Дмитрий Гнатюк: "Рідна мати моя" была любимой песней Хрущева. Я исполнял ее за вечер раза три"
Легендарный украинский оперный певец Дмитрий Гнатюк ушел из жизни перед самой Пасхой, 29 апреля. Говорят, когда люди покидают этот мир в светлый праздник, то сразу попадают в рай. Дмитрий Михайлович был человеком верующим. В одном из своих последних интервью «ФАКТАМ» признавался, что смерти не боится. И даже если бы знал, что ему осталось жить всего семь дней, ничего особенного бы не сделал. «Думаю, душеньки летают на Небесах и наблюдают за нами, как мы себя ведем», — говорил Дмитрий Гнатюк.
Он ушел из жизни на 92-м году. Говорил, что прожил счастливую жизнь и ни о чем не жалеет. Последнее время Дмитрий Михайлович все больше времени проводил дома. Под опекой своей любимой жены Гали, в любви к которой признавался всю жизнь. Дмитрий Михайлович уже давно не выступал на сцене родной Национальной оперы Украины, но продолжал заниматься преподавательской деятельностью в консерватории. Ученики его обожали. Когда он — стройный, подтянутый, элегантно одетый — появлялся в дверях учебного заведения, к нему тут же подлетали студентки. «Наверное, до сих пор в меня влюбляются», — шутил Дмитрий Гнатюк, неспешно произнося фразы своим бархатным голосом, который многих сводил с ума.
О Дмитрии Михайловиче часто писали «ФАКТЫ». Он охотно давал интервью, рассказывая о своей жизни, времени, в которое творил, о друзьях, с которыми довелось работать. 65 лет назад Дмитрий Гнатюк стал солистом Национальной оперы Украины, был ее директором, художественным руководителем, главным режиссером. «Я счастлив, когда пою», — признавался Дмитрий Гнатюк.
Дмитрий Михайлович родился в простой крестьянской семье. Никто из его близких не владел нотной грамотой, да и голоса особенного не имел. Маленький Дима впервые запел в шесть лет. Да так, что в его родном селе Староселье всем стало понятно — растет артист.
— Лет в шесть я начал петь в церковном хоре, — рассказывал в интервью «ФАКТАМ» Дмитрий Гнатюк. — Моим учителем был местный священник. Он брал в руки скрипку, задавал какую-то одну ноту и говорил: «Тяни, что есть силы…» И я тянул. Так продолжалось несколько лет. Только потом я понял, что таким образом он мне разрабатывал дыхательную систему, без которой певцу никуда. Я пел везде и всегда. Для меня это было абсолютно нормальное состояние. Если бы не стал певцом, пошел бы в… садовники или агрономы. Но судьба распорядилась иначе. Видите, в Киев ноги сами привели. Приехал в столицу без копейки денег, в какой-то драной фуфайке, с маленькой котомкой в руках. Первые четыре ночи провел в беседке на Владимирской горке. Попал туда тоже случайно. Шел по Крещатику, возле филармонии поднял голову и увидел Владимира с крестом. Поднялся к памятнику, потом дошел до беседки. Боже, какой красивый вид открывался оттуда на город! С тех пор я полюбил Киев всем сердцем… Кстати, сначала я поступал в театральный институт. Прошел экзамены, а когда комиссия утверждала списки, меня попросили спеть. Я затянул: «Дивлюсь я на небо…» Тут ректор как воскликнет: «Э, да вам в консерваторию надо, молодой человек!»
*Дмитрий Гнатюк признавался, что в молодые годы его гардероб состоял из одного костюма
В консерваторию Гнатюка приняли сразу. Правда, первые годы учебы Дмитрий Михайлович всегда вспоминал как одни из самых тяжелых в жизни. Стипендия была маленькая, денег часто не хватало на еду. Не говоря уже о том, что и костюм у будущей оперной звезды появился только благодаря помощи знаменитого Григория Веревки.
— Я был тогда бедным молодым певцом, перебивался с хлеба на воду, — рассказывал Гнатюк. — Случалось, за весь день съедал только один пирожок, ни на что другое денег не было. Я был такой худой, что на занятиях по пению, чтобы лучше держать диафрагму, обкладывал себя клавирами, завязывал накрепко. Иногда удавалось пообедать, но такое бывало очень редко. Мой гардероб состоял из одного застиранного, с заплатками, костюма, в котором было стыдно показаться на люди. Сзади на штанах была латка, и Григорий Гурьевич меня учил: ты поклонись зрителям и так задком-задком уходи со сцены. Собственно, благодаря Веревке я первый раз поехал в Москву и увидел Сталина. Правда, перед этим Григорий Гурьевич дал мне денег на хороший костюм. Я купил его в комиссионном магазине напротив консерватории. Зашел туда, смотрю — висит костюм темного бутылочно-зеленого цвета. Да такой красивый! Видимо, его привезли из Германии. Говорю: «Дайте померять». Одеваю, а он точно по моей фигуре. К нему купил белую рубашку, красный галстук, туфли чешские. Словом, стал пижоном. В этом костюме я и отправился в Москву с хором Веревки.
Это случилось в 1949 году. Та поездка в Москву стала переломной в биографии начинающего певца. Талант молодого украинского исполнителя оценил сам Сталин, и в Киев Дмитрий Михайлович вернулся уже знаменитым. Правда, вспоминая то выступление, Гнатюк всегда нервничал, признаваясь, что ему довелось пережить тогда настоящее потрясение от встречи с вождем.
— Я ничего не ждал от этой поездки, просто хотелось посмотреть столицу, — вспоминал Дмитрий Михайлович. — Хор пригласили выступить на дне рождения Сталина, который праздновали в Большом театре. В ложе на почетных местах сидели Сталин и Мао Цзэдун. Мы смотрели на них как зачарованные. Нас очень хорошо принимали, а после концерта к Веревке подошел какой-то чиновник и спросил: «Кто тут может спеть пару украинских песен?» «У меня есть студент», — говорит Веревка и называет мою фамилию. Чиновник подошел ко мне со словами: «Завтра в два часа дня мы вас забираем из гостиницы… «А жили мы в отеле «Марьина роща» на краю Москвы. Сейчас это чуть ли не центр города. В общем, в назначенное время приезжает машина и куда-то меня везет. Смотрю, а это Кремль. У меня аж сердце екнуло.
Проводят меня через узенький коридор, где полно офицеров, облапывают со всех сторон и пропускают в зал. Уже гораздо позже, став депутатом Верховного Совета СССР, я узнал, что это был Георгиевский зал. В общем, пока я в него вошел, прошло два часа. Столько времени стоял перед дверью. Когда меня наконец пропустили, увидел пышно украшенные столы. В зале полно народа, члены Политбюро и сам Сталин. Честно говоря, в такой испуг я впал, что душа чуть не вылетела. За инструментом уже сидел пианист. А рояль стоял всего в каких-то пяти метрах от стола Сталина. Я исполнил «Дивлюсь я на небо…» Как пел, не помню. Думаю, хорошо, потому что очень тепло приняла публика. Вдруг Сталин поднимается и спрашивает: «Что ты еще нам споешь?» А меня предупредили, если он захочет, чтобы я еще спел, нужно исполнить «Выпьем за Родину, выпьем за Сталина». Я и затянул: «Если на празднике с нами встречаются несколько старых друзей, все, что нам дорого, припоминается, песня звучит веселей… Тост наш за Родину, тост наш за Сталина, выпьем и снова нальем…» Весь зал подхватил. Это было настоящее торжество. Заканчиваю петь, опять поднимается Сталин: «Где работаешь?» — «Студент консерватории». — «У кого учишься?» — «У Ивана Сергеевича Паторжинского». — «Славный певец. Поклон ему передай. Садись, покушай». После слов Сталина я ни живой ни мертвый двинулся к столу, а там знаменитые певцы Лемешев, Давыдова…
Я присел с краю, неудобно как-то, а есть страшно хочется! Взял какой-то пирожок, укусил его, а проглотить от напряжения не могу. В общем, в совершенном стрессе находился. Тут ко мне подходит человек, говорит: «Если хотите, можете уйти». Я пулей вылетел, а за дверью меня хлопцы с кульками ждут. В одном — четыре бутылки любимого вина Сталина «Хванчкара», коньяк, водка. А второй — с закуской. Приехал я в гостиницу с поклажей, пришел к Веревке и говорю: «Будем праздновать…» Целую ночь отмечали день рождения Сталина.
Дмитрия Гнатюка много раз приглашали на работу в Большой театр. Заманивали благами Москвы и роскошной квартирой в центре города. Но певец никогда не мог себе представить жизни без родной Украины. Говорил, что к Киеву он «прирос корнями». Слава о голосе молодого украинца быстро разнеслась по ведущим оперным театрам мира. Дмитрий Гнатюк получил предложение на работу в «Метрополитен-опера». Он пел партии в «Аиде» и «Кармен». Правда, выступление в Америке по возвращении домой, в Советский Союз, чуть не стоило ему карьеры.
— Меня пригласили через дирекцию «Метрополитен-опера» в обход нашего Госконцерта, — вспоминал Дмитрий Михайлович. — А это был запрещенный прием. Я-то совершенно не подумал об этом. Но на второй день после моей премьеры в «Метрополитен-опера» пошли очень хорошие отзывы, меня буквально носили на руках. По окончании одного из спектаклей был банкет, я немного выпил, и мне тут же предложили подписать контракт с «Метрополитен-опера» на пять лет. Думаю, что тут страшного? Буду периодически ездить петь. И подписал.
Но мое решение расценили иначе… Только прилетел из Америки, меня уже ждали в аэропорту высокопоставленные чиновники. Говорят: «Не заезжайте никуда, направляйтесь сразу в Министерство культуры». В министерстве задали вопрос: «Где ваш гонорар?» Я вынимаю десять тысяч долларов, у меня их забирают. Говорю: «Дайте хоть 400 долларов, как платит Госконцерт за два спектакля». Не дали. «Вы не имели права подписывать контракт», — сказал мне чиновник. Четыре года мне было запрещено выезжать за границу. Но я был рад, что хоть живым отпустили домой. Это было время, когда знаменитый Мстислав Ростропович остался за границей. Поэтому и на меня смотрели с большим подозрением.
Прошло около года, и меня вызвали в Москву для участия в концерте. Я выступил с большим успехом, пел на одной сцене с Георгом Отсом. А вечером нас пригласили на ужин в Политбюро ЦК КПСС. Вся верхушка во главе с Никитой Хрущевым была в сборе. Никита Сергеевич попросил, чтобы я спел «Рiдна мати моя». Это была его любимая песня. Я исполнял ее обычно в течение вечера раза три. Тогда мне вдруг пришло в голову рассказать Хрущеву о ситуации, в которую я попал. Никита Сергеевич выслушал и тут же дал распоряжение тогдашнему руководителю КГБ Владимиру Семичастному разобраться. Только, говорит, чтобы он честным человеком остался. В общем, через пару дней все забыли о моей истории.
К тому времени Дмитрий Гнатюк был достаточно обеспеченным человеком. Имел квартиру в центре Киева, много гастролировал. За сольный концерт получал до 200 долларов. В Советском Союзе народным артистам больше не платили. Но его и это устраивало. Дмитрий Гнатюк признавался, что никогда не был богатым человеком.
— Разве что душой, — говорил певец. — И я горжусь, что ничего ни у кого не просил. Знаете, о чем я мечтаю? Чтобы у нас была хорошая жизнь, чтобы мы жили в Европе. Кроме Украины, никуда никогда ехать не хотел. Для меня самое большое удовольствие — отправиться к себе на дачу или на Буковину, встретиться с мудрыми людьми. Потому что никогда в жизни я не переставал учиться…
Фото в заголовке Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
3756Читайте нас у Facebook
