей Рябец, командовавший на фронте артиллерийским дивизионом, и Николай Орлов, бывший командир батареи и еще много других ветеранов. Несмотря на трудности, мы пытаемся поддерживать связь друг с другом, помогаем чем можем. Ведь фронтовая дружба не ослабевает с годами. Да и мало нас осталось. Уходят ветераны, уходят.
2247Читайте нас у Facebook
