Сергей Лещенко: "Получилось, что я поставил на себе эксперимент"
На прошлой неделе пользователи соцсетей активно спорили, как нужно поступить с телеканалом «Интер», на этой — переключились на обсуждение народного депутата Сергея Лещенко, купившего дорогую квартиру в центре столицы, и ситуации со скандальным выступлением «95-го квартала» в Юрмале. Не исключено, что очередная резонансная тема снова сместит внимание общественности, заставив охладеть к событию трехдневной давности.
Мы встретились с народным депутатом Сергеем Лещенко в разгар массового всплеска эмоций вокруг его новой недвижимости. Он рассказал о своем отношении к скандалу. А еще — о дружбе с Аленой Притулой, знакомстве с возлюбленной Настей и новой для него роли «усатого няня» для падчерицы Ульяны. В конце беседы, решив проверить автора закона о необязательности согласования текста интервью с интервьюируемым, предлагаю познакомиться с материалом до публикации в газете. Несмотря на деликатность затронутых тем, Сергей, улыбнувшись, от согласования отказался.
— Как бы вы поступили, если бы квартирный скандал коснулся не вас, а другого парламентария?
— Изучил бы подробности дела, расследовал его. И только потом делал выводы.
— Вы ощущаете, что история с покупкой квартиры стала угрозой для вашей политической карьеры?
— Я ощущаю, что неправильно понят.
Получилось, что я поставил на себе эксперимент. Я автор закона об открытом доступе к реестру недвижимости и, по сути, первым испытал его в действии. Некоторые советчики рекомендовали оформить квартиру на родственников или знакомых, но для меня честность принципиальна. Вместе с тем боюсь, что другие, когда увидят такую реакцию на мое решение, будут и дальше избегать прозрачности и публичности.
— Мустафа Найем рассказал, что многих коллег-парламентариев обрадовал этот скандал, ведь «теперь будет, что ответить на обвинения Лещенко». Что если любой чиновник станет объяснять происхождение денег на дорогую покупку словами: «Я одолжил»?
— Я специально обсуждал этот момент с авторами закона об электронном декларировании доходов и расходов госслужащими. Там есть графа «Заем», в которой надо указать имя и данные кредитора. После чего эту информацию проверят антикоррупционные органы. Заем между физлицами разрешен законодательством, и в моей декларации за 2016 год сведения о том, у кого и на каких условиях я одолжил деньги, обязательно будут указаны.
Даже в теории не существует такого вопроса, который я мог бы лоббировать для Алены Притулы (совладелица сайта «Украинская правда», которая, по словам Лещенко, одолжила ему часть денег на квартиру. — Ред.). Она — одна из самых близких для меня людей. Тех, кому настолько доверяешь, что в сложные или важные моменты жизни обращаешься именно к ним. Эту квартиру стоило купить уже хотя бы потому, что она находится недалеко от квартиры Алены!
Процент под заем может присутствовать только в отношениях с финансовым учреждением. В наших же взаимоотношениях с Аленой речь о процентах не шла. Вы же с сестрой или братом не обсуждаете проценты или график погашения.
*«Алена — одна из самых близких для меня людей»
Квартиру я ищу уже не первый год. И еще до избрания в парламент собирал на нее деньги. Четыре года ходил на просмотры, а потом встретил человека, которого полюбил, — Анастасию. Полюбил и ее дочь Ульяну. Захотел создать семью. И поиск недвижимости ускорился.
Да, у меня есть квартира с советских времен, где мне принадлежит треть. Там живут мои ближайшие родственники. Есть еще однокомнатная, но она маловата для трех человек. Эту однокомнатную я, возможно, продам для погашения кредита за новую квартиру.
Настя занимается музыкальной студийной работой, для которой необходим определенный метраж. У квартиры на улице Франко оказалась сравнительно хорошая цена, но продавец сообщил, что рассчитаться нужно в конкретные сроки. Мне пришлось реагировать оперативно.
— Почему вы думаете, что квартирный скандал — это спланированная атака на вас?
— Массмедиа политических сил, которые я регулярно критикую, тиражируют неправдивые сообщения. Например, что, согласно декларациям, у меня недостаточно денег, чтобы купить такую квартиру. Но ведь анализируют они не все декларации, а только гражданские, тогда как о предпринимательских — ни слова. Между тем, если объединить все мои декларации, то видно, что денег мне хватает.
Моя ошибка состоит лишь в том, что я не подготовился к такой реакции и информнападкам на себя. Я должен был первым сообщить людям о покупке. Но я не ожидал такого цинизма от моих оппонентов. Договора купли-продажи уже через несколько часов после заключения сделки оказались в руках тех, кто ведет сейчас против меня информационную войну. Меня сфотографировали в «Сбербанке России» и наврали, что я оплатил покупку именно там. Хотя единственный мой платеж через это финучреждение — в Пенсионный фонд.
Называют меня чиновником. Но я не чиновник, а избранный народный депутат, который не может выделить деньги, наделить кого-либо полномочиями. Я занимаюсь законотворчеством и поддержкой обращений общественности, то есть решаю проблемы граждан на микроуровне. Я не инициировал законы и даже запросы, связанные с бизнесом. Ничего такого, за что дают взятки. В этом и разница. Я не участвую в распределении денег и все свои средства заработал честно. А меня прослушивают, следят за каждым шагом. Если бы был факт передачи денег за какую-то статью или что-то в этом роде, об этом уже давно стало бы известно.
— Разгоревшийся скандал наносит удар не только по вам, но и по самой идее борьбы с коррупцией. Мол, все одинаково нечестные: как коррупционеры, так и антикоррупционеры.
— Это выгодно тем, кто понимает, что будет неконкурентоспособным на выборах.
Мы не должны с водой выплеснуть и ребенка. Да, мы боремся с коррупцией, но нельзя обвинять людей в том, что они живут по средствам. Иначе общество люмпенизируется, бедность станет доминировать и диктовать условия. Мы должны поддерживать идеалы благосостояния. Есть научные исследования того же Фрэнсиса Фукуямы (американский философ, политолог японского происхождения. — Ред.), что чем сильнее средний класс, тем крепче демократические ценности в обществе. Люди среднего класса уже переросли «ценности холодильника», они озабочены не выживанием, а тем, чтобы страна развивалась в правильном направлении, чтобы их дети получили достойное образование, чтобы они спокойно ходили по улицам и так далее.
В Украине не произошло главного, что обычно бывает после революции: смены правящих элит и поколений в руководстве страны. К власти пришли люди, сформировавшиеся как политики 20 лет назад, впитавшие «с молоком матери» прежние политические практики. Баланса и противовеса между «Блоком Петра Порошенко» и «Народным фронтом» нет, как кажется многим внутри страны и на Западе. У них сговор: каждая из политсил делает вид, что не замечает, что творит другая.
Уверен, гражданские активисты, журналисты и новые политики — вот надежда нашей страны. Они следят за процессом и разоблачают преступников. И старые элиты понимают риски, связанные с этим. Когда Национальное антикоррупционное бюро Украины (НАБУ) стало заниматься окружением президента и премьера, обе политсилы объединились, чтобы дискредитировать бюро. Напомню, первое дело НАБУ касалось «Запорожьеоблэнерго». Там открылась схема на сотни миллионов в месяц. Руководитель предприятия Дмитрий Крючков сбежал. Второе дело касалось народного депутата Александра Онищенко, который сейчас в Лондоне рассказывает своим посетителям, что если его не оставят в покое, то он сообщит, кого финансировал во власти. И те предпринимают попытки тормозить деятельность НАБУ. Третье дело — коррупционные схемы бывшего народного депутата Николая Мартыненко.
— Философ Ярослав Грицак сказал, что современная украинская экономика существует благодаря коррупции…
— Это от безысходности. Почему эстонская, румынская или польская экономики существуют не благодаря коррупции? В Румынии расследуют беспрецедентные антикоррупционные дела: судят министров, мэра Бухареста, а брат экс-президента Мирча Бэсэску осужден на четыре года по обвинению в коррупции! Потому что в определенный момент на то была политическая воля президента.
— Что собираетесь делать теперь? Членство в «ДемАльянсе» вы приостановили…
— Но из партии не выходил. И из парламента не уйду, так как это станет лучшим подарком коррупционерам. Буду продолжать борьбу с ними доступными мне способами. Сдаваться не собираюсь. Разоблачением коррупционеров занимаюсь с 2000 года. Многие забыли, какое это было опасное время для журналистики расследований. Мне неоднократно звонили с угрозами, мол, парень, разберемся с тобой. Нельзя недооценивать угрозы, но и поддаться паранойе тоже нельзя.
— А сейчас разве не опасное время? Вы сами недавно признались, что были уверены: после убийства Гонгадзе больше не посмеют тронуть журналиста, но гибель Павла Шеремета доказала обратное.
— Те, кто организовали убийство Шеремета, наносили удар в первую очередь по Алене Притуле, чтобы вывести ее из игры, уничтожить морально. Трагедии, которые она пережила с разницей в 16 лет, когда убили двух ее любимых людей, — такое мало кто может выдержать. Но у нее огромная внутренняя сила. Она лидер и масштабная личность.
— Как и почему вы стали заниматься расследованиями?
— В Институте журналистики я уже на первом курсе пошел работать, что, кстати, видно по моим декларациям. Все пытались тогда устроиться на телевидение, это было модно. Я проходил практику на «1+1″ и «Новом канале». Но с телевидением отношения не сложились, это специфический формат, который требует довольно поверхностного и упрощенного анализа. Тогда как я люблю глубоко копать, подтверждать все документами, цитатами. Чтобы материал выглядел убедительно.
Помню, 4 сентября 2000 года, в понедельник, встретил на крыльце института однокурсника и он сказал: «Устраиваюсь в редакцию спортивного сайта, а у них есть еще и политический сайт, и там нужны журналисты, так как все разбежались, испугавшись угроз и слежки за Гонгадзе. А сейчас начинается парламентский сезон…» В тот же вечер я был в офисе «Украинской правды» на улице Владимирской. Справа, как сейчас помню, дверь в спальню, где жил друг Георгия, вторая дверь вела в большую комнату со столами и компьютерами, а еще одна, слева, — в кабинет Георгия. Там не было света, лампочка, кажется, перегорела. И так в полумраке, при свете монитора, мы побеседовали. Георгий сказал, что им нужны рабочие руки для сайта, задал пару вопросов на знание политических реалий и пригласил сразу же приступить к работе. В соседней комнате сидел один-единственный человек, который работал над новостями, — Алена. На следующее утро я уже работал с ними. А через две недели, 16 сентября, Георгий пропал… Мы надеялись до последнего. Реагировали на каждый информационный вброс и фейк — что Гонгадзе видели на вокзале, в грузинском посольстве, в баре у Эрика… Я везде ходил и спрашивал о нем, мы искали любые зацепки. А через полтора месяца Алена опознала тело Георгия.
Вскоре стало известно о пленках Мельниченко. 27 ноября 2000 года — я навсегда запомнил этот день — нам было по-настоящему страшно. А потом мы много месяцев работали только втроем: Алена, я и веб-мастер. После работы я провожал Алену до дома. Это был период становления — и для меня, и для «Украинской правды». Тогда под влиянием страшных событий я и решил заняться расследованиями всерьез…
— Благодаря декларациям мы знаем, что у вас шесть официальных источников дохода. Вы трудоголик?
— Мне всегда нравилось работать. Часто случалось так, что я, находясь где-то по личным делам, по дороге сворачивал, чтобы провести расследование. Например, будучи в Нью-Йорке на конференции ООН, решил заглянуть в суд и изучить документы по иску Тимошенко против Фирташа. Или, находясь в Калифорнии с личным визитом, три недели снимал копии с дела Лазаренко. Потом написал книгу о том, как зарождалась украинская коррупция.
— Как вы познакомились с Настей? Многие уверены, что именно влюбленность влияет сейчас на ваши решения…
— Да ну? Политическая деятельность и любовь подпитывают друг друга.
Я увлекаюсь электронной музыкой с 2002 года. И я — единственный народный депутат, которого можно встретить в клубе Closer. Там мы с Настей и познакомились, на фестивале «Стрiчка», который проходит 20 мая, в Настин день рождения. Я пришел послушать музыку, отдохнуть…
— И музыка вас связала…
— В каком-то смысле да. Настя — состоявшаяся сильная женщина, она известна в мире намного больше, чем в Украине. Электронная музыка в нашей стране пока не настолько популярна, как в Европе. Там даже термин появился «дэнсономика» — экономика танца, потому что фестивали, клубы, гонорары приносят стране хорошие деньги. И Настя на этом европейском рынке занимает заметное место. Электронная музыка — это феномен современного мира. Возможно, вся эта квартирная история даст толчок для развития электронной музыки и в нашей стране.
Как успешный диджей Настя могла бы переехать жить, например, в Берлин, Лондон или Латинскую Америку. Но мы никуда из Украины не собираемся сбегать, хотим строить здесь европейское процветающее государство.
— Ваша возлюбленная разрывает шаблоны…
— Я и тут готов быть первопроходцем — народным депутатом с независимой женой. Считаю, что роль женщины не должна сводиться к трем «К». Настя — мой партнер, а не подчиненная. Я невероятно ею горд и готов посвятить себя ей, но не ломать, как это принято у многих мужчин. Это противоречит моим ценностям и принципам. У нее очень сильный характер, она прямой, честный и моральный человек. Это меня привлекает сильнее всего.
*"Настя — состоявшаяся сильная женщина, она известна в мире намного больше, чем в Украине"
— Дочь Насти вас приняла?
— Я отношусь к Ульяне с большой любовью и надеюсь, что она ко мне тоже относится хорошо. Принимает меня. Сейчас Настя на гастролях, и за Ульяной, которой скоро девять, присматриваю я. Когда укладываю ее вечером, она просит рассказать историю перед сном, и я рассказываю ей про Лазаренко…
*Я отношусь к Ульяне с большой любовью и надеюсь, что она ко мне тоже относится хорошо
Фото в заголовке с сайта Верховной Рады Украины
2452Читайте нас у Facebook
