Очевидец пожара на нефтебазе под Киевом: "Солнце — это холодильник по сравнению с тем, как там пекло"

Колоссальный пожар на нефтебазе под Васильковом обернулся утром девятого июня серией мощных взрывов, унесших жизни четырех человек — трех пожарных и рабочего. Десять пострадавших с ожогами доставлены в больницы. Без вести пропал работник пожарного поезда «Укрзалізниці». Об этой трагедии «ФАКТАМ» рассказали чудом выжившие во время взрывов пожарные.

— Когда на нефтебазе под Васильковом рванула одна из цистерн с горючим, я находился в нескольких десятках метров от пожарных, погибших в результате этого взрыва, — говорит начальник государственной пожарно-спасательной части № 15 Киева майор Сергей Отроха. — Это произошло приблизительно в восемь утра. Перед этим мы с ними всю ночь работали совсем близко от полыхавших резервуаров — охлаждали мощными струями воды те емкости с топливом, на которые тогда еще не перекинулся пожар, чтобы они не воспламенились. Получилось, незадолго до взрыва я отошел от коллег к одной из соседних цистерн и вместе с другим офицером начал охлаждать ее из пожарного ствола. Затем стал сворачивать рукав, и в это время произошел неимоверной силы взрыв. Я как раз находился возле ворот. Все, кто мог, помчались прочь.

Взрывной волной снесло металлическое строение возле цистерн. Взметнулись высоченные языки пламени, произошла разгерметизация емкостей, из них полилось топливо, огонь стал мгновенно распространяться по территории. В центре этого пылающего ада находились парни, вместе с которыми я бок о бок боролся с пожаром всю ночь.

Примерно через минуту из клубов дыма вышел один из них — мой подчиненный 23-летний младший сержант Виктор Нечаенко. Он сильно обгорел, хорошо хоть, прикрыл руками глаза и благодаря этому сохранил зрение. А вот ладони у него серьезно пострадали. Возле въезда на нефтебазу стояла «скорая», так что мы сразу передали парня в руки врачей, и его доставили в Васильковскую центральную райбольницу. Вскоре раздалось еще несколько взрывов… Сколько, я уже не считал.

Посмотрите, что произошло с нашей пожарной машиной, — майор показал на стоящий во дворе части автомобиль, — от жара пластиковые «маячки» на кабине расплавились, краска на бортах потрескалась. И это при том, что автомобиль находился за забором нефтебазы. Кстати, своего самого молодого 19-летнего бойца я старался держать возле этой машины — в относительно безопасном месте. Поручал ему сматывать рукава — лишь бы он находился подальше от емкостей с топливом. Сразу после первого взрыва старший водитель вскочил в этот автомобиль и вывел его из зоны поражения. А часть задействованных в тушении пожара машин тогда сгорела.

Серия взрывов заставила уцелевших пожарных отступить. Я отошел с теми, кто направился по дороге, ведущей в строну села Крячки (большинство же ушли к Одесской трассе). Собравшись возле кладбища, мы первым делом стали выяснять, кто есть, созваниваться с основной группой. В результате недосчитались двоих: младшего сержанта нашей части Антона Басовского (ему 24 года) и моего давнего товарища 31-летнего капитана Андрея Тарасенко. Затем узнал, что не хватает еще одного коллеги из Киевской области, с которым я не был знаком (заместителя начальника аварийно-спасательного спецотряда города Белая Церковь майора Максима Глазкова. — Авт.). Мы надеялись, что этим людям все же удалось спастись, но из-за шока, поломки раций, потери сознания или по каким-то другим причинам они не дают о себе знать.

Майор Максим Глазков	Капитан Андрей Тарасенко	Младший сержант Антон Басовский

А в это время с другой стороны горящих цистерн с горючим находились пожарные из Боярки. Как рассказал «ФАКТАМ» один из спасателей, попросивший не называть его имени, их подняли по тревоге еще в понедельник вечером. Из всех близлежащих к Василькову районов только в их пожарной части оказался самый новый КамАЗ, рассчитанный на восемь тонн воды. Всю ночь бойцы боярской пожарной части тушили огонь, а на момент первого взрыва охлаждали одну из горящих цистерн.

— Видите, вон дерево стоит — на таком расстоянии я находился от места первого взрыва, — показывает мужчина на каштан метрах в двадцати от нас. — Нам повезло, что цистерна рванула не по корпусу. Получилось, что горючее в резервуаре, который мы охлаждали, стало распирать цистерну изнутри в нижней ее части, дно емкости вздулось. Рядом горели другие цистерны. Температура была невыносимая. Вдруг у нас в стволе прекратилась подача воды. Мы побежали выяснять, что случилось, переставили лафет, чтобы струя воды доставала хотя бы до середины нашей емкости.

Я вернулся на место, где было еще семь человек. И вдруг мы увидели, как этот огромный резервуар подпрыгнул метра на два и встал на прежнее место, а горящая масса из него начала растекаться… И тут мы побежали! Очень быстро. Нас спас внутренний бетонный заборчик, ограждавший территорию резервуарного парка. Мы перепрыгнули через него, а волна огня на какое-то время задержалась перед забором. Когда перепрыгивали через этот забор, стена огня за спиной была метрах в пяти от нас. А впереди — метров 300 открытой местности до следующего забора, ограждавшего территорию нефтебазы.

Это расстояние мы пробежали настолько быстро, что даже одышки не было. Просто на адреналине мчались. Второй забор, ограждавший территорию нефтебазы, сделан из железных листов и обнесен колючей проволокой. Я увидел, что ребята, бежавшие впереди, пытаются накинуть спецовку на колючую проволоку, чтобы перелезть ограждение, и подсаживают друг друга. Тогда закричал им: «Выбивайте забор!» И два бойца, обнявшись, плечами выбили металлические листы ограды. Через образовавшуюся дырку мы и ушли.

Вдруг сзади нас послышалось еще два взрыва. Чувствую, боевка (спецодежда. — Авт.) жжет тело.

— Она на вас горела?

— Нет, просто от взрыва вслед за ударной волной идет термоволна, способная сжечь все на своем пути. Если бы мы не отбежали на безопасное расстояние, то попросту испеклись бы. Все, кто там был, родились даже не в рубашке, а в бронежилетах и касках! Могло быть гораздо больше жертв. Пацаны пробежали с полкилометра на одном дыхании. Мой товарищ бежал босиком, потому что перед этим снял просушиться раскисшие за ночь от воды сапоги. Он только на следующий день от нас узнал, что так, босиком и с больным коленом, перемахнул два забора. Да и я лишь через сутки осознал, что произошло.

— Как вы думаете, какая температура была во время взрыва вокруг вас?

— …(задумывается) Я не градусник, но казалось, что солнце — это холодильник, по сравнению с тем, как там пекло. Видел, как каски слетали со спасателей и люди бежали с разбитыми головами… Очень страшно. Когда шла волна пламени, водитель пытался вывезти наш драгоценный КамАЗ, протаранил и спихнул в кювет другую автоцистерну, но, увидев стену пламени, побежал спасаться. А боец из 34-й части (из Вишневого) прыгнул за руль и на нашем КамАЗе рванул, тараня другую машину. А ведь он даже водить не умеет. Мы думали, что он погиб. Потому что часть ребят, убежав за территорию нефтебазы, ушла направо, а мы налево. Так и потерялись. Связи не было. Когда вышли на точку сбора, выяснилось, что с нами нет нескольких человек.

Вдруг видим — на нашем КамАЗе едет боец из Вишневого! Спас две единицы техники. Через лес пригнал к нам машину. Потом уже начали созваниваться, и все наши нашлись, все восемь человек «выскочили»… Вскоре приехал Николай Чечеткин (глава ГосЧС. — Авт.), начал нас морально поддерживать, благодарить. Мы спросили, сколько техники сгорело, а он ответил, что ему важнее выяснить, что с людьми.

— Вскоре прибыли свежие расчеты — еще до взрывов их послали нас сменить, — продолжает майор Сергей Отроха. — Тех, кто всю ночь тушил пожар, на нефтебазу уже не пустили — поиском пропавших и борьбой с огнем занялись сменщики. В конце дня они нашли тела погибших. Вместе с офицерами Дарницкого райуправления Госслужбы по чрезвычайным ситуациям и психологами мне пришлось в девять вечера ехать к родителям Антона Басовского, чтобы сообщить о гибели их единственного сына. Правда, они, узнав из выпусков новостей о произошедшей на нефтебазе трагедии, почувствовали, что с Антоном случилась беда. Родители рассказали, как он с детства мечтал стать пожарным. Да он и сам мне об этом говорил. Я ведь принимал его на службу в конце 2013 года. Антон был человеком цельным, уравновешенным, умел ладить с людьми, по службе к нему ни разу не возникало претензий, знаю, что прежде он занимался хоккеем. Из него вышел отличный пожарный, поэтому я предлагал ему поступить в вуз, стать офицером. Антон еще не успел жениться.

Погибшего вместе с ним капитана Андрея Тарасенко я знал 11 лет. Когда пришел в пожарную охрану, он уже служил. Мы с ним сошлись характерами, близко общались. Андрей был рассудительный, никогда ни с кем не конфликтовал, свое дело знал назубок. Мы вместе участвовали в тушении многих пожаров. Помню, на Троещине на вызовы в одну и ту же квартиру пришлось выезжать три раза за трое суток. Хозяин, видимо, решил распрощаться с жизнью, вот и поджигал дом. Он даже отрыл газ, что грозило взрывом. Мы действовали слаженно — Андрей тушил, а я перекрывал газ, открыл потом настежь окна.

Еще помню, как во время пожара в лифте застряли женщина с дочерью лет восемнадцати. Они могли отравиться продуктами горения. Вместе с Андреем мы сумели приоткрыть дверь лифта и передать этим людям один из своих дыхательных аппаратов. Пришлось пользоваться оставшимся у нас аппаратом по очереди: подышал десять секунд — отдаешь другу, а сам задерживаешь дыхание. Так же под нашим присмотром поступали мама с дочерью. Минут через 10−15 служба эксплуатации лифтов сумела выпустить их из кабины.

Мы с Андреем прослужили вместе четыре года, он был на моей свадьбе. Продолжали общаться и после того, как я перешел в другую часть. У него остались жена и маленький ребенок.

На нефтебазе мы действовали с полной самоотдачей. Поэтому, когда по телевизору увидел, что один из чиновников упрекает пожарных, стало очень обидно. Этот человек поставил нам в вину, что мы якобы не привезли с собой воду и брали ее из ближайших озер. А ведь запаса воды в цистерне пожарного автомобиля хватает минут на 11. В этом же случае использовали пожарные стволы с повышенным объемом подачи воды, из-за чего цистерна опустошалась за две минуты. И специальные автомобили подвозили нам воду из водоемов. Это нормальная практика.

— Вы чудом выжили во время взрыва на нефтебазе. У вас есть оберег?

— Обереги есть практически у всех пожарных — нательные крестики, иконки. Обсуждать эту тему у нас не принято.

Знаете, еще большее чудо, что спасся младший сержант Виктор Нечаенко, ведь он был гораздо ближе, чем я, к эпицентру взрыва. Как и его сверстник Антон Басовский, Виктор прирожденный пожарный. Двенадцатого июня он должен был получить диплом о высшем образовании, после чего я планировал поставить вопрос о назначении его на офицерскую должность начальника караула. Желаю ему скорейшего выздоровления и возвращения в строй. Пока мы не говорили ему о гибели Антона… Очень хочу сказать спасибо волонтерам, которые помогают пострадавшим пожарным, оплачивают дорогостоящие медицинские препараты.

— Семьям погибших полагается материальная компенсация?

— Конечно, в ближайшие дни этот вопрос рассмотрит Кабинет министров Украины, тогда и будут названы конкретные суммы.

Наверняка пожар не разгорелся бы до катастрофических масштабов, если бы и на нефтебазе, и у огнеборцев были современные средства тушения и нормальная техника. Как рассказали спасатели, первое подразделение, прибывшее на нефтебазу, использовало запасы воды из специального пожарного водоема в течение… трех часов. Ближайшее от пожарища озеро спасатели выкачали за полночи. Потом воду пришлось подвозить из дальних озер — за три километра от места ЧП.

По данным пресс-службы Госслужбы по чрезвычайным ситуациям, в результате пожара пострадали 13 человек. Минздрав сообщает, что десять из них остаются в больницах. Четверых, самых тяжелых, в среду перевезли из районной больницы Вишневого в ожоговое отделение Киевской областной больницы. В отделении полная стерильность и порядок, но на лицах медперсонала заметно беспокойство и искреннее желание помочь. Заведующий отделением термической травмы и пластической хирургии Сергей Крысько разрывается между реанимацией, своим отделением, родственниками пострадавших и желающими помочь:

— Видите, мобильный телефон разрядился, столько сегодня было звонков. К нам поступили четыре пациента, двое больных находятся в реанимации — у одного 96 процентов ожогов поверхности тела, у второго — 60 процентов, они самые тяжелые. Еще двое пострадавших лежат в нашем отделении: у одного ожоги конечностей и лица — всего обгорело 45 процентов поверхности тела, второй больной получил 15 процентов ожогов. Лечим. В среду прошел консилиум с участием главного комбустиолога Министерства здравоохранения Украины доктора медицинских наук профессора Георгия Козинца.

— К отделению приходят люди, которые хотели бы помочь пострадавшим. Сейчас за дверью со слезами на глазах стоит девушка, хочет оставить немного денег. Куда желающие могут передавать средства?

— Мы деньги не собираем. Сейчас все необходимые медикаменты для лечения больных есть. Выделяют и больница, и облздрав. Если что-то понадобится, решим этот вопрос через администрацию больницы. А те, кто хочет помочь лично, могут оставить свой номер телефона. Мы, если что, позвоним.

— Можете дать прогноз по состоянию пострадавших, которые сейчас находятся в реанимации?

— Не буду ничего комментировать.

Тут же, в отделении, встречаем жену 35-летнего начальника пожарной части Вишневого Алексея Николаенко Алину и ее маму.

— У мужа обожжено 45—50 процентов поверхности тела, — рассказала Алина. — Вечером в понедельник он пришел с работы, поужинал — и вдруг звонок. Срочно по тревоге выезд в Глеваху. Он был там всю ночь. Как рассказали ребята, которые были с ним, под утро во время первого взрыва он стоял лицом к воротам, метрах в 50 от горящих цистерн. Взрывом эти ворота распахнуло, а мужа отбросило назад. Он получил ожоги рук, ног и лица. На Алексее была специальная защитная одежда, но она вся прогорела. Врачи говорят, что самый тяжелый ожог — на руках. Есть термический ожог глаз, но сказали, что видеть он будет. Сейчас большую часть времени муж находится в медикаментозном сне, хотя в общем-то он в сознании. На пятницу запланирована первая операция, требуется пересадка кожи на руках. А затем предстоит долгая реабилитация. Врачи сказали, что понадобится не одна операция.

— Ваш муж руководил определенным участком тушения, все его подчиненные, к счастью, живы, кроме него, никто не пострадал. Получается, он принял удар на себя?

— Нельзя так сказать, ведь там было более трехсот человек. Он, хоть и командир, сам участвовал в тушении, координировал бойцов. Из пострадавших спасателей он самый тяжелый. Второй тяжелый — машинист пожарного поезда «Укрзалізниці».

— У вас есть номер банковской карты, куда можно было бы перечислять деньги для лечения Алексея?

— Да, номер карточки «ПриватБанка» 4 149 497 830 952 364 (для Алексея Николаенко). Хотя сейчас все финансирование полностью взяла на себя ГосЧС. 33 курсанта из Черкасской пожарной академии, где учился муж, сдали кровь. Врачи заверили, что с запасами плазмы все в порядке.

По словам супруги пострадавшего пожарного Алины, вчера в палату к мужу приходил радикальный политик. Он передал деньги на лечение и пообещал купить семье квартиру в Киеве. Надеемся, что это не очередной пиар-ход.

В коридоре возле ожогового отделения собралась группа людей в фирменных куртках сети заправочных станций «БРСМ-Нафта». Одна из девушек говорила кому-то по телефону, что надо купить кефир, сок, минеральную воду, йогурт. На вопрос «ФАКТОВ», сколько сотрудников нефтебазы находится в больнице и в каком они состоянии, девушка, представившаяся Еленой, ответила, что не знает никаких подробностей.

— Мы просто по-человечески хотим помочь пострадавшим, — объяснила она. — Наши сотрудники сдали кровь. А мы приезжаем и в ожоговый центр, где лежат два наших сотрудника, и в областную больницу, где находится еще один. Сейчас поговорим с родственниками пострадавших пожарных и выясним, какая нужна помощь. Будем помогать всем.

Читайте нас у Facebook

Зробіть «ФАКТИ»
обраним джерелом
у Google News