Народный артист россии александр панкратов-черный: «паша глоба когда-то напророчил, что мы с игорем тальковым умрем в один и тот же час. Игоря застрелили, а я попал в страшнейшую автокатастрофу… Чудом выжил»

Александр Панкратов-Черный, снявшийся более чем в 60 фильмах, среди которых «Сибириада», «Зимний вечер в Гаграх», «Десять лет без права переписки», «Мы из джаза», «Бабник», «Ширли-мырли», «Гарпастум» и сериал Владимира Бортко «Мастер и Маргарита», недавно открыл новую грань своего таланта. Вышла в свет книга «Шаги к стихам», в которой известный российский актер делится впечатлениями от окружающего мира, эмоциями, переживаниями.

«Больно смотреть, как ребята-каскадеры выполняют за меня трюки»

- Александр, это правда, что вам пророчили раннюю смерть?

- Паша Глоба нам с Игорем Тальковым когда-то сказал, что умрем в один и тот же день и в один и тот же час. Игоря застрелили на концерте, а я, слава Богу, живой. Хотя в то время в Сочи попал в страшнейшую автокатастрофу! Моя подруга ясновидящая Джуна сказала: «Саша, тебя спасла аура. Ты ходишь в каком-то сиреневом шаре. Тебя оберегают силы, окружающие биополе. Ведь биополе человека создает не только он сам, но и сверхсилы». Я в это верю. Есть очень хорошие слова: «судьба», «планида». Смерть меня не страшит, потому что знаю: судьба человека предопределена с самого рождения.

В жизни полагаюсь на интуицию. И она меня не подводит. Помню, мы с Женей Мироновым в Свердловске снимались в фильме «Перед рассветом». Ждали ребят-каскадеров из Петербурга, которые должны были нас дублировать — выкатываться из вагонов-теплушек военных времен,  — но они почему-то не приехали. А железнодорожный состав стоил очень дорого, нужно было все снять за один день, поэтому режиссер Ярополк Лапшин спросил: «Ребята, вы сами-то как? Не рискнете?» И мы с Женей рискнули. У него в руке был пистолет, у меня — трехлинейная винтовка со штыком. Я не знал, как нужно выкатываться из-под колес идущего поезда, но интуитивно чувствовал, что получится. И получилось! Сняли три дубля. Но я ТАК похудел при этом…

- Адреналина в кровь добавили!

- Конечно! Но обидно было, что мы с Женей тогда бедствовали, у меня хоть ставка была высокая, а он — начинающий артист, зарплата копеечная. В общем, надеялись, что за трюки нам доплатят. Ничего подобного! Честно говоря, больно смотреть, как ребята-каскадеры выполняют за меня трюки. Например, когда Саша Карин и Антоша Дронов прыгали с седьмого этажа, слезы на глаза наворачивались! К сожалению, прыгали они тоже за копейки…

Однажды я беседовал с Александром Иншаковым, президентом Ассоциации каскадеров России, рассказал, как в фильме «Мы из джаза» паренька-каскадера бросали на стол, и он должен был лететь по этому столу, сметая все на своем пути. А там стояли тяжелые бронзовые канделябры. Парень полетел и получил канделябром по голове. Саша сказал: «Значит, этот каскадер не очень хороший профессионал».

- Сейчас тоже стараетесь делать трюки самостоятельно?

- Стараюсь. Но все меньше и меньше. Да и ролей интересных не так уж много. Правда, недавно я снялся в фильме Валерия Огородникова «Красное небо». Сыграл начальника лагеря для немецких военнопленных. Очень отрицательный персонаж! Думаю, для зрителей это будет неожиданностью. В «Мастере и Маргарите» у меня роль интересная  — Степа Лиходеев. Но все равно кажется, что после фильма «Десять лет без права переписки» многоплановой работы у меня не было.

- Выбирая роль, прежде всего обращаете внимание на гонорар?

- Нет. Гонорар меня мало интересует. Я уже не в том возрасте и профессиональном статусе, чтобы ориентироваться только на деньги. Могу сниматься потому, что просто нравится работать.

«Мама все время повторяла: «Перестань писать, а не то тебя посадят!»

- Вы ведь стихи с детства сочиняете, а издать решились только теперь…

- Действительно, первые строки написал лет в девять. Бабушка приучала к литературе: сказки рассказывала, стишки читала. Я учил их наизусть. А потом сам стал сочинять. Вскоре из Алтайского края, где я родился, мы переехали в Кемеровскую область. Там я встретился с прекрасным писателем, фронтовиком, другом Александра Твардовского Михаилом Небогатовым, который занимался с молодыми поэтами. Со всего Кузбасса приходили письма от творческих ребят, Михаил Александрович внимательно читал их, что-то советовал. Мои работы его заинтересовали, и он сказал: «Саня, продолжай писать, у тебя получается». А после, уже в Нижнем Новгороде, я пошел в литературную студию, которой руководил поэт Борис Пильник. Я был там самым молодым. Печатался мало: в 1967-м шибанули за стих, «не совпавший с 50-летием Октябрьской революции». Сделали втык хороший, вызвали в одно место и попросили дать подписку о нераспространении своих стихов.

- И вы сдались?

- Я вообще никому не говорил о том, что стихи сочиняю! Мама очень волновалась, повторяла: «Саня! Перестань писать, а не то посадят!» Поэтому первую свою книгу посвятил ей — Агриппине Яковлевне Панкратовой-Токаревой, чтобы знала: меня не посадили и писал я не зря. А также сыну Володе — чтобы знал, о чем иногда папа думает.

- О чем же?

- Об этом можно прочесть в моей новой книге. В нее вошли и посвящения товарищам, которых уже, к сожалению, нет в живых: Игорю Талькову, Юрию Никулину. Последнему стих когда-то очень понравился:

 

Я — шут манежа, милый друг.

И космос мой, мое

пространство -

В тринадцать метров

светлый круг

Для риска, шуток и для

танцев…

Будет и цикл «Письма из зоны», ведь мое детство прошло в Сибири, рядом с политическими и уголовными элементами.

Разрешите отправиться

в город.

Если можно, снимите конвой,

Ведь не каторжник я и не

ворог -

Я такой же, как вы, с головой.

 

- Ваша семья сильно пострадала в сталинские времена?

- В 1952 году мама была репрессирована, сослана, ее братья и сестры погибли вскоре после революции… Но сам я везучий. Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. У меня было два микроинфаркта, но судьба оказалась милостива. Сейчас вот 58-й год идет.

- Вы азартный человек?

- В какой-то степени — да.

- В какой?

- Да во всех! И в работе бываю азартным, и в казино частенько хожу. Болею за футбольные и хоккейные команды. Очень часто мой азарт выливается в иносказания, не свойственные речи интеллигентного человека и не подлежащие публикации. (Смеется. )

- Считаете себя счастливым?

- В принципе, считаю. Судьба сложилась, мечты сбылись. Не все, конечно, и порой не так, как хотелось бы, но я доволен.

«Храню фото Изольды Извицкой с надписью: «Санечка, твои мечты обязательно сбудутся!»

- А что не сложилось?

- Вот уже 14 лет не занимаюсь режиссурой. Хотя это не только от меня зависит — от многих обстоятельств, вплоть до политической ситуации в стране. Раньше, став лауреатом многих фестивалей, был уверен: начну снимать картину за картиной. Не получилось, так как многие сценарии и даже готовые фильмы запрещали. Почти все мои работы были просто-напросто искромсаны, кроме «Системы «Ниппель». Цензура беспредельничала.

Когда наступила перестройка, думал: «Ну, сейчас наконец буду снимать что хочу!» А оказалось, у государства нет денег. Трудно в таких условиях работать. Друзья, те же Карен Шахназаров и Владимир Грамматиков, стали директорами студий. К ним вроде и можно обратиться за помощью, но как-то неловко. Скажут, раз мы дружим, то мои картины запускают в производство. Надо самому искать деньги, приходить с ними на студию, снимать. И студии поможешь, и сам будешь при деле. Но в этом-то и проблема: я не умею искать деньги, чаще их теряю.

- Зато умеете находить людей. Говорят, вы пришли в кинематограф благодаря знаменитой советской актрисе Изольде Извицкой.

- Познакомился с ней в десять лет, когда жил в Кемеровской области. Однажды в феврале сидел на кухне и писал стихи. Ночью, в метель. В поселке светилось одно-единственное окно — в нашем доме. Вдруг в дверь кто-то постучал. Я открыл и на пороге увидел женщину. Красивую-красивую! Это была Изольда Извицкая, исполнительница главной роли в фильме Георгия Чухрая «Сорок первый», русская Элизабет Тейлор. Актриса и ее администратор ехали из Кемерово в Новокузнецк с этим фильмом от бюро кинопропаганды, но автобус забуксовал. Увидев огонек, они решили попроситься на ночлег.

- Просто как в сказке — явление доброй волшебницы!

- Самое интересное, что я уже тогда грезил кинематографом, кроме кино, ни о чем не думал. На прощание Извицкая подарила мне свою фотографию, которую храню до сих пор. Спросила: «Кем ты хочешь стать?» Я сказал: «В кино хочу работать!» И актриса написала: «Санечка, твои мечты обязательно сбудутся! С любовью, Изольда Извицкая».

Прошло много лет, я уже учился на втором курсе театрального училища в Нижнем Новгороде. А недалеко, в Дзержинске, жила мама Извицкой, и актриса приехала ее навестить. Директор нашего училища Виталий Александрович Лебский устроил встречу Извицкой со студентами. Я подошел и спросил: «Изольда, вы меня узнаете?» Она долго не могла вспомнить, кто я, но все же сказала: «Ну, твои мечты уже сбываются! Учишься на актерском отделении — значит, попадешь в кинематограф!» Потом я виделся с Извицкой на «Мосфильме», будучи практикантом, ассистентом режиссера. Незадолго до ее кончины… Никогда не забуду слов великой актрисы: «Вот видишь, я предсказала правильно».

 

604

Читайте нас у Facebook