«Некрасивое, как неуклюжая черепаха, здание», — писали о Киевском оперном театре сразу после его возведения (фото)
Митрополит Киевский и Галицкий Филарет был против «идола» над днепровским склоном
Еще в 1840-е годы проводилось упорядочение рельефа вдоль Владимирского (в то время Александровского) спуска. На склоне, грозившем оползнями, устроили промежуточную террасу. Тогда же было решено воздвигнуть на ней памятник князю Владимиру Великому — крестителю Руси. Проект статуи предложил известный скульптор Василий Демут-Малиновский, а после его кончины окончательный вариант подготовил барон Петр Клодт. Разработкой пьедестала занимался профессор архитектуры Александр Тон. Император Николай I дал проекту добро, согласовав бюджетное финансирование киевского монумента.
Казалось бы, вопрос успешно решился. Между тем замысел нового сооружения в самом Киеве встретил весьма авторитетную оппозицию. Митрополит Киевский и Галицкий Филарет (Амфитеатров) считал, что «не подобает в память того князя, который сокрушал идолов, ставить своего рода идол».
Читайте также: «Небоскребы» старого Киева: почему в 1912-м городские власти запретили строить высотные здания
Мнение мудрого митрополита (ныне причисленного к лику святых) немало значило для киевлян, поэтому пришлось искать компромиссный выход. Сперва рассмотрели было вариант устройства подземной часовни-пещеры под пьедесталом памятника, непосредственно в склоне горы, с облицовкой этого склона гранитом. Но такое сооружение потребовало бы огромных расходов, и от грандиозного замысла пришлось отказаться. В конце концов митрополита ублаготворили по-иному. В апреле 1853 года столичные власти утвердили присланный высокопреосвященным Филаретом проект киевского Владимирского собора, а осенью того же года состоялось торжественное открытие памятника князю Владимиру. Он сразу стал киевской достопримечательностью и остается таковой до сих пор.
На новый Оперный театр планировали потратить полмиллиона рублей, но к завершению строительства стоимость выросла почти до миллиона
Февральским днем 1896 года в перерыве между дневным и вечерним оперным представлением внезапно загорелся киевский Городской театр. Его каменное здание простояло к тому времени сорок лет и не отличалось особыми архитектурными достоинствами. После пожара театр хотели восстановить в прежнем виде, но общественное мнение выступило категорически против. То был период, когда Киев обрел неформальный статус «сахарной столицы» империи, с каждым годом наращивая экономическую мощь и престиж. Киевляне вспомнили, что великолепный городской театр в Одессе был выстроен в 1887 году как раз после того, как сгорело предыдущее театральное здание. Почему бы Киеву не превзойти «жемчужину у моря»?
И вот в 1897 году городская дума провела конкурс проектов нового театра на месте прежнего. Впоследствии его называли «всемирным». Это было несколько преувеличено, но в состязании действительно приняли участие архитекторы из разных стран. Достаточно сказать, что второе место занял немец из Берлина, третье — итальянец из Милана, четвертое — швед из Стокгольма, пятое — москвич, а шестое — француз. Но победителем стал академик Виктор Шрётер, зодчий из Петербурга, имевший богатый опыт строительства театров. Именно его проект под девизом Capriccio был признан лучшим и принят к исполнению. Правда, сам мэтр Шрётер, выполнив рабочие чертежи, категорически отказался от того, чтобы надолго задержаться в Киеве для производства работ. Руководил строительством известный киевский зодчий Владимир Николаев, а от муниципалитета ему помогал член городской управы Николай Казанский.
Читайте также: Первый 4-этажный дом на Крещатике казался киевлянам таким высоким, что многие боялись ходить возле него
Заказчиков прельстила надежда выстроить нечто сопоставимое с одесским театром за сравнительно небольшие деньги: смета предполагала расход примерно в полмиллиона рублей. Именно на эту сумму — 500 тысяч — город выпустил облигации целевого займа под залог муниципальной недвижимости. Заем был реализован, осенью 1897 года состоялась закладка, и работа закипела. Осуществляла ее лучшая в Киеве строительная контора Льва Гинзбурга. В период строительства местные газеты не преминули злорадно оповестить киевскую публику, что в здании одесского театра уже появились трещины…
Но все карты смешала пресловутая «строительная лихорадка» — ажиотажное домостроительство на рубеже XIX и XX столетий. Взмыли вверх цены на строительные материалы, вздорожали работы по отделке. Строители театра вынуждены были на ходу пересматривать смету. Она выросла до 665 тысяч, потом до 862 тысяч, а по окончательному счету превысила 900 тысяч. Может быть, горожане смирились бы с этим громадным перерасходом, если бы оправдались их надежды переплюнуть Одессу. Но, увы, этого не случилось…
После освящения нового Городского театра в сентябре 1901 года журналисты, не скрывая досады, заявили, что «некрасивое здание сидит посреди площади, как громадная неуклюжая черепаха». Появился даже ехидный фельетон, где под именами Строителя 1-го и Строителя 2-го фигурировали Николаев и Казанский. Строитель 1-й похвалялся, говоря о театре: «Я памятник себе воздвиг великий, вечный. Он грацией затмит цейлонского слона».
Годы, однако, шли, и киевляне свыклись со своим театром. Они убедились, что его зал, изначально вмещавший 1267 зрителей, обладает превосходной акустикой. Грамотно проведенная в 1980-х годах реконструкция добавила ему монументальности. И теперь мы, примирясь с тем, что одесский театр красивее, едва ли поменяли бы на него наш, родной и привычный.
Парковую дорогу во время прокладки называли аллеей ради «шарлатанского желания автомобилистов»
В начале прошлого века городские власти Киева затеяли прокладку новой аллеи на периферии Царского (ныне Городского) сада. Здесь находилась неудобная ложбина, куда редко забредали отдыхающие. Мэрия решила расширить ложбину таким образом, чтобы образовался полноценный проезд в направлении Днепра. Одновременно с земляными работами в 1909—1910 годах был устроен пешеходный металлический мостик над будущей аллеей. Его проект заказали видному специалисту по мостостроению, профессору КПИ Евгению Патону. Новую аллею поименовали даже «улицей». Поскольку ее замыслили в 1909 году, когда вся империя шумно отмечала 200-летний юбилей Полтавской битвы, улицу официально назвали в честь Петра Великого (но больше прижилось название Петровская аллея).
Отцы города в самоотчете оценили свою деятельность весьма высоко: «Это начало благоустройства Царского сада, начало его урегулирования. Та полоса, где прошла аллея, представляла из себя заброшенную, сырую и темную часть сада. В настоящее время это будет красивая аллея, ведущая через откосы Царского сада к берегу Днепра. Несомненно, после того, как эта аллея будет окончена, откосы урегулированы, она явится лучшим местом прогулок для киевлян».
Действительно, ожидалось, что новая «улица» пройдет так же, как нынешняя Парковая дорога, то есть вольется в так называемую Козловку у подножия Мариинского парка. В перспективе мог образоваться длинный и живописный маршрут для увеселительных поездок в конных экипажах или авто. Многие киевляне связывали этот замысел с интересами тогдашнего городского головы Ипполита Дьякова — страстного любителя автомобильной езды. Вот только на первых порах Петровская аллея выводила на обрыв и там практически заканчивалась.
Читайте также: Центральное отопление в Киеве появилось в 1937 году: как обогревали дома до этого
Как раз в 1910 году проходили очередные выборы в городскую думу, и противники Дьякова не преминули воспользоваться «черным пиаром». В изданной накануне выборов брошюре с красноречивым названием «Спасайте Киев от разорения!» было сказано о Царском саде: «Сад крайне запущен. В средней части он прорезан нелепой траншеей, которая почему-то названа „Петровской аллеей“, причем во время этой прорезки сада вырублено много вековых лип». А бывший гласный думы, старый консерватор Филипп Ясногурский отмечал: «Со временем предполагается продлить эту аллею, прорыть возвышенную часть сада и соединить аллею с откосом к Днепру. Все эти новшества в конце концов окончательно испортят прекрасный Царский сад, составляющий одно из лучших украшений Киева. Цель устройства на откосах сада места для катания едва ли осуществится, так как откосы состоят из оползней… Спрашивается: какая была нужда в разорении Царского сада? Отвечаю: никакой… одна лишь прихоть удовлетворить шарлатанское желание автомобилистов». Понятно, что речь шла в первую очередь об одном конкретном автомобилисте, облеченном званием мэра. Персонально в Ипполита Дьякова целился один из газетных фельетонистов, предложивший установить на Петровской аллее монумент следующего вида: «Монолит, а на монолите — Ипполит». Не пропустили злободневной темы и карикатуристы.
Впрочем, мостик над аллеей сразу приглянулся киевлянам и прочно вошел в маршруты романтических прогулок. А в дальнейшем была проложена Парковая дорога, и с тех пор аллея стала удобным выходом на живописные днепровские склоны.
Приведенные примеры показывают, что общественное недовольство порой оказывается мимолетным, резкое неприятие может смениться удовлетворением и даже гордостью. Но так бывало, увы, далеко не всегда. Поэтому нужно с большой осторожностью относиться к заявлениям строителей, когда они оправдывают историческими прецедентами нынешние спорные проекты.
Ранее «ФАКТЫ» рассказывали, когда в Киеве появились первые детсады, какими они были и чему там учили детей.
1674Читайте нас у Facebook
