Люблю бывать на киевских кладбищах. Да, порой они выглядят не такими ухоженными, как старинные мемориальные комплексы в Париже и Вашингтоне, Ливерпуле или Неаполе, Вене или даже во Львове. И все-таки есть в киевских кладбищах какой-то особенный, почти не распознаваемый дух, который непреодолимо влечёт к себе, заставляет ждать новой встречи со странным приятным волнением — и при посещение благостно попускает, словно удовлетворившись твоим появлением и тихо благодаря…

Хотя кто кого ещё должен благодарить! Ведь это нам становится легче и чище на душе после безмолвного общения с теми, кто дорог сейчас не менее, а, может быть, и более (и даже, скорее, более), чем был прежде, при своей земной жизни. В том коротком отрезке жизни, который мы прожили вместе, иногда даже не сумев по достоинству оценить, сколь важным был именно этот отрезок времени, когда можно говорить друг другу в глаза многое, что должно говорить. Слова благодарности, любви, признания, прощения за неосторожные поступки и даже ненароком оброненные резкие выражения. Ведь всего этого мы при личном общении нередко избегаем, стесняясь высокопарности и не присущей нам всем парадности чувств. Зато не скупимся на выяснения отношений, порой срываясь на крик и не подбирая слов, упрекая в том, что было и чего не было… Увы, друзья мои, так устроено большинство людей, и мы с вами, наверное, не исключение. Не все, конечно. Я о большинстве.

А потом наступает тот самый миг, когда в глаза сказать любимому, дорогому человеку, или близкому другу, или просто доброму знакомому уже ничего нельзя. Нет уже тех глаз напротив… И никогда больше не будет. И ты годами потом бродишь по заросшим аллеям до боли знакомых кладбищ, прося прощения, объясняя причины, мысленно советуясь и получая безмолвные ответы — в лёгком покачивании веток деревьев, вымахавших за эти годы в три твоих роста.

Вчера проехал три своих киевских кладбища — и на душе словно стало легче. И чище, и спокойнее, и светлее. Ведь давно уже нет того жуткого панического страха, знакомого, пожалуй, каждому из нас с детства, когда одна лишь мысль о неизбежном уходе отключала сознание. Наоборот, есть спокойное ожидание встречи с теми, кто в жизни проходящей для тебя уже утрачен необратимо. И ты, идя к той неизбежной встрече, как бы выполняешь свои обязательства перед Господом и перед теми, кто дорог тебе сейчас и чью память ты стараешься заслужить — своими поступками, любовью, жертвенностью. Именно заслужить, потому что ни купить ее, ни выменять на что-то, пускай даже невероятно дорогое по меркам земной жизни, просто невозможно.

И вот тогда ты начинаешь ценить каждый день. Каждый час и каждое мгновение. Чтобы успеть. Выполнить обещанное и осуществить задуманное. Успеть. И в этом осознанном стремлении прожить этот отрезок жизни (последний и самый важный!) максимально продуктивно как раз и заложен смысл слов, сказанных древними философами и до конца так и не понятых нынешними деятелями. Помнить о смерти — для того, чтобы сполна оценить каждое мгновение жизни. Чтобы успеть. Чтобы не опоздать… Хотя прав был, наверное, Владимир Семёнович Высоцкий, обронивший в одной из своих песен: «В гости к Богу не бывает опозданий…»

Пусть сегодняшних именинников ничуть не смущает этот мой пост, предваряющий традиционные пожелания им добра и счастья. Я ведь этим хочу лишь напомнить о главном — жизнь бесценна. И нужно научиться ценить каждое ее мгновение. Дабы все успеть. И всем насладиться. Желательно вовремя. Когда ещё можно и о любви, и о преданности, и о благодарности сказать, глядя в глаза…