«Стойте! Это мой муж!» — крикнула девушка фашистам на чистом немецком языке, показывая на пленного украинца, ожидавшего расстрела
Эту удивительную историю любви по моей просьбе согласилась предать огласке жительница Новоград-Волынского Житомирской области Галина Бойчук. С Галиной Матвеевной мы встретились в преддверии непростой даты: 70 лет назад произошла массовая депортация этнических немцев с территории советской Украины. В августе 1941 года сотни тысяч людей (потомков колонистов, селившихся на украинских землях с конца XVIII века) были вывезены в Сибирь и Казахстан. Депортация напрямую коснулась родственников Галины Бойчук. Ее родной дядя, украинец Алексей Бойчук, был женат на девушке из семьи немецких колонистов Милите Шуман. А впервые он увидел будущую жену за несколько минут… до расстрела. Судьба этой супружеской пары невольно заставляет вспомнить библейские строки: «Крепка, как смерть, любовь…»
«Обман мог раскрыться в любую минуту, и тогда девушку расстреляли бы»
— Семья немецких колонистов Шуманов до войны жила в селе Аннета Новоград-Волынского района Житомирской области, — рассказывает Галина Бойчук. — Там мирно соседствовали украинцы, белорусы, русские и немцы. Шуманы работали в колхозе. Между собой говорили на немецком языке, на людях — по-русски. Семья жила тихо, скромно, больше интересуясь севом и жатвой, чем политикой. Односельчане относились к Шуманам хорошо, считая их местными. И очень любили 26-летнюю дочь Шуманов Милиту за ее доброту. Девушка, возвращаясь с работы домой, успевала столько всего сделать: старушке поможет ведро воды из колодца достать, успокоит плачущего ребенка, накормит голодного пса. И так каждый день…
В августе 1941 года советское правительство приняло решение депортировать немцев и их семьи с территории Украины. К концу августа — началу сентября были вывезены около 450 тысяч человек, живших на Левобережье, в Приазовье и Крыму. На Правобережной Украине в связи с быстрым наступлением войск фашистской Германии местных немцев переселить тогда не успели.
— На оккупированной территории фашисты быстро установили свои порядки, — продолжает Галина Бойчук. — Немецких колонистов оккупанты «своими» не считали, но не арестовывали их, не посылали на принудительные работы… Для того чтобы хоть как-то прокормиться самой и помочь родным, Милита Шуман устроилась работать в офицерскую столовую в Новгороде-Волынском. Попасть туда было не так просто. Оккупационные власти боялись диверсий и очень тщательно проверяли документы потенциальных работников столовой. Милита была помощником повара — вставала с утра пораньше и весь день проводила у плиты в душной кухне. Сразу после окончания рабочей смены девушка брала две большие плетеные корзины и отправлялась на железнодорожный вокзал. В корзинах были бережно сложены остатки еды, украдкой собранные со столов в офицерской столовой, а также бутыли с водой. Все это предназначалось для советских военнопленных. Милита спешила принести продукты до отправки эшелонов. Девушка обычно ходила между товарных составов и совала в протянутые руки пленных вареную картофелину, яблоко или кусок хлеба, поила свежей колодезной водой.
*Алексей понимал, что за брак с немкой у него будут неприятности, но предать Милиту, спасшую ему жизнь, мужчина не мог
Милита появлялась на вокзале практически каждый день, хотя родные и умоляли не ходить так часто, ведь это опасно. Иногда узники решались на побег, и тогда на железнодорожном вокзале начиналась перестрелка. Фашисты с пленными не церемонились: одних отправляли в концлагеря, а «особо опасных» (коммунистов и командиров) расстреливали. Оккупанты любили зрелищные казни и обычно сгоняли на них много людей.
— В тот день Милита Шуман несла пустые корзины с железнодорожного вокзала домой и совершенно случайно оказалась в толпе людей, которых сгоняли для присутствия на казни, — говорит Галина Матвеевна. — Девушка впервые попала на такую акцию и с ужасом наблюдала за происходящим. Военнопленные, изможденные от голода и ран, были в ободранной одежде, многие шли босиком.
Украинец Алексей Бойчук попал в число смертников. Конвоиры, толкая пленных в спины, с каждым шагом приближали их к месту казни. Алеша смотрел на толпу людей: то ли пытаясь увидеть знакомое лицо, то ли просто поймать чей-то сожалеющий взгляд. Неожиданно глаза немки и украинца встретились. Алексей ободряюще подмигнул Милите. Сердце девушки защемило. Ей стало невыносимо жаль этого красивого молодого мужчину, которого через пару минут уже не будет в живых. И Милита внезапно крикнула на чистом немецком языке: «Стойте! Это мой муж. Я узнала его!»
Толпа людей, наблюдавшая за происходящим, оцепенела. Горожане, знающие Милиту, удивленно смотрели на девушку и шушукались между собой. Конвоиры в это время вытолкали ничего не понимающего Алексея Бойчука из толпы смертников. Милита подбежала к мужчине, резко рванула его за руку и прошептала: «Я Милита Шуман. Запомни. Такая же фамилия у тебя». Пару разъединили. Конвоиры повели Алексея Бойчука в комендатуру, Милита поспешила следом. В тот же день комендант вызвал в город родителей девушки. Ошарашенные новостью о «замужестве» дочери, Шуманы на очной ставке признали Алексея своим зятем. Комендант отпустил Бойчука к «жене». Так немецкая девушка спасла жизнь совершенно не знакомому ей украинскому солдату.
— Обман мог раскрыться в любую минуту, и Милиту тогда расстреляли бы, — объясняет Галина Бойчук. — Однако ни сотрудники столовой, где работала девушка, ни соседи Шуманов не выдали тайну. Позже Милита устроила в столовую сестру Алексея — мою маму, Зинаиду Антоновну Бойчук. Для нас с младшим братиком Виталием этот было спасением. Мы страдали от голода. А теперь мама стала приносить каждый день по одной большой картофелине. Терла сырую картошку на мелкую терку и варила нам суп. Иногда ей удавалось раздобыть небольшой кусочек сахара, и тогда у нас с братом был настоящий праздник…
Сразу после окончания войны Милита и Алексей поженились. В загсе украинца спросили: «И зачем ты на этой фрицевке женишься? Откажись, пока не поздно, иначе у тебя будут большие проблемы». Но разве мог парень предать ту, которая подарила ему вторую жизнь?
Вскоре Алексея посчитали «неблагонадежным» и посадили в тюрьму, а семью немецких колонистов Шуманов депортировали в Казахстан.
— Помню, я носила дяде Алексею в тюрьму хлеб, а он спрашивал, что слышно о его Милите, — вспоминает Галина Матвеевна. — Из Казахстана Милита присылала нам длинные письма. В них описывала свое житье-бытье. Бывало, в их поселке за ночь выпадало столько снега, что невозможно было открыть входную дверь. Из-за этого люди опаздывали на работу, а за такой проступок уменьшали продовольственный паек. Милита признавалась: им приходилось есть все, что хоть в каком-то смысле считалось едой. Настоящим деликатесом были… полевые суслики. Их ловили обычными мышеловками.
Алексей добровольно отправился в ссылку за женой
Выйдя из заключения, Алексей Бойчук с большим трудом отыскал Милиту в небольшом селении под Актюбинском и разделил ее участь. Как он позже узнал, семье его спасительницы при переселении дали всего сутки на сборы. Потом перепуганных людей затолкали в вагоны для перевозки скота и увезли. В эшелоне стоял вой — плакали дети, кричали женщины. В душных закрытых вагонах, без еды и воды люди стали умирать. На станциях конвой вытаскивал из вагонов тела погибших, и поезд ехал дальше…
.jpg)
*Алексей Бойчук умер в 1996 году. Супруга пережила его всего на несколько лет
— По прибытии на место назначения ссыльных распределили по колхозам, — рассказывает Галина Матвеевна. — Местные их не принимали, с ненавистью бросая вслед: «Фашисты приехали!» Слова «шпион» и «фашист» преследовали повсюду. Депортированные немцы получили статус «спецпереселенцев» и были зачислены в так называемую «Трудовую армию», где работали, как в концлагере, поэтому смертность достигала 70 процентов. Рабочий день длился четырнадцать часов. Милита таскала кирпичи, возила тяжелые тачки с песком и гравием, копала в мерзлой земле ямы. Когда приходила с работы, падала от усталости. Выходных не было, все дни сливались в одну серую череду. Люди жили в плохо отапливаемых бараках. Спали на соломенных тюфяках, укрывшись рабочей курткой. Единственный праздник — поход в баню: раз в две недели ссыльных строили и колоннами вели мыться, хотя от вшей это все равно не спасало. Все спецпереселенцы обязаны были раз в месяц являться в военную комендатуру для отметки. За побег или неявку грозило тюремное заключение до 20 лет…
Алексей добровольно поселился со своей женой. С какой радостью супруги слушали заявление по радио о том, что с 13 декабря 1955 года депортированные немцы восстановлены в правах! Хотя на практике выяснилось, что им все еще запрещалось возвращаться в Украину. 26 августа 1964 года советская власть объявила о так называемой «полной амнистии» депортированных немцев. Но и это не давало им права вернуться на прежнее место жительства. Третьего ноября 1972 года ограничения в прописке отменили, а окончательная реабилитация была объявлена в апреле 1991 года.
В Украину Милита Бойчук с мужем Алексеем не вернулись… В Казахстане у них родилось пятеро детей. В декабре 1996 года глава семейства умер, и Милита Юлиусовна с детьми решила уехать на историческую родину в Германию. В то время, когда она покидала Казахстан, оттуда уже выехали сотни тысяч немецких колонистов.
Женщина пережила своего мужа всего на несколько лет. Сейчас потомки Шуманов-Бойчук живут со своими семьями в небольшом немецком городке Зенден неподалеку от Ганновера.
1983Читайте нас у Facebook
