Анатолий Вишневский: «Я боялся приблизиться к диете Миркина, как алкоголик — к бутылке с минеральной водой»
Придя в редакцию «ФАКТОВ», режиссер и исполнительный продюсер киностудии имени Довженко Анатолий Вишневский произвел фурор. Он пел, танцевал, читал стихи, демонстрируя незаурядные таланты и потрясающую легкость в движениях.
— А ведь десять лет назад я не был так легок, как стрекоза, — заметил заслуженный деятель искусств Украины, который именует себя скромным тружеником украинского кино. — Весил 128 килограммов, прятал тело в черных одеждах, был угрюм, раздражителен и недоволен собой. А сейчас я как мальчик! 87 килограммов! Ну как тут не запоешь?
*10 лет назад Анатолий Вишневский весил 128 килограммов (фото из семейного альбома)
— С кухней я всегда очень дружил, — рассказывает Анатолий Вишневский. — А воспитывался в детском доме, потому что меня еще в младенчестве бросила мать. До трех лет жил в Доме ребенка в Ворзеле, затем попал на Кировоградщину — сначала в Войновский детдом, позже в школу-интернат города Бобринец, где у нас была чудеснейшая свиноферма, которая кормила всех воспитанников. Я часто вызывался носить помои в хлев, после чего повара угощали меня вкусненьким. А еще я пел. И «играл на баяне»: брал картонку из-под ящика с маслом, растягивал, делал «проигрыш» и исполнял «Чорнобривцi», «Два кольори», «Где же вы теперь, друзья-однополчане», «Вечер на рейде», «Не жалею, не зову, не плачу...» Эх, тогда же песни были настоящие! А не такие, как сейчас, пустышки...
Особенно любил петь песню «Клен ты мой опавший». В процессе исполнения делал паузу и так долго ее держал, что у поварих слезы наворачивались на глаза. А я в этот момент посматривал на шипящую сковородку: как там мои котлетки? Отведывал котлеток, да еще мне целый кулечек конфет повара накладывали «за артистизм». Помню, как сейчас, их названия — «Ласточка», «Коровка», «Школьная». Конфеты нам давали только на большие праздники — в день Октябрьской революции, день рождения вождя мирового пролетариата, но для меня у поварих всегда находилось сладенькое.
С тех пор обожаю сладкое. В молодые годы это на фигуру не влияло. Я был строен, как кипарис: рост 178 сантиметров, вес 72 килограмма. Да и работа второго режиссера (я заочно закончил режиссерский факультет Киевского института культуры, работая на студии... каменщиком), который должен быть все время на площадке и решать хозяйственно-бытовые вопросы, толстеть не позволяла. Я крутился, как белка в колесе. Если в течение дня тебе нужно достать для съемок танк, собаку, итальянский журнал XIX века и индийского слона, а потом еще организовать массовку и сотворить на съемочной площадке вулкан Кракатау в натуральную величину, тут не поправишься.
Однако работа киношников всегда чревата соблазнами. Поздние обеды, ночные бдения за сценарием, посиделки... А чего стоил принятый в нашей среде «обычай тарелки», когда в первый съемочный день тарелка с названием фильма разбивалась о штатив, а после окончания съемок ее склеивали и устраивали пир на весь мир — для удачи фильма в прокате. А снимали в те годы много, фильм выходил за фильмом. (Анатолий Вишневский был вторым режиссером кинолент «Ярослав Мудрый», «Храни меня, мой талисман», «Одинокая женщина желает познакомиться», «Убить шакала», «Филер», «Распад», «Две луны, три солнца», «Как молоды мы были» и многих других. — Авт.) Так что и пиров было много. Я привык к частым трапезам, ел все подряд, не задумываясь, что это как-то может отразиться на фигуре.
Конечно, в те годы не было никакой культуры питания. Да и кто бы нас этому учил? Никому даже в голову не приходило подсчитывать калории в кусочке колбасы, баночке икры или сгущенки, в коробке конфет — всех этих деликатесах, которые изредка выбрасывались на прилавки магазинов. Это сочли бы святотатством.
Помню, как по заказу Госкино мы делали фильм «Ярослав Мудрый», где в главных ролях снимались Юрий Муравицкий, Петр Вельяминов, Константин Степанков. И нужно было организовать сцену свадьбы Ярослава с его женой Ингегердой, которую играла прекраснейшая актриса Людочка Смородина. Требовалось изобразить пир на полторы тысячи человек.
А это был 1980 год. Все в дефиците. Специальным распоряжением Совета министров нам разрешили ездить по колхозам и заповедникам добывать царский харч: молочных поросят, кур, уток, двухметровых осетров, туши оленей. Стояло лето, жара. Пир снимался не один день. Массовка — актеры, набранные из обычных людей, — смотрела голодными глазами на осетров и молочных поросят, которые громоздились на столах. Так и норовили что-то спереть, испортив кадр.
И вот, чтобы уберечь эту красоту от покушений и чтобы никто не отравился уже начинавшими портиться продуктами, их обливали специальной жидкостью, которая делала трапезу невозможной. Естественно, «царские особы» это не ели — для них готовился и подавался на стол свеженький исходящий реквизит (так называют в кино все, что съедается и пропадает).
— Когда вы стали поправляться?
— В советские годы разъесться не позволяла зарплата. У меня она была 240 рублей, жена трудилась вообще за копейки, подрастали два сына. Ну а потом перестройка, распад Союза. Пришли другие времена и другие деньги. Кроме кино, я стал работать в шоу-бизнесе. Появились определенные возможности. И пошло-поехало. В магазине бери, что хочешь. Да еще и жена Валентина у меня прекрасно готовит. Борщик, картошечка, отбивные с чесночком, я уж молчу о тортах и пирогах. Умопомрачительно Валечка готовит куры-гриль, но шкурочку есть нельзя, а я эти шкурочки любил. Жена, она у меня стройная, постоянно твердила: «Папа, тебе нужно смотреть в зеркало». А я... В общем, слаб человек!
Вскоре друзья стали говорить: «Вишневский, тебя стало слишком много!» — «А! Ради бога!» — думаю. Когда весил до ста килограммов, было еще ничего. Но когда пошло 105, 110, 120, вот тут я запаниковал.
Доконала меня Людмила Гурченко, которая приезжала к нам на кинопробы к фильму «Происки любви». Но она была задействована в другом проекте, и роль ее героини впоследствии сыграла Ольга Волкова, одна из любимых актрис Эльдара Рязанова.
Гурченко заявила: «Деточка, вы так полны, у вас такой большой живот. Не пора ли о себе подумать?» Я спросил: «Людмила Марковна, а что для этого нужно сделать?» — «Деточка, жрать нужно меньше».
После проб сообщаю ей: «Я вам ужин на корабле приготовил». Имелась в виду гостиница на Подоле, которую она любила, ведь в мои обязанности как второго режиссера входило также встречать-провожать актеров, обеспечивать им достойный быт. А она так вздернула брови: «Деточка, вы хотите, чтобы я... ужинала?!»
— Неужели она вообще по вечерам не ела?
— Не имел чести с ней ужинать, не знаю. Но слышал в интервью по телевизору, что при росте 173 сантиметра у Людмилы Марковны вес был 58 килограммов, объем талии — 56 сантиметров, объем бедер — 96. Заметьте, какая гениальная память у вашего коллеги... Едят женщины с такой талией по вечерам или нет? Сама Людмила Марковна по телевизору говорила, что на ужин тушит овощи без жира, а на ночь выпивает стакан кефира или нежирного йогурта или съедает яблоко. Вот все, что я знаю.
После слов Людмилы Марковны я вдруг заметил, что диспетчер нашей киностудии Августина Николаевна Рудина удивительным образом исхудала. Раньше была килограммов девяносто, а стала как тростиночка. «Августиночка Николаевна, — говорю, — поделитесь секретом, отчего вы стали такие стройные?» — «Толечка, — отвечает, — идите на Подол, в клуб моряков, и там все узнаете...» (Владимир Миркин в те годы принимал на Подоле). Позже Августина Николаевна продиктовала мне диету. Я ее записал и как всякий нормальный человек... положил на антресольку. Пусть себе лежит!
Хотя частенько поглядывал туда, где хранились записи. Просто боялся приблизиться к диете, как алкоголик — к бутылке с минеральной водой: «Как? И это все? И больше я не буду пить?» Ведь надо было прекращать есть. А на это я пойти не мог.
Тем не менее в один из приездов маэстро Миркина я все-таки пришел к нему на Подол. Там была масса безобразных людей. Таких же, как и я. Меня это неприятно поразило, как будто впервые увидел себя со стороны. Я ходил кругами, ходил. «Нет, — думаю. — Зайду в следующий раз!» Смотрю, в зале сбоку сидит маленькая женщина. Она и спрашивает меня: «А вы похудеть не хотите?» Это была жена Владимира Ивановича Нина Ивановна, его Ангел, его Муза.
И вот я вышел на сцену. Владимир Иванович спрашивает: «На сколько вы хотите похудеть?» Отвечаю: на двадцать кило. И он таким архиерейским голосом говорит: «Похудеть на 20 килограммов!» И бьет меня по спине — так он кодирует.
За первые два месяца я похудел на 15 кило, вызвав массу слухов о том, что у меня якобы смертельная болезнь. А я чувствовал легкость необыкновенную. Особенно когда ввел себе за правило после еды не ложиться, а гулять на улице по полчаса.
— Что было самым трудным?
— Отказаться от жареной картошки. Строго отмеривать порции —100 граммов. Но когда ты втягиваешься в это меню, есть тебе уже не хочется. Однако поначалу я нарушал... Ел, например, не 100 граммов рыбки, а 300. Жена сказала: «Папа, я от тебя ничего прятать не буду. Вот картошка, рыба, „наполеон“, вот грибы со сметаной, ешь! Но помни: это твоя жизнь». Если срывался, сразу набирал в день килограмм-полтора. Привес шел моментально! Тогда садился на диету: устраивал дважды в неделю кефирные дни или сидел на печеных яблоках.
Когда я сбросил вес, мне захотелось сделать стройным весь мир. Причем не ходить со значком «Если хочешь похудеть, спроси меня, как», не действовать в лоб. Я просто садился рядом с человеком и начинал разговаривать с ним, агитируя худеть по системе Миркина. Вообще мне кажется, что Владимир Иванович, который помог избавить Украину от десятков тонн жира, давно уже должен быть удостоен звания заслуженного врача Украины. Ведь он не забывает о земляках, хоть и работает уже в Москве.
— Были какие-то курьезы, связанные со сменой вашего облика?
— Однажды меня позвали на юбилей, и я быстренько побежал к шкафу за своим костюмом. А он оказался просто огромным,
— Вы продолжаете худеть?
— Худеть я начал десять лет назад, когда мне было 50 лет. За три года сбросил 44 килограмма. Лет пять держался. А теперь немножко дал себе волю и чуть-чуть поправился.
— После 50 лет тяжело худеть?
— Адский труд, если честно. Но если не отступать, все получится. В таком возрасте лучше не предпринимать резких движений — не гонять себя на стадионе и в спортзале. Мой девиз — «медленно и постепенно», хотя сам я очень быстрый человек. Много хожу, налегаю на морепродукты, делаю простенькую зарядку — пять-семь минут руками-ногами машу. Живота у меня уже почти нет. Все равно опять хочу пойти к Миркину, сбросить еще килограммов пять. И тут не только в собственных ощущениях дело. Даже работодатели-продюсеры смотрят на твой живот. Они об этом не говорят, конечно. Но им нужен режиссер, который может бегать, а не такой, который сел в кресло и сидит...
*«Когда я начал худеть по системе Миркина, то пошли слухи, что у меня якобы смертельная болезнь, — говорит режиссер. — А я, скинув сорок кило, просто чувствовал легкость необыкновенную. Ну как тут не запоешь!» (фото Сергея Даценко, «ФАКТЫ»)
15191Читайте нас у Facebook
