Врач столичного роддома, по вине которого умерла роженица, остался безнаказанным
О гибели 34-летней роженицы из Киева Алины Нестеренко СМИ сообщали осенью 2012 года, сразу после трагедии. ЧП случилось в киевском роддоме № 3. 17 сентября Алина родила девочку путем кесарева сечения. Ребенок появился на свет здоровым, врачи сообщили супругу Алины Саше, что операция прошла успешно.
На следующий день Александр заметил, что жене стало хуже. Из-за слабости Алина не могла даже сесть в кровати.
— В полдесятого утра у Алиночки пожелтело лицо, губы стали синими, — вспоминает бабушка роженицы Лидия Комисаренко. — Давление упало до 60 на 40. 
Муж внучки стал требовать, чтобы врачи оказали ей помощь. А в ответ услышал: «Все нормально. Так бывает, ничего страшного». Через несколько часов Алина умерла.
*Алина Нестеренко с сыном за несколько лет до трагедии (фото из семейного альбома)
Причину трагедии родные женщины узнали только через год, получив результаты судмедэкспертизы. Оказалось, смерть наступила из-за внутреннего кровотечения. Эксперты пришли к выводу, что во время операции врачи повредили артерию и женщина истекла кровью.
— До этого нам рассказывали, что смерть наступила из-за сердечной недостаточности, — говорит Лидия Комисаренко. — В своем заключении патологоанатом так и написал. О том, что внучка умерла от внутреннего кровотечения, не было сказано ни слова. Хотя еще до экспертизы мы подозревали, что могло стать причиной гибели. Более того, когда Алина была жива, но уже очень плохо себя чувствовала, ее муж спросил у анестезиолога: «Возможно, это внутреннее кровотечение?» Но тот ответил: «Что вы! Конечно, нет».
«Сотрудники милиции, не проводя экспертиз, ответили, что в действиях медиков нет состава преступления»
Для Алины Нестеренко это была вторая беременность. Когда женщина узнала, что в положении, ее сыну было семь лет.
— Вторая беременность, как и первая, протекала нормально, — рассказывает Лидия Константиновна. — Алина семь раз ходила на УЗИ, и ей неизменно говорили, что все хорошо. Внучка стояла на учете в одной из поликлиник Голосеевского района. Там ей посоветовали рожать в роддоме № 3. 17 сентября у нее не было схваток — Алина с мужем пошли в роддом только для того, чтобы познакомиться с врачом. Но тот ее осмотрел и сказал, что рожать Алина будет уже сегодня — дескать, начинается родовая деятельность.
Через несколько часов у внучки начались схватки. Они длились до вечера. Алина никак не могла родить, очень страдала. Рядом с ней все время был муж Саша. Когда вечером я позвонила ему, услышала громкий крик внучки. В результате врач сказал, что нужно делать кесарево сечение. Алина не возражала. По словам Саши, она уже была готова на все, лишь бы только прекратились эти мучения.
Внучке сделали операцию около девяти часов вечера. Когда она пришла в себя после наркоза, муж находился в палате. Саша спросил, как она себя чувствует. Алина ответила, мол, по сравнению с тем, что было, уже неплохо. Супруг сообщил, что у них родилась здоровая девочка. Алина была очень слабенькой, но он думал, что это связано с наркозом. «Увидев новорожденную дочку, жена попыталась улыбнуться, — вспоминал потом Саша. — Но это далось ей с большим трудом».
Врач, который оперировал Алину, к тому времени уже ушел домой. В больнице остался дежурный анестезиолог. Однако за всю ночь, по словам Саши, он ни разу не заглянул к Алине в палату. К ней вообще никто, кроме детского врача, не подходил. Сейчас я уже знаю, что это неправильно. Внучку должны были осматривать, брать у нее анализы. Уже утром пришел врач, который ее оперировал. Посмотрел на внучку, проверил простыню, на которой она лежала, и сказал, что зайдет после обеда. Оказалось, он спешил на курсы повышения квалификации.
*Доктор, которого суд признал виновным в смерти роженицы, продолжает работать в том же роддоме
Алине Нестеренко тем временем стало хуже. По словам бабушки, она так ослабла, что казалось, вот-вот потеряет сознание.
— Потом внучка начала задыхаться, — вспоминает Лидия Константиновна. — Увидев ее неестественно синие губы, Саша стал звать на помощь. Алине измерили давление. Оно упало ниже всех допустимых пределов. Но анестезиолог исключил предположение Саши о том, что у Алины могло начаться внутреннее кровотечение.
— Ей оказали помощь?
— Поставили капельницу — начали капать глюкозу. И внучке вроде бы стало немного легче. Она по-прежнему была очень слаба, но хотя бы могла разговаривать. Даже отправила sms-ки трем подружкам, написав, что родила девочку. В полдень Саше нужно было забирать сына из школы. Увидев, что жене лучше, он уехал, попросив медсестру присматривать за ней. По дороге в школу позвонил Алине. Та ответила, но сказала: «Я очень устала». Потом Саша звонил ей еще, но Алина уже не отвечала.
Когда Саша вернулся в роддом, жены в палате не было. Медсестры, с которой он договорился, тоже. Саша бегал по отделению, спрашивал, где Алина, но никто не мог ничего сказать. Потом выяснилось, что роженицу забрали на операцию. Но на какую? Зачем ей понадобилась вторая операция? В тот момент в роддом приехали другие родственники, тоже обеспокоенные состоянием Алины. Я, к сожалению, находилась в другом городе. Врачи долго им ничего не говорили. И только когда в больницу вернулся доктор, оперировавший Алину, сообщили, что роженица умерла.
— Родным назвали причину смерти?
— Нет. Тогда все были в шоке, не могли поверить в случившееся. Ведь Алине просто сделали кесарево сечение! И врач уверял, что все в порядке. Кто-то из родственников потерял сознание. «Дайте корвалол!» — закричали медработники. «Мне тоже дайте», — попросил доктор, который делал кесарево.
Мы тогда так и не поняли, для чего Алину повезли на вторую операцию. Только потом, восстанавливая события буквально по минутам, узнали: внучке стало совсем плохо, она потеряла сознание.
Все эти подробности не раз звучали на суде, где рассматривали это дело. Одним из свидетелей была врач роддома № 3, которая раньше коллег заподозрила, что с Алиной Нестеренко что-то не так.
— Спасибо ей за то, что не побоялась сказать правду, — качает головой Лидия Константиновна. — Эта врач приходила к другой роженице, но, увидев Алину, обратила внимание на ее нездоровый вид. «Она выглядела так, как будто перенесла не кесарево сечение, а сложнейшую многочасовую операцию», — охарактеризовала доктор состояние внучки. Говорит, сказала об этом одному из своих коллег, но тот только отмахнулся: «Об этой больной мы знаем».
Конечно, сразу после случившегося мы были не в состоянии разбираться с врачами. Муж Алинки вообще не понимал, что происходит. А семилетний сын постоянно спрашивал: «Где мама? Я уже так по ней соскучился!» Когда они вдвоем пришли в роддом, чтобы посмотреть на новорожденную малышку, мальчик стал просить: «Папочка, пошли теперь в палату к маме. Если к ней не пускают, я постою в коридоре, посмотрю в щелочку. Мне бы только ее увидеть, хоть на секундочку!»
Теперь он знает, что мама наблюдает за ним с небес. Сыну Алины уже 11 лет. После трагедии прошло три года, но мы видим, как он скучает. «Вот бы мама пришла ко мне хоть на денечек, — говорит. — Я бы обнял ее и так много ей рассказал!» Новорожденную назвали Надей. Это имя дочке придумала Алина. Малышка очень похожа на маму, которую видела только на фотографиях.
— По факту смерти Алины сразу открыли уголовное дело?
— После похорон мы с удивлением узнали, что нет. Подали заявление в милицию, но получили… отказ в открытии уголовного дела. Сотрудники милиции, не проводя экспертиз, ответили, что в действиях врачей нет состава преступления. Конечно, мы на этом не остановились. Куда я только не обращалась, обошла все инстанции!
«В течение девяти часов после операции истекающую кровью женщину не осмотрел ни один врач»
— Как медики реагировали на ваши действия?
— Никак, — отвечает Алинина бабушка. — К нам никто не обращался. Кроме того, врачи отказались давать какие-либо комментарии журналистам, которые снимали телесюжет о нашей ситуации. В конце концов я добилась открытия уголовного дела. Но на это ушло немало времени. Затем была судмедэкспертиза, длившаяся больше года. Эксперты пришли к выводу, что внучка скончалась от обильного внутреннего кровотечения, наставшего вследствие повреждения артерии во время операции. Повреждения сосудов во время операций случаются — это всем известно. Но если врачи следят за состоянием пациента, они замечают угрожающие симптомы. Тем не менее дежурный анестезиолог ни разу не зашел к роженице в палату.
— Как доктор это объяснил?
— На суде он, конечно, сказал, что заходил. Мол, не заметил ничего, что бы вызвало беспокойство. В результате на скамье подсудимых оказался только хирург, который во время операции допустил повреждение артерии. Остальные медики, которые должны были внимательно следить за состоянием пациентки после вмешательства, даже не стали подозреваемыми. Хотя, как было сказано на суде, каждый из них забил гвоздь в крышку этого гроба.
— Врач, который оказался на скамье подсудимых, признал свою вину?
— Нет. Несмотря на результаты экспертизы, продолжал утверждать, что у Алины была какая-то патология. Мы не дождались даже элементарных извинений. Теперь я уже понимаю, что врач специально тянул время. Часто на заседание не являлся то он, то его адвокат. Суд переносили на другой день. А незадолго до того, как судья должен был вынести приговор, защитник обвиняемого ушла в отпуск. Я наивно полагала, что это ни на что не повлияет. Оказалось, ошибалась.
Судмедэксперт, выступавший на процессе, подтвердил, что в результате повреждения артерии Алина Нестеренко потеряла больше двух литров крови. В течение девяти часов (!) после операции женщину не осматривал ни один врач. По словам эксперта, между действиями подсудимого и смертью роженицы была причинно-следственная связь.
Тогда же, в суде, доктор дал журналистам короткий комментарий.
— Я давно работаю, у меня 28-летний стаж, — сказал он. — Повреждение артерии диаметром не меньше двух миллиметров не заметить не мог. Свою вину не признаю.
Тем временем адвокат врача напомнила суду, что срок давности для привлечения к ответственности по статье «Ненадлежащее исполнение медработником своих обязанностей» уже истек. Он составляет три года. На момент вынесения приговора прошло три года и один месяц. В результате суд признал медика виновным. Но тут же освободил от уголовной ответственности в связи с истечением срока давности «по нереабилитирующим обстоятельствам».
— Фактически врач, который все это время не признавал вину, согласился с предъявленным обвинением, — говорит адвокат семьи потерпевших Владимир Кышеня. — Он сказал, что оспаривать решение суда не собирается. А родные погибшей женщины все силы тратили на то, чтобы привлечь его к ответственности.
— Спрашивается: ради чего?! — качает головой бабушка Алины Лидия Комисаренко. — Думает, нам стало легче от того, что суд признал его виновным? Не стало. Врач, по вине которого двое детей лишились мамы, остался вообще безнаказанным. И как ни в чем не бывало продолжает работать. Где гарантия, что такие случаи в его практике не повторятся в будущем?
8284Читайте нас у Facebook
