«Пересадку почки восьмилетней дочке провели в Киеве, а донором стала ее бабушка»
Мы встретились с Инной, Таней и Любовью Николаевной в больничной палате. Бабушку, которая стала донором почки, уже выписали из клиники — ее состояние не вызывает опасений. Но она остается рядом со своими девочками.
— Сначала мы хотели удалить Тане обе почки, пораженные инфекцией, чтобы в организме не оставалось очагов воспаления, а трансплантацию провести позже, — говорит заведующий отделением трансплантации почки Национального института хирургии и трансплантологии имени А. А. Шалимова Владислав Закордонец. — Но состояние девочки было критическим. Требовалось как можно скорее сделать пересадку. Поэтому в ходе трансплантации мы удалили одну почку и вшили донорскую, которую взяли у бабушки. Через месяц, надеюсь, проведем девочке еще одну операцию. Благодаря наработанному нашей клиникой опыту мы можем браться за самые сложные случаи и спасать тяжелых пациентов, у которых есть осложнения или сопутствующие патологии. К сожалению, все еще пересаживаем почки только от родственных доноров, потому что трансплантация трупных органов в Украине сегодня практически не работает. Недавно была принята новая редакция Закона «О трансплантации», статьи которого как раз должны изменить ситуацию в нашей отрасли. На днях закон подписал президент. Будут созданы новая для Украины служба трансплант-координации, а также всеукраинская база данных «донор — реципиент», куда каждый из нас при жизни сможет предоставить информацию, готов ли он стать донором органов после своей смерти или нет. Но эти изменения начнутся только в 2019 году при условии, что будет выделено финансирование. До тех пор мы продолжим работать с родственными донорами, а это ограничивает наши возможности.
* «Мы проводим пересадки и в тех случаях, если у родственников не совпадает группа крови», — говорит Владислав Закордонец. Фото Сергея ТУШИНСКОГО, «ФАКТЫ»
— В июле исполнится три года, как мы с Таней фактически переехали в киевскую больницу, в отделение гемодиализа, где трижды в неделю ей проводили процедуру искусственной очистки крови, — рассказывает Инна. — О проблеме с мочевыводящей системой врачи сказали нам, когда дочке исполнилось семь месяцев. У нее поднялась температура, пришлось пройти серьезное обследование. Рентгеновские снимки показали порок развития мочеточников. Они выглядели, как спиральки. Из-за неправильного положения мочеточников часть мочи возвращалась в почки, и начиналось воспаление — пиелонефрит. Несколько раз в год нам приходилось ложиться в больницу…
Когда Инна привезла уже пятилетнюю дочку на очередное плановое обследование, анализы поразили всех. Креатинин — показатель работы почек — зашкаливал: 600 вместо 22! Они говорили о том, что из организма малышки не выводятся токсины.
— В карете скорой помощи нас отправили в киевскую детскую больницу на диализ, — продолжает мама. — Я была в шоке, услышав в клинике от других мам, что они со своими детьми живут здесь годами. Была уверена: Тане сделают пару процедур и мы уедем домой…
Во время очистки крови у девочки и начали проявляться сопутствующие проблемы.
— Когда произошел первый судорожный приступ, врачи сразу начали искать его причину, — говорит Инна. — И пришли к выводу, что у дочки в мозге есть эпилептические очаги. Много времени занял подбор препаратов, которые гасили приступы. Вот уже два года их не бывает. Но после того, как решили этот вопрос, начал падать уровень гемоглобина, затем дочка заболела гепатитом В.
— Когда вам сказали о возможности пересадки почки?
— Сразу, как только мы приехали в Киев. Донорами готовы были стать я и муж. Но врачи посоветовали, чтобы первой на совместимость проверили бабушку. Анализы показали, что она может быть донором почки для Тани. Это сделали для того, чтобы создать некий «запас на будущее» — когда через 15—20 лет донорская почка отработает свое, донорами можем быть мы с мужем. Но саму операцию начали откладывать из-за тех проблем, которые постоянно возникали у дочери.
— И мы начали искать возможность лечения за границей, думая, что там больше опыта, берут более сложных пациентов, — добавляет Танина бабушка Любовь Николаевна. — Но все оказалось не совсем так. В белорусскую клинику нас даже не вызвали на обследование, когда узнали, что в брюшной полости у Тани есть спайки. Это оказалось серьезным противопоказанием. Тогда мы отправили документы в турецкую клинику. Там не захотели нас принять, поскольку у Тани неврологические проблемы. Так и сказали: не хотим осложнений. Мы решили попытать счастья еще и с индийской медициной. Но рады, что в итоге внучке помогли наши врачи.
* «Девочка родилась со множеством проблем со здоровьем, но мы и врачи делаем все, чтобы ей помочь», — говорит 59-летняя бабушка Тани Любовь Николаевна, отдавшая внучке свою почку. Фото автора
— Пока мы находились на диализе, десяти детям сделали пересадку именно в клинике Шалимова, — говорит Инна. — Возраст был разный — и шесть лет, и четыре года, и три… У всех после операции все в порядке. Со многими мы общаемся. 2 мая здесь прооперировали Кристину, которая вместе с Таней несколько лет проходила процедуру гемодиализа. Так эта девочка через неделю уже танцевала в палате. Эти примеры вселяли и в нас веру, что все будет хорошо.
— В последнее время к нам все чаще стали обращаться пациенты, которым пересадку почки сделали за границей, и у них развились послеоперационные осложнения, — говорит Владислав Закордонец. — Из любой зарубежной клиники иностранных пациентов выписывают максимально быстро. Послеоперационное наблюдение и контроль требуют дополнительной оплаты. Не все пациенты к этому готовы, собирая деньги на пересадку всем миром. Кроме того, в Белоруссии детям почку подсаживают в брюшную полость. А мы помещаем ее в забрюшинное пространство, как взрослым, и поэтому не получаем такого количества осложнений, как наши белорусские коллеги.
— Когда внучка перестала есть, мы с дочкой начали паниковать, — продолжает бабушка. — Ребенок угасал на глазах. Протеиновым коктейлем из чашечки напоить ее было очень сложно. Врачи собрали консилиум и решали, возможно ли провести трансплантацию, я повторно сдала анализы. Слава Богу, у меня ничего не изменилось, я могла быть донором.
— Бабушкина почка возьмет на себя работу и будет справляться с очисткой организма от шлаков в полной мере, — объясняет Владислав Закордонец. — Безусловно, потребуется наблюдение за состоянием здоровья девочки. Но для этого больше не нужно жить в больнице.
— Операцию дочери сделали 30 мая, — говорит Инна. — Вечером того же дня мне позволили зайти в реанимацию, увидеть и маму, и дочь. Несколько дней после операции было не ясно, как приживается почка. Три раза Таню даже брали на диализ. Было похоже, что начался криз отторжения, но врачи его остановили. Через десять дней после операции специалисты уверенно заговорили о том, что все самое сложное уже позади. Наконец-то стало понятно, что мы сможем вернуться домой. За три года ни разу не удавалось вырваться — ни Таню не возила, ни сама не смогла отлучиться из Киева. Муж время от времени приезжал нас проведывать. А когда делали пересадку, снял квартиру неподалеку от клиники, готовил нам еду, помогал мне ухаживать за мамой и за дочкой.
* Через месяц Тане планируют провести еще одну операцию и удалить неработающую почку, чтобы в организме не оставалось источников инфекции. Фото автора
Наш разговор прервала медсестра. Малышку нужно было везти на УЗИ.
— Практически никому из пациентов мы не отказываем в помощи, — говорит Владислав Закордонец. — Даже в самых сложных случаях, при наличии сопутствующих проблем. Главное, чтобы был родственный донор. Несколько лет назад мы начали делать пересадки и в тех случаях, когда у родственников не совпадает группа крови. Это оказалось выходом для многих наших пациентов, у которых не было подходящего родственника и возможности выехать за границу на операцию трансплантации от погибшего донора. Уже сделали десять таких вмешательств. Все чаще проводим повторные операции после того, как пересаженная почка отторглась. Донором снова становится кто-то из родных. У нас есть пациент, которому мы сделали уже три пересадки. Первая почка прослужила полгода, после чего развилось сужение (стеноз) мочеточника. Вторая очищала организм почти два года. Она отторглась из-за иммунологических осложнений. Мы пересадили третий орган. С тех пор прошло около десяти лет. Получать хорошие результаты нам помогает опыт, который мы постоянно нарабатываем. В этом году провели уже тридцать трансплантаций. А с 2000 года, когда начали проводить пересадки в нашем институте, сделали в общей сложности 472 трансплантации почек. Почти сто из них — детям.
* Рубен Зограбьян: «Хочется верить, что в ближайшее время будет создана всеукраинская база тех, кто нуждается в операции, и потенциальных доноров». Фото Сергея ТУШИНСКОГО, «ФАКТЫ»
— Важно и нужно развивать украинскую трансплантологию, — добавляет руководитель отдела трансплантации почки института имени А. А. Шалимова доктор медицинских наук Рубен Зограбьян. — Ведь она позволяет спасать тяжелобольных людей, возвращая их к активной жизни. Хочется верить, что в ближайшее время будет создана всеукраинская база тех, кто нуждается в операции, и потенциальных доноров, начнет работать координационный центр, решающий, куда быстрее можно доставить орган, есть ли там подходящий реципиент. Пока такого механизма не существует. Если все это в скором времени появится, наши пациенты перестанут финансировать медицину соседних стран. И мы сможем спасать большее число своих больных, в том числе и детей.
Читайте нас у Facebook
