Вдова "киборга": "Сослуживцы мужа говорят, что он помогает своим побратимам даже после смерти"
«У меня нет слов.. — написала в своем „Фейсбуке“ известный киевский волонтер Ирина Солошенко. — Получила от Леси Кузь, вдовы Игоря Рымаря, 222 тысячи 626 гривен — то, что люди перечислили на его лечение. Поблагодарила, что помогали и заботились о них. Теперь Леся хочет, чтобы все средства были использованы для раненых ребят».
В прошлом месяце сразу несколько телеканалов показали сюжеты о 27-летнем защитнике Донецкого аэропорта Игоре Рымаре, за жизнь которого боролись столичные медики. В Киевском военном госпитале Игоря называли самым тяжелым пациентом. Боец остался без гортани, челюсти и руки. Надежды на то, что он выйдет из комы, было очень мало. Но врачи не сдавались.
— Таких тяжелых пациентов в госпитале на тот момент больше не было, — рассказывает волонтер Ирина Солошенко. — На спасение Игоря были брошены все силы. Ему сделали несколько операций, врачи не отходили от него ни на шаг. На поддержание его жизнедеятельности требовались огромные деньги. Мы помогали, как могли, но волонтерских средств было недостаточно. Сбережений родных Игоря — его мамы и молодой жены — едва хватило на оплату первых дней лечения. Я обратилась за помощью к журналистам. Спасибо всем, кто отозвался.
Когда наши коллеги с телеканала «1+1″ снимали сюжет о раненом „киборге“, его жена и мама дежурили под реанимацией. Врачи уговаривали их уйти хотя бы на ночь и отдохнуть. А мама Игоря Рымаря сквозь слезы сказала на камеру:
— Нам говорят, что Игорь „стабильно тяжелый“. Но он жив. А значит, есть надежда. Здесь, кроме сына, еще есть очень тяжелые ребята. 
Прошу вас, помогите им, кто сколько может. Они защищали нашу страну. И они хотят жить.
*"Ближе человека, чем муж, у меня не было, — говорит Леся Кузь. — Он и сейчас рядом. Я все время это чувствую» (фото из семейного альбома)
Сюжет об Игоре Рымаре тронул жителей нашей страны. Сообщение о том, что раненому бойцу срочно требуется помощь, сразу появилось в соцсетях. И люди стали пересылать деньги. Кто сколько мог. На мобильный телефон Леси едва ли не каждые полчаса приходили сообщения: «На ваш счет перечислено столько-то».
— Это были разные суммы, — вспоминает Леся Кузь. — От десяти гривен до нескольких тысяч. Я не знала, кто нам помогает, но мысленно молилась за каждого из этих людей. И тут же покупала за перечисленные деньги лекарства. Благодаря этим препаратам Игорь жил, пускай и был подключен к аппарату искусственного дыхания. Вход в реанимацию, как правило, воспрещен. Но мне как самому близкому родственнику пациента врачи разрешали приходить. Я сидела рядом с мужем, держала его за руку, разговаривала… И надеялась, что он меня слышит.
Леся знала, что ее муж воюет на востоке, но даже представить не могла, что Игорь — один из легендарных «киборгов», защищавших Донецкий аэропорт. Супруг звонил ей каждый день, но ни словом об этом не обмолвился. Утверждал, что находится в относительно безопасном месте.
— Я прекрасно понимаю, почему он так делал, — вздыхает Леся. — Успокаивал. Игорь был не из тех, кто жалуется. Как бы ни было тяжело, терпел. А мне говорил, что все хорошо. Муж знал, что я сутками не сплю, сижу у телефона. И старался звонить как можно чаще. А однажды прислал мне вот такую фотографию.
Женщина показывает снимок, на котором ее муж в военной форме, где-то в зоне АТО, а рядом с ним патронами выложена надпись: «Я люблю тебя, Леся».
— Увидев это фото, я плакала, — признается Леся. — В который раз пожалела, что ничего не сделала для того, чтобы муж не пошел на фронт. Но разве Игорь мне разрешил бы? Последние несколько лет муж был на заработках в России. А когда началась война на Донбассе, вернулся. «Если меня не мобилизуют как офицера запаса, пойду добровольцем, — заявил. — Я должен защищать свою страну». Уговорила его подождать повестку. Тянула время, надеялась, что она не придет. Но восьмого августа Игоря вызвали в военкомат.
Первое время Игорь Рымарь находился на учениях на Яворовском полигоне.
— Я даже несколько раз к нему приезжала, — продолжает Леся. — Потом мужа отправили на восток. С тех пор не знала, где он. «Я бы и хотел, но не могу тебе сказать, — объяснял муж по телефону. — Это военная тайна. Главное, что я жив и со мной все в порядке. Не переживай». Говорил, что питание нормальное, теплая одежда есть. Все это благодаря волонтерам. Денег муж не просил. Более того, сам присылал мне свою зарплату. В ноябре Игорь смог на один день приехать домой. Новый год и Рождество встретил на фронте. По-прежнему не рассказывал никаких подробностей. Но, как мне показалось, он почему-то упал духом. «Что-то случилось? — спрашиваю. — У тебя точно все в порядке?» «Знаешь, я так хочу домой, — вдруг признался Игорь. — Увидеть бы сейчас тебя, маму… Я бы отсюда пешком до дома дошел, честное слово». После этого разговора у меня появилось нехорошее предчувствие. Мы со свекровью не переставали каждый день ходить в церковь и ставить свечку за здоровье Игоря. Но я ощущала, что что-то не так.
В ночь на девятое января мне приснился плохой сон. Я его не запомнила, но когда проснулась, стало так тяжело на душе. Как будто случилось что-то непоправимое. Обычно Игорь звонил мне сам. Но в этот раз я не могла ждать и набрала его номер. Не ответил. Через час позвонила еще раз — и опять безрезультатно. Когда даже к вечеру он мне не ответил и не перезвонил, я уже места себе не находила.
И только через сутки раздался звонок. Это был командир Игоря. «Вашего мужа ранили, — сообщил он. — Но вы не волнуйтесь, обыкновенное ранение в руку. С ним все будет в порядке». Сказал, что Игорь в харьковском госпитале. «Вы туда не приезжайте, — предупредил. — Его собираются отправлять на Киев». Но я тут же взяла билет на поезд и отправилась в Харьков.
Приезжаю, бегу в госпиталь. Мне не терпелось зайти к мужу в палату, крепко его обнять, сказать, как я его люблю… «Главное, что жив, — думала. — С ранением в руку мы справимся». К нам (со мной был брат Игоря) вышел врач. «Я не могу вас к нему пустить», — строго сказал он. И, увидев мое удивленное лицо, спросил: «А вы разве не знаете, что с ним?» «Мне сказали, что его ранили в руку», — ответила я. «Дело в том, что… руки у него вообще нет, — покачал головой врач. — Состояние очень тяжелое. Он в коме». Тогда я и узнала, что у Игоря нет ни левой руки, ни челюсти, ни гортани. По сути, не было пол-лица. На мой вопрос о том, каковы прогнозы, врач промолчал.
В Киеве, куда Игоря на следующий день переправили на самолете, нам дали надежду: «Он прошел войну, аэропорт. Раз прошел через этот ад, выживет и сейчас». Но предупредили, что я должна быть готова ко всему. Например, к тому, что муж навсегда останется инвалидом, что никогда не сможет разговаривать. Я молилась об одном — чтобы мой Игорь жил. Со всем остальным мы справились бы.
Волонтеры арендовали для Леси квартиру в Киеве. А неравнодушные люди продолжали присылать деньги на лечение Игоря. Меньше чем за неделю на двух карточках Леси накопилось 400 (!) тысяч гривен.
— Состояние Игоря чуточку стабилизировалось, — вспоминает Леся. — Для меня и это было счастьем. Я не знала, как благодарить людей за помощь. За деньги, которые они собрали, мы могли бы повезти Игоря за границу. Врачи из госпиталя тоже загорелись этой идеей. «Попробуем, — сказали. — Будем искать клинику». Я приходила к Игорю в палату, рассказывала ему эти новости. Мол, поедем с тобой за границу, поставим тебя на ноги. И сама уже начала верить, что все у нас получится.
25 января я, как обычно, пришла в больницу (волонтеры уговорили меня переночевать на квартире). Но к Игорю меня не пустили. «Все нормально, — успокоила медсестра. — Ему просто делают процедуры, при которых не могут присутствовать даже родственники». Я спросила, когда эти процедуры закончатся. «Не могу сказать, — замялась медработница. — Но сегодня вряд ли. Подождите немного». На следующий день меня тоже не пустили. А утром 27 января позвонил друг мужа и встревоженно спросил: «Что с Игорем? В каком он сейчас состоянии?» «Да вроде бы все в порядке, — удивилась я. — А почему ты так напуган?» «Нет, нет, тебе показалось», — ответил приятель. Уже позже я узнала, что той ночью ему приснился Игорь. Красивый, улыбающийся, пышущий здоровьем. С… обеими руками. «Он просто стоял и, улыбаясь, смотрел на меня, — рассказывал приятель. — А потом ушел. Как будто приходил со мной попрощаться».
Я опять отправилась в больницу и уже настояла, чтобы меня пустили к мужу. Врачи долго не хотели, но пропустили. Когда я зашла в палату, Игорь, как и раньше, лежал на больничной койке, подключенный к аппарату искусственного дыхания. Из-за опутавших его со всех сторон трубок не было видно, дышит он или нет. Дотронувшись до его руки, я почувствовала, что она очень холодная. Спросила у врача почему. «Так и должно быть, да?» — уточнила. «Понимаете…» — начал говорить врач, но замолчал. И тихо добавил: «Да, это нормально». Мне показалось, что в его глазах появились слезы. Я начала растирать мужу руки, чтобы они согрелись. Растирала долго, но они не становились теплее. Ноги тоже. «На сегодня хватит», — врач буквально за руку вывел меня из палаты. Казалось, он с трудом подбирал слова. Я вернулась на квартиру. А вечером позвонил доктор: «Я не мог тогда сказать вам… Простите меня. Ваш муж умер».
Игоря Рымаря похоронили в родном селе Требуховцы Тернопольской области. Сотни человек, которые пришли проводить героя в последний путь, прощались с ним, опустившись на колени.
— Мне рассказывали, что на похоронах я теряла сознание, — вздыхает Леся. — Я этого уже не помню. С трудом вспоминаю, как подходили люди, говорили, что мой муж герой. Оказалось, Игорь умер как раз в ту ночь, когда приснился своему товарищу. Он действительно с ним попрощался. А меня врачи не пускали в палату, чтобы я не видела, как он умирает. Когда все-таки пришла, муж был уже мертв. Его просто не успели отключить от аппарата.
Через два дня после похорон Леся Кузь перечислила все собранные для Игоря деньги волонтерам. Двести тысяч гривен отдала на передовую, еще двести тысяч — на лечение раненых в госпитале. Этот поступок тронул волонтера Ирину Солошенко до слез.
— На моей памяти такое произошло впервые, — признается Ирина. — Чтобы вдова все до копейки отдала другим бойцам… Эти деньги спасут не одну жизнь. Когда я рассказала о поступке Леси родным нуждающихся в помощи раненых, они долго плакали. «Что мы можем сделать для этой доброй женщины?» — попросили меня узнать. «Ничего, — ответила Леся. — Просто помолитесь за моего Игоря. Чтобы ему там было хорошо».
— Я уверена, что Игорь поступил бы именно так, — говорит Леся. — Он на все был готов ради своих побратимов. Думаю, я исполнила его последнее желание. По словам его сослуживцев, Игорь спасает их даже после смерти. А мне он помогает держаться. Мы с ним вместе с 15 лет, начали встречаться, когда были школьниками. Ближе человека, чем он, у меня не было. Он и сейчас рядом. Я все время это чувствую.
9964Читайте нас у Facebook
