Эдуард Стоянов: "15 лет назад я едва не умер на футбольном поле — сердце подвело"
Этим летом в одном из престижных районов Сен-Тропе во Франции жители местных вилл стали часто замечать улыбчивого мужчину спортивного телосложения, который то спешит куда-то с раскладным столом для массажей, то играет в мяч на лужайке с детьми. Но, в отличие от богатых курортников, уроженец Одесской области Эдуард Стоянов на Лазурном побережье работает. Он и физиотерапевт, и детский футбольный тренер в одном лице.
Если бы обитатели Сен-Тропе знали, что повидал на своем веку Эдуард, прежде чем стать их соседом, то многие наверняка сняли бы перед ним шляпу. Это история футболиста-профессионала, который сумел вернуться с того света, опуститься на самое «дно» и поднять себя оттуда.
Украинский спортсмен, переквалифицировавшийся в физиотерапевта, оказался востребован и в киноиндустрии. Режиссер Алексей Учитель, актеры Евгений Миронов, Сергей Гармаш и Данила Козловский, актрисы Ингеборге Дапкунайте и Чулпан Хаматова — это далеко не полный перечень клиентов Стоянова. Да и самого Эдуарда уже неоднократно приглашали сниматься.
«Леонид Буряк мне доверял, а в планы Михаила Фоменко я не вписывался»
— Я родился в селе Рассвет Одесской области, — рассказывает Эдуард Стоянов. — Когда мне исполнился годик, отца по работе перевели в город Красный Луч (Луганская область). Там я и стал заниматься футболом в одной из местных секций. В 1986-м поступил в Луганский спортинтернат. Еще в выпускном классе был зачислен в состав команды «Заря», взяли на ставку. Тренировал команду ныне покойный Виктор Носов.
Когда подошел мой черед в армии служить, я оказался в одесском СКА — отыграл за армейцев в дебютном чемпионате Украины. Потом команду расформировали, и я продолжил службу в СКА (Киев). А когда готовился увольняться в запас, мне передали, что легендарный динамовец Виктор Колотов хочет видеть меня в «Борисфене» из Борисполя. Там тогда сильный коллектив собрался — динамовцы Сукиасян, Мартинкенас, Панкратьев, Джишкариани, молодые Шовковский, Гусин, Федоров. И я не раздумывал даже.
*За одесский СКА Стоянов сыграл девять матчей, забил шесть мячей, затем перешел в «Черноморец»
Играл, все было хорошо, но вдруг получил травму, повредил связки. Лечился и восстанавливался в Одессе, а когда выздоровел, решил поддерживать форму в возрожденном одесском СКА. Сыграл за армейцев девять матчей, забил шесть мячей, и тут обо мне вспомнили в «Борисфене». Вернулся, но команду тогда уже тренировал Михаил Фоменко, а я в его планы не вписывался.
Опять назад в Одессу, играл за «СКА-Лотто» во второй лиге, много забивал. Однажды меня нашел начальник «Черноморца» Владимир Плоскина и говорит: «Переходи к нам, Леонид Буряк хочет тебя видеть в команде». Подписал контракт на два года. С Буряком мне комфортно работалось, он доверял мне. Но замучили травмы…
— А в греческий «Ионикос», который тренировал Олег Блохин, как вас занесло?
— Однажды позвонил один серьезный человек и задал вопрос в лоб: «В Грецию, к Блохину, поедешь? С „Черноморцем“ решим вопрос». И действительно, в Одессе меня отпустили на все четыре стороны, и я отправился в Афины. Почти два месяца там тянули с подписанием контракта, но в итоге оставили в команде на два года.
— Как Олега Владимировича воспринимали в Греции?
— Ему было непросто. В СССР тренеры привыкли к авторитарным методам работы: «Как я сказал — так и будет». А в Греции Блохин, допустим, выгнал игрока с тренировки, а тот на следующий день как ни в чем не бывало приходит со своим агентом на занятие — конфликт уже улажен с руководителями клуба, тренера просто поставили перед фактом. Нелегко Олегу Владимировичу было с этим смириться. Плюс на Блохина оказывалось сумасшедшее давление в СМИ. Иногда складывалось впечатление, что его кто-то специально «заказывает» в прессе и на ТВ. Наверное, с тех пор он и недолюбливает журналистов. А отношения у нас с Блохиным были рабочие, профессиональные. Никакого панибратства и послаблений.
В январе 2001 года мы играли в чемпионате с «Панатинаикосом». В одном из эпизодов бегу к воротам, и вдруг чувствую, что мне нехорошо. Ноги враз стали ватными, а свет вокруг постепенно стал меркнуть — как в кинотеатре перед началом сеанса… Больше ничего не помню — провалился в небытие.
Очнулся Эдуард уже в реанимации одной из афинских клиник. Немало футболистов-профессионалов в последние годы неожиданно умирали на поле в результате сердечных приступов, и Стоянов едва не пополнил этот печальный список. Самое интересное, что раньше у 28-летнего парня никаких проблем с сердцем не наблюдалось — и вдруг неожиданный сбой… «Жить хочешь? Забудь о футболе и тяжелых физических нагрузках. Побереги сердце, повторный приступ может стать фатальным», — прямо сказали Эдуарду греческие медики.
Тут еще клуб повел себя очень некрасиво: опасаясь шумихи и рискуя потерять большие деньги (позже Стоянов узнает, что мог рассчитывать на миллион долларов компенсации из-за утраты трудоспособности), подослали к украинцу в больницу своего представителя: «Эдик, нужно документы на страховку подписать». А на самом деле подсунули игроку, прикованному к больничной койке, документ на подпись, согласно которому Стоянов не имеет к клубу никаких претензий из-за случившегося, добровольно отказывается от компенсационных выплат и расторгает контракт по обоюдному согласию сторон. Попросту говоря, парня кинули.
«Сказал себе: «Эдик, завязывай — это не жизнь»
— Я не держу зла на Олега Владимировича, — рассуждает Эдуард. — В «Ионикосе» ключевые решения принимал не он, а президент клуба. Возможно, Блохин узнал, что клубные боссы решили меня кинуть на деньги и как можно быстрее избавиться, однако помочь в той ситуации ничем не мог. Еще и выговор получил бы, ведь это по его протекции я в «Ионикосе» оказался.
Вернулся в Одессу, кое-какие деньги были — удалось небольшую сумму выбить из «Ионикоса» через профсоюз греческих футболистов. Пробовал заниматься бизнесом, но неудачно. Семейная жизнь дала трещину — развелся с женой. И какая-то перманентная депрессия преследовала еще с афинской клиники… В итоге ударился во все тяжкие. Многих из тех, с кем я общался в тот период, уже и в живых нет… Сердце пошаливало периодически, и я стал уже свыкаться с мыслью, что и сам скоро совершу погружение на два метра ниже уровня моря. Но у Бога были насчет меня несколько иные планы.
В одно прекрасное утро, на шестом году после случившегося в Афинах, сказал себе: «Эдик, завязывай — это не жизнь». Оставались кое-какие связи в Греции, я собрал вещи и уехал в Афины. Снял крохотную квартирку, пошел учиться в медицинский колледж на физиотерапевта. Я ведь и раньше с большим уважением относился к умелым массажистам, как футболист регулярно с ними имел дело. Так вышло, что в старой жизни меня кормили ноги, а в новой добывать на хлеб пришлось руками.
Появилась своя клиентура, делал массажи и взрослым, и деткам, даже грудным, — усиленно закреплял теоретические знания на практике. Однажды в компании общих знакомых обратил внимание на красивую кареглазую девушку Ирини — она оказалась этнической гречанкой из Ставропольского края, приехала к знакомым погостить. И мое сердце снова забилось учащенно… В декабре 2010 года мы поженились и обвенчались в одном из афинских храмов, нашей дочке Константине уже шестой годик. Казалось, жизнь наладилась — живи и радуйся. Но судьба снова подкинула мне сюрприз.
«И тут Евгений Миронов говорит: «А зачем нам кого-то искать на роль царского ординарца? Вот же Эдик есть»
Когда в Греции начинался туристический сезон, Эдуард ездил работать на Крит, оказывал услуги физиотерапевта гостям дорогого SPA-отеля. Среди пациентов Стоянова было немало известных людей, а один из них, известный российский кинорежиссер Алексей Учитель, после нескольких сеансов массажа спросил Стоянова: «Молодой человек, а не хотите поработать моим персональным тренером? Мы сейчас начинаем работу над масштабной картиной, и вы мне очень пригодитесь».
*Благодаря своему мастерству физиотерапевта Эдуард стал востребованным в кинематографе
— Так я оказался в Питере, — вспоминает Эдуард Стоянов. — Там как раз начинались съемки фильма «Матильда», который рассказывает о любви императора Николая II и польской балерины Матильды Кшесинской. Учитель собрал на площадке многих знаменитых актеров: Евгения Миронова, Данилу Козловского (играл роль хоккеиста Валерия Харламова в фильме «Легенда № 17»), Ингеборгу Дапкунайте, Сергея Гармаша и других.
В чем заключалась моя работа? Приходилось следить за физической формой режиссера — кроме массажей, это еще и гимнастика специальная. Поскольку процесс съемок сильно выматывает, нужно тщательно следить за здоровьем главного человека на съемочной площадке.
Вскоре ко мне за помощью стали обращаться другие участники киногруппы. Рекомендации Учителя, Миронова, Дапкунайте стали мне хорошей рекламой. Cъемки растянулись на долгих 15 месяцев, а весной следующего года планируется премьера «Матильды».
— Вас случайно сниматься не приглашали?
— Как-то искали фактурного мужчину на эпизодическую роль казака-ординарца, который, по сценарию, должен был принести императору депешу. И тут Миронов говорит: «А зачем мы ищем кого-то? Только время теряем. Вот же Эдик есть!» Нарядили меня в черкеску, приклеили пышные усы, напялили папаху — сам себя не узнал. Вручил Николаю II депешу — и все, «стоп, снято!»
— Кто из актеров, с которыми приходилось сталкиваться, произвел самое сильное впечатление?
— Да все они — яркие творческие личности, с ними очень интересно общаться. Но выделю, пожалуй, Евгения Миронова, с которым, по моему мнению, на равных может соперничать только Владимир Машков. Когда Миронов впервые появился на съемочной площадке «Матильды», Учитель даже не стал ему растолковывать какие-то нюансы, сразу сказал: «Женя, ты роль знаешь — иди, вживайся в образ». Миронов ушел в гримерку, а спустя время оттуда вышел совсем другой человек! С животом, всклокоченными волосами, даже голос другой — и не признаешь сразу. Такие перевоплощения на волшебство похожи.
— Съемки закончились — и что?
— Был выбор — возвращаться в Афины или ехать в Москву, где постоянно работают мои клиенты из мира театра и кино. Кинематограф ведь как наркотик, зависимость вызывает. Решил — в Москву. Там клиентуры еще больше стало, добавилось по рекомендациям общих знакомых немало знаменитостей — актриса Чулпан Хаматова, один из ведущих онкологов России Михаил Давыдов. Деток знаменитостей тоже массирую, часто приглашают. Миронов постоянно дает пригласительные на спектакли в свой Театр нации, с удовольствием хожу на премьеры. У нас с ним установились хорошие, приятельские отношения.
— А в Сен-Тропе вы как очутились?
— Началось лето, театры разъехались по гастролям, работы у меня стало значительно меньше. И тут один из клиентов уговорил меня поехать на летний сезон в Сен-Тропе, где он ежегодно арендует виллу для отдыха своей семьи. Уже на месте «цыганская почта» разнесла весть о хорошем физиотерапевте, и посыпались заказы…
Когда клиент встает после массажа и говорит: «Эдик, я словно заново родился», — это для меня высшая благодарность. А богатый человек, как правило, и сам знает, какая цена у его здоровья, поэтому деньгами не обижают.
А еще я там стал тренировать детей. Узнали мои клиенты, что я в прошлом профессиональный футболист, и стали просить позаниматься с ребятками… А почему нет? Мне это по душе, работа в удовольствие.
— Самого на поле тянет? Скажем, за любителей или ветеранов побегать?
— Со страшной силой тянет! Но страх держит в узде. После того злополучного матча в январе 2001 года я так и не играл ни разу в футбол, все за сердце переживаю. Хотя оно уже лет семь-восемь не беспокоит вообще. Даже когда занимаюсь с детьми, увлекусь, бывает, а в голове «стоп-кран» сразу срабатывает — нельзя.
— Чем планируете заниматься после окончания сезона в Сен-Тропе?
— Вернусь в Москву, там я нужнее. Мама, жена и дочь живут в Афинах, то они у меня гостят, то я у них. В Одессе года два назад был, когда у отца инсульт приключился. Приглашали недавно сниматься в сериале, какого-то охранника сыграть. Скажу по секрету, что Алексей Учитель, с которым мы регулярно на связи, задумал снять фильм о судьбе известного советского футболиста. Подробностей пока сообщать не могу, но вполне возможно, что и для меня там найдется работенка…
4105Читайте нас у Facebook
