Театральное движение
Через год наш Театр имени Леси Украинки будет праздновать свое 75-летие. Серьезный возраст. Славный. И критический. И разное приходит на ум, когда думаешь о предстоящем юбилее. Разное бередит душу…
Необходимо каждый вечер завоевывать зрителя
Бытующее с легкой руки Николая Павловича Акимова выражение «Театру, достигшему совершенства, уже ничто не поможет», настолько сегодня распространено, что может соперничать разве что с фразой «Против кого дружите?», услышанной мною впервые в Москве, в Театре имени К. С. Станиславского, и приписываемой Евгению Урбанскому.
Это выражение о театре, достигшем совершенства, вспоминается постоянно потому, что немало сегодня у нас таких театров. Собственно, любой академический театр, просуществовавший безбедно в упоительных внутренних интригах почти полвека, достаточно сытый и, как ему кажется, самодостаточный, оставляет за собой право считать себя совершенным, непогрешимым. Многие из тех, кто там проработал десятки лет, свыклись со своей академичностью и даже вгрызлись в нее. Они рассматривают свое привилегированное положение как что-то само собой разумеющееся и не замечают, что и театр в целом, и сами они отстали от времени, от его проблем, от самого нынешнего воздуха актерского искусства, актерского мастерства.
Отстали прежде всего потому, что, приходя в театр, зритель сегодня снова-таки подчас подсознательно требует иной внутренней стремительности действия, иной, более богатой и тайной внутренней жизни героев.
Течение плавной, бытовой жизни, чем был так славен театр ранее, с размеренной речью или с патетической декламацией, выглядит сегодня явным анахронизмом, вызывает или снисходительную ухмылку, или тоску. Зритель жаждет иного по уровню и качеству психологизма, иных по накалу, плотности и неожиданности режиссерских решений, решений, подсказанных драматургией изнутри, решений, способных не удивить или поразить, а эмоционально потрясти зрителя. И если все это не получается, то возникает холодок к театру.
Окостенелость, однозначность актерской буквальности ныне органически отторгается зрителями, точно так же, как и некая выспренность и фальшь -- производные такой знакомой, такой родной и привычной театральной патетики, с которой зритель мирился ранее и даже считал ее чем-то искони присущим театру.
Уразуметь все это людям, жившим в театре десятилетия, привыкшим к успеху и довольству, к тому, что они мастера и у них все в порядке, к тому, что то, что они делают на сцене, -- это хорошо, а остальное от лукавого, жизненно необходимо. Как необходимо каждый вечер заново завоевывать зрителя и двигаться далее, к театру живому, способному зажечь в зрительном зале искру сопереживания, психологическую узнаваемость типа или события, что немедленно вызывает восторг. Но уразуметь все это не так-то просто.
Последние пять лет мы все вместе в Театре имени Леси Украинки пытались это уразуметь, осмыслить и как-то сдвинуть воз нашей общей, несколько застывшей театральной техники. Пытались, надо честно признать, с переменным успехом.
Перед любым драматическим театром, перешагнувшим рубеж своего двадцатилетия, созданным не насильственным путем, не по приказу свыше, возникшим как естественный результат определенной творческой идеи-программы его основателей и, прежде всего, его лидеров, обязательно встает как минимум два серьезных творческих вопроса -- обновление актерского состава и пересмотр в иных реалиях жизни актерской и режиссерской технологии, которые бы отвечали духу времени. Не решив этих двух кардинальных проблем, театр постепенно умирает, хотя может по-прежнему играть спектакли, выезжать на гастроли и даже получать различные призы на престижных фестивалях.
Обновление театрального языка
Пример мудрого и естественного обновления всем нам показал МХАТ в начале двадцатых годов. Тогда, просуществовав двадцать пять лет, его основатели, К. С. Станиславский и Вл. И. Немирович-Данченко, смело влили в театр группу из двадцати пяти человек, выпускников студий театра. Вторая студия влилась в полном составе, а также часть Третьей, ставшей затем Вахтанговским театром. По сути, вся когорта мастеров МХАТа второго поколения -- Н. Хмелев, А. Тарасова, К. Еланская, А. Степанова, М. Кедров, М. Яншин, Б. Ливанов, М. Прудкин, В. Станицын, А. Грибов: всех не перечислишь -- вышла из этих студий.
Одновременно и Станиславский, и Немирович-Данченко каждый по-своему настойчиво занимались обновлением театрального языка в театре -- в каждой новой постановке. Конечным результатом такого обновления стали выдающиеся на то время спектакли: «Горячее сердце» А. Островского, «Женитьба Фигаро» П. Бомарше, «Мертвые души» Н. Гоголя в постановке Станиславского; «Анна Каренина» и «Воскресение» Л. Толстого, «Три сестры» А. Чехова в постановке Немировича-Данченко.
Вместе с тем основатели МХАТа смело привлекали в театр новую режиссуру, близкую сути творческих исканий театра, -- В. Г. Сахновского и И. Я. Судакова, которые так или иначе стояли у истоков всех выдающихся спектаклей МХАТа того времени. Сахновский, кроме этого, долгие годы являлся руководителем постановочной части театра, а Судаков поставил с молодежью выдающийся спектакль, открывший Москве новое поколение молодых артистов-мхатовцев, -- «Дни Турбиных» М. Булгакова.
И как чуток, как прозорлив был Немирович-Данченко, когда снова, через двадцать лет, в сорок втором, с едва скрываемой тревогой обратился к коллективу МХАТа: «МХАТ подходит вплотную к такому тупику, в какой естественным путем попадает всякое художественное учреждение, когда его искусство окрепло и завоевало всеобщее признание, но когда оно уже не только не перемалывает свои недостатки, но еще и укрепляет их, а кое-где даже обращает их в «священные традиции». И замыкается в себе, и живет инерцией. Мне… так хорошо знакома и так хорошо мною изучена эта картина оскудения театра».
Обновление актерской труппы
Я пишу об этом так подробно потому, что Театр имени Леси Украинки разделяет судьбу многих театральных академий. Ему или придется и уже приходится стать живым театром, созвучным ветрам эпохи, или он разделит судьбу многих своих погодков и останется лишь этнографическим, театральным музеем прошлых времен.
Нам пришлось и приходится еще и сегодня буквально ходить по острию ножа. Потому что, с одной стороны, нужно сохранить живые традиции практического основателя театра Константина Павловича Хохлова. Он, будучи с 1908 года по 1920 год активнейшим участником строительства МХАТа, не только его артистом, но и режиссером, -- принес с собой в Киев, в наш театр, все лучшее, что было в арсенале Художественного театра: глубокий психологизм, стремление выразить на сцене жизнь человеческого духа через характеры, через внутреннюю сущность человека. Принес он и этическую щепетильность, столь необходимую сегодня. С другой стороны, именно для выявления ныне, в конце века и тысячелетия, жизни человеческого духа, необходимо начать постепенное обновление актерской технологии, актерского художественного языка, который сегодня иной, чем ранее. Он требует от артиста иной собранности, иного, более подвижного мышления на площадке, иных ритмов, иного способа общения с партнерами и со зрительным залом и иного воображения…
Задача наша усугубляется еще и тем, что за последние двадцать лет театр лихорадило от постоянной и не всегда оправданной смены художественных лидеров.
Мы пытались не изобретать велосипеда. Мы пошли по пути создания при театре небольшой студии молодых, уже профессиональных артистов, где прививали вчерашним выпускникам основы современного актерского тренинга, задача которого, прежде всего -- сделать автоматической потребность артиста в общении на сцене, научить его навыкам, которые помогли бы ему более четко и подвижно мыслить в процессе действия. И студия эта, при естественном отсеве, дает уже сегодня свои результаты. Вчерашние студийцы, Ольга Когут, Владимир Самойлюк и Евгений Лунченко, стали полноценными членами нашего творческого коллектива. Мы надеемся, что ряды театра пополнят в недалеком будущем еще несколько молодых артистов, воспитанных в нашей вере и уже достаточно серьезно проявивших себя в спектаклях театра.
Мы наиболее активно пытались использовать актерские ресурсы театра. Татьяна Назарова, Наталья Кудря, Владимир Заднепровский, Александр Бондаренко раскрыли за последние годы новые грани своего актерского дарования.
Мы пригласили и продолжаем приглашать в театр наиболее перспективных представителей среднего актерского поколения, исповедующих или стремящихся исповедовать искусство психологического театра, ищем артистов ярко выраженного дарования.
Прочное творческое место в коллективе заняли Нина Нижерадзе, Виктор Сарайкин, Сергей Озиряный, Валерий Зайцев. Пожалуй, может стать крайне полезным недавно принятый Виктор Алдошин.
Мы влили в театр большую группу актерской молодежи, которая заняла главенствующее творческое место во многих спектаклях. Среди них -- Ольга Кульчицкая, Анна Наталушко, Наталья Доля, Александра Ена, Олег Треповский, Кирилл Кашликов, Дмитрий Савченко.
Ведущими мастерами театра стали Давид Бабаев, Борис Вознюк, Валентин Шестопалов -- артисты, на долгие годы связавшие свою судьбу с Театром Леси Украинки.
Активно работают в театре признанные лидеры -- Валерия Заклунная, Юрий Мажуга.
Мы пытались максимально, насколько это возможно, занимать в спектаклях тех, кто долгие годы нес на своих плечах основной репертуар театра, -- Анатолия Решетникова, Анатолия Пазенко, Николая Рушковского, Валерия Сивача, Александру Смолярову, Ларису Кадочникову, Лидию Яремчук.
Своим долгом я считал заботиться о гастрольных ролях для старейших актрис театра -- Мальвины Швидлер, Анны Николаевой, Веры Предаевич. Очень жаль, что на некоторое время отошел от сцены замечательный артист Валерий Бессараб. Мы надеемся на его скорейшее возвращение к активной творческой работе.
В режиссуре, наряду с достаточно современным творческим почерком Леонида Остропольского и Ирины Барковской, с приглашенными мастерами, от Юрия Аксенова до Аттилы Виднянского, мы стремились задействовать внутренние режиссерские резервы театра -- Ирину Дуку и Надежду Батурину.
Взаимообогащение поколений
Ныне заканчивает работу над спектаклем «Царские разборки, или Миф об Электре» бывшая актриса нашего театра, а сейчас известный режиссер Чехии Оксана Мелешкина-Смилкова. Ирина Барковская готовит к выпуску практически неизвестную у нас пьесу классика итальянской драматургии первой половины ХХ века Л. Пиранделло «Месть по-итальянски», а ее тезка, Ирина Дука, в следующем году порадует зрителей, смеем надеяться, комедией «Рождественские грезы». И это будет третье за истекшие два сезона обращение нашего театра к небезынтересной, талантливой драматургии нашего современника, Н. Птушкиной. И еще одна комедия скоро появится в афише нашего театра -- ставшая уже классической «Госпожа министерша» Б. Нушича.
Главной нашей творческой задачей было и остается не механическое вливание новой энергии в старые мехи, а взаимообогащение поколений, их, если можно так выразиться, химическое взаимодействие.
Признаюсь, обретение нового творческого качества уже сложившегося театрального коллектива -- дело сложное, требующее нескольких лет.
Здесь важно терпеливое и в то же время неуклонное движение вперед, к освоению новых театральных реальностей путем эволюционным, без безоговорочного зачеркивания того, что было сделано ранее. Но и без благостного успокоения всего актерского коллектива -- от мастеров до молодежи -- в том, что уже мы все умеем, все можем, что мы достигли «совершенства».
Это требует напряженной ежедневной, подчас черновой, даже черной работы в репетиционной комнате, где, по меткому, метафоричному выражению Анатолия Эфроса, все участники репетиции голой ладонью, каждый день вбивают шляпки гвоздей в стол.
Каждому участнику творческого процесса важно ощутить, понять, что в театре необходимо находиться в движении, что движение и есть естественное состояние творчества, что остановка в освоении глубин актерской техники немедленно отбрасывает и мастера, и ученика на целое театральное столетие назад, хотя они этого в сутолоке театральных будней могут и не заметить.
Сегодня, в век «попсы», которая сожрала все» -- по выражению Анатолия Соловьяненко, -- нужно трезво отдавать себе отчет, что, кроме эстрадной «попсы», есть еще и «попса театральная», псевдоавангард всех видов и мастей, пошлятина и безвкусица, выдаваемые их создателями и безграмотными апологетами за новое слово на театре. Так вот, сегодня просто необходимо сохранить на театре в новых формах, в новой, нынешней театральной эстетике жизнь человеческого духа -- то есть главные завоевания русского и украинского психологического театра. И здесь мне хочется привести слова выдающегося русского артиста, руководившего Малым театром в начале нашего столетия, Александра Павловича Ленского, сказанные им на Первом Всероссийском съезде сценических деятелей сто два года тому назад: «Не стыдно ли, не оскорбительно ли сознавать, что корпорация русских актеров -- единственная в мире корпорация, не признающая образование благом для себя и для своего искусства.
Возможно ли сильнее и грубее унижать свое дело, как унижает его сам актер, говоря своим отношением к нему, что для его искусства, в сущности, не требуется никакого искусства.
Мы видим, до какого абсурда довела несчастную сцену эта пресловутая игра актеров «одним нутром».
В толчее, нагромождении театральных «измов», в презрении и зачеркивании великих авторитетов, в легкомысленном забвении театрального прошлого, театральных достижений и открытий всего нынешнего века -- а именно этим и характеризуется эпоха перемен, в которую мы живем, -- важно осознать, что искусство психологического театра никуда не девается, никуда не исчезает, что оно вечно. А очертания этих возможностей можно выразить лишь при освоении иного технологического актерского языка, чем ранее, и нужно иметь художническую стойкость волю, чтобы постоянно стремиться к его обновлению.
По крайней мере, в Театре имени Леси Украинки мы должны трезво дать себе отчет в том, что мы лишь подбираемся к основам нового, современного психологизма. Не надо думать, что мы им овладели. Это касается всех поколений. Постоянная забота о собственной душе, способной откликнуться на глубинные страсти и боли героев и ежедневное обновление профессионального умения -- инструмента, при помощи которого только и могут быть выражены на театре движения этой души, -- наша прямая творческая, да и человеческая обязанность.
Это как с дегустацией хорошего вина. Одному все равно, что пить. Только бы поболее. У другого вкусовые ощущения более развиты. И он отличает «бормотуху» от тонкого букета настоящего вина. Одному все равно, где, что и как играть, лишь бы хохотали, и он был бы первым. У другого — критерии…
«Facty i kommentarii «. 30-Сентябрь-2000. Культура.
536Читайте нас у Facebook
