Ларри кинг: «у меня сейчас шестой брак, потому что я воспитан в старых традициях: если женщина нравится и ты хочешь быть с ней — женись»
В июне у американской телекомпании Си-эн-эн 25-летний юбилей. Одновременно 20 лет своего существования празднует одно из самых ярких ее шоу — «Ларри Кинг в прямом эфире». Ведущего этой программы по праву называют королем интервью. Перед ним раскрывали души президенты, монархи, политики, звезды кино и театра, знаменитые спортсмены. Часто интервью, взятые Ларри Кингом, становились сенсацией и затмевали все свежие новости. Знаменитый журналист недавно подсчитал, что за свою карьеру — 30 лет на радио и 20 на телевидении — он взял более 40 тысяч интервью! Ларри Кинг привык задавать вопросы, но теперь ему пришлось на них отвечать. Руководство Си-эн-эн пригласило в студию еще одну известную журналистку, Барбару Уолтерс, и предоставило ей возможность расспросить Кинга о нем самом. Для Ларри это был сюрприз. С ним никто не согласовывал список вопросов заранее. Тем откровеннее прозвучали ответы.
«Мой отец родился в России»
- Ларри, за 20 лет работы на телевидении ты взял интервью у стольких легендарных личностей, что сам стал живой легендой. Сегодня тебе придется стать гостем в собственной студии. Прошу тебя, не забудь, вопросы задаю я.
- Барбара, ты боишься, что мы превратим шоу в разговор двух старых евреев, которые отвечают вопросом на вопрос? Ладно, начинай, для меня большая честь быть твоим гостем.
- Итак, мой первый вопрос: назови худший и лучший моменты в твоей жизни.
- Барбара Уолтерс и ее знаменитый вопрос! Что ж, худший день в моей жизни — 9 июня 1943 года. Умер мой отец. Мне было девять с половиной лет, и я очень его любил. А он обожал меня. В нашей семье произошла трагедия: родители потеряли ребенка, моего младшего брата, когда ему было шесть лет. После этого отец оберегал меня изо всех сил. Не баловал, но, фигурально выражаясь, взял под свое крыло. А я старался быть хорошим сыном. Прилежно учился. Из второго класса меня сразу перевели в четвертый. Много читал, часами пропадал в библиотеке. Наша семья была бедной, но отец не жалел денег на учебу. Сам он родился в России, потом перебрался в Австрию, откуда иммигрировал в Америку. Он любил свою новую родину несмотря на то, что ему отказали в американском гражданстве. По законам тех времен, гражданами могли стать только иммигранты моложе 40 лет. Отец опоздал с подачей прошения. Так вот, 9 июня 1943 года я возвращался домой из библиотеки, неся в сумке девять книг. Это число я запомнил на всю жизнь: девять книг, мне девять лет, 9 июня. Мы жили наверху в трехэтажном доме. Я только зашел в подъезд, как меня подхватил знакомый полицейский, сбежавший по лестнице. В его глазах блестели слезы. Наверху рыдала моя мама. Полицейский ничего мне не сказал, а посадил в патрульную машину и возил до позднего вечера по городу. И только потом сообщил, что мой отец умер. У папы случился инфаркт на работе. Он строил корабли на судоверфи. Хотел помочь американскому правительству в войне с Германией. После смерти отца я потерял интерес к школе, учебе, ко всему, что любил до этого. Я злился на отца! Я был так зол, что даже не пошел на его похороны.
- Тебе казалось, что отец тебя бросил?
- Да, бросил, предал. Мне даже хотелось покончить с собой. Удивительно, но второй раз подобное чувство я испытал в 1951 году, когда «Гиганты» выиграли у «Доджерсов» чемпионат по бейсболу только потому, что Бобби Томпсон не успел добежать до второй базы! Это было такое унижение!
- Хорошо, ты известный фанат бейсбола. А какой день был самым счастливым?
- День я вряд ли смогу назвать, а вот самый счастливый период… Думаю, тот, что я переживаю в настоящее время. У меня прекрасные дети: трое взрослых и двое маленьких. Любящая жена, которая заметно моложе меня. Я живу в Беверли-Хиллз, самом престижном районе Лос-Анджелеса, в великолепном доме. Ты понимаешь, что все это значит для мальчишки из Бруклина? Для ребенка, оставшегося сиротой в девять лет, которого вместе с младшим братом растила мать, считавшая каждый цент? Для близорукого парнишки, первые очки которому купила мэрия Нью-Йорка в счет социального пособия. У тех очков оправа была из проволоки.
«Мудрости, пришедшей с возрастом, хватает, чтобы не обращать внимания на мелочи»
- Но ведь детство не единственный трудный период в твоей жизни в материальном смысле. Думаю, не все об этом знают, но было время, когда ты потерял работу, остался без гроша, перебивался случайными заработками.
- Это произошло, когда я работал на радиостанции в Майами. Кроме того, делал интервью для местного телеканала и вел колонку новостей в газете «Майами геральд». Сам виноват. Жил не по средствам. Если я зарабатывал 80 долларов, то тут же тратил 100! Не знаю, что со мной происходило. Думаю, я не умею правильно распоряжаться деньгами. Я и сейчас такой. Поэтому уже 50 лет держу бухгалтеров и советников, которые следят за моими финансами. Не я получаю чеки с моей зарплатой, а они.
- Ты очень богат?
- Я в порядке.
- То есть я могу за тебя не беспокоиться?
- В милостыне не нуждаюсь, спасибо.
- Если бы у тебя был выбор, взять интервью у Саддама Хусейна или у Майкла Джексона, кого бы ты предпочел?
- Интервью с Джексоном соберет большую аудиторию, но я бы встретился с Хусейном. В этом грустный парадокс нашего времени.
- Многие звезды предпочитают уйти в зените славы. Ты не думал о завершении карьеры?
- Уйти? Зачем? Я полон энергии. Занимаюсь любимым делом. Что я буду делать, если выйду на пенсию? В гольф я не играю. Люблю бейсбол, баскетбол, но как болельщик. Самые интересные матчи я и так успеваю смотреть.
- В 1992 году наш коллега Майк Уоллас задал тебе такой вопрос: «Ларри, представь — ты в командировке. Возвращаешься вечером в отель, а портье передает тебе два сообщения: «Это срочно, позвони в офис Си-эн-эн» и «Срочно позвони жене!» Кого выберешь?» Тогда ты ответил, что сначала свяжешься с Си-эн-эн. А сегодня?
- Позвоню жене. Сейчас я понимаю, что был слишком нацелен на работу, переживал за свою карьеру. И за это пришлось дорого заплатить, получив суровый урок от жизни. Но я не жалуюсь. Работа дала мне очень много. И не только в смысле денег. Общение с интереснейшими людьми. Друзья. Но именно теперь мне хочется после работы оказаться в надежном месте. И это место — дом, где меня ждут жена и дети.
- Но ведь ты был женат много раз. Одни говорят, что пять, другие — семь.
- Пять, Барбара. Был женат пять раз. Это мой шестой брак.
- Но и это многовато. Ты не думал почему?
- Конечно, думал. На самом деле я любил по-настоящему только трех женщин. На остальных женился, так как считал, что это нужно. Вижу вопрос в твоих глазах и попытаюсь сам на него ответить. Я не гуляка. Но противоположный пол люблю. А воспитан в старых традициях: если женщина нравится и ты хочешь быть с ней — женись! Но и об этом я не жалею.
- Правда?
- А почему я должен жалеть? У меня теперь трое взрослых детей. Я их люблю.
- В чем же причина предыдущих неудачных браков с теми женщинами, которых ты любил?
- Не знаю. Причин много. Шон, моя нынешняя жена, моложе меня, и это помогает.
- А я думала, что большая разница в возрасте только мешает счастливому браку!
- Это не так. Родству душ возраст не помеха. Я люблю песни в исполнении Нэта Кинга Коула. Шон, оказывается, тоже. Она слушает их с трех лет. Отец Шон, руководивший фирмой грамзаписи «Кэпитол рекордс», усаживал ее на колени и ставил пластинки Коула. Шон полна жизни и заражает своей энергией меня. А моей мудрости, пришедшей с возрастом, хватает, чтобы не обращать внимания на некоторые мелочи.
- Например?
- Знаешь, какое у меня прозвище? Человек-часы!
- Это точно!
- Да, потому что я никогда не опаздываю. А Шон опаздывает всегда. Конечно, меня это не может не раздражать. В былые годы я закатывал бы такие скандалы по этому поводу! А теперь только улыбаюсь и подшучиваю над женой.
- А как у тебя складываются отношения с детьми от предыдущих браков?
- Прекрасно. Старшие дети живут во Флориде. Но они часто прилетают к нам в Лос-Анджелес. Малыши их обожают. У нас собирается по праздникам огромная семья — все мои дети, сын Шон от ее первого брака, ее братья и сестры со своими детьми…
- И ты самый старый среди них!
- Да, это так. Я с улыбкой наблюдаю за ними. Иногда мне становится от этого грустно.
«Я сказал себе: будь ты проклят, Ларри, неужели ты еще мог сомневаться, дарить или не дарить жизнь этому человечку?!»
- Ларри, не хочу тебя расстраивать, но скажи, как ты решился завести детей в таком возрасте? Тебе ведь было больше 60, когда Шон забеременела в первый раз?
- Да, мне было 64. Сейчас моему Чансу шесть лет.
- Вспомни свои ощущения, когда умер твой отец. Он же был моложе тебя нынешнего! Вряд ли ты сможешь присутствовать на свадьбе Чанса.
- Вряд ли? Точно не смогу! И понимаю это прекрасно. Мы думали об этом с Шон и все же решились. Но и сегодня меня порой одолевают сомнения. В последний раз подобные мысли приходили мне в голову в мае, когда праздновали День матери. Чанс захотел отправить открытку бабушке Дженни, которой уже нет с нами. Он пришел ко мне и спросил, какой адрес писать на конверте, чтобы бабушка получила его послание в раю? А потом задумчиво посмотрел на меня и поинтересовался: «Папа, а чем ты будешь заниматься, когда попадешь на небеса?» Господи, подумал я тогда, а ведь мой малыш прав! О чем я думал раньше? Я ведь несу за него и за его пятилетнего брата такую ответственность! Сколько еще осталось? Мне 71 год, недавно перенес операцию на сердце, глотаю лекарства, принимаю витамины. Тяжелые мысли грохотали в голове. И тут я посмотрел на Чанса, а он улыбнулся мне. И я сказал себе: будь ты проклят, Ларри, неужели ты еще мог сомневаться, дарить или не дарить жизнь этому человечку?!
- И все же, Ларри, не кажешься ли ты себе немного нелепым, когда тебя видят с такими маленькими детьми? Кто их забирает из школы?
- Пока из садика. Я забираю. Каждый день. И в школу буду отвозить тоже я. Кстати, мы отдаем сыновей в обычную школу, а не в частную. И на родительских собраниях я самый старший.
- Дедушкой не называют?
- Один раз было, но не в детском садике. Мы с Шон и малышами гуляли в Нью-Йорке. Я показывал им, откуда я родом. И тут на углу сидит какой-то нищий. Поднял голову, увидел меня, узнал и как закричит на всю улицу: «Ларри Кинг! Привет! У тебя дочь просто красавица. И внуки замечательные!» Чанс и Кэннон удивленно так на меня посмотрели, а я готов был бежать в мэрию и со скандалом выяснять, когда, наконец, в Нью-Йорке уберут нищих с улиц! А теперь серьезно, Барбара. Я понимаю, что не узнаю, кем станут мои сыновья, когда вырастут. Может, звездами кино. Или президентами. Жизнь есть жизнь. Я не могу уже ничего изменить. Но мне кажется, я нашел выход. Я веду что-то наподобие дневника. Записываю в нем интересные фразы, сказанные Чансом и Кэнноном. И свои советы. Только хочу, чтобы эти записи попали к сыновьям, когда они подрастут.
- Я знаю, что ты каждую неделю специально летаешь из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк, чтобы позавтракать там в одном и том же заведении в Бруклине с какими-то стариками.
- Это правда. Это мои друзья детства Ашер Дэн и Сид Янг. Мы вместе под стол пешком ходили. Потом вместе учились в школе.
- И тебе с ними интересно? Ведь позавтракать с тобой согласится кто угодно! Любой политик, любая знаменитость!
- Очень интересно! А знаешь почему? Да потому, что для них я все тот же Ларри Цайгер из Бруклина. И им плевать, что я зарабатываю миллионы и каждый вечер торчу в ящике, который называется телевизором! А для меня они все те же Ашер Якота и Сид Яловиц. И нашу дружбу не испортили ни смена фамилий, ни время, ни слава, ни чей-то успех. Мы можем говорить открыто, без оглядок на личности. И в этой компании не замечаем, что стареем, потому что видимся каждую неделю. Кроме того, лично мне эти встречи напоминают, откуда я вышел, и учат ценить то, чего я добился.
- Хорошо, а теперь попробую провести блицопрос. Для этого воспользуюсь вопросником журнала «Vanity Fair» (»Ярмарка тщеславия». — Ред. ), который составил один из редакторов этого издания. Не знаю, слышал ли ты о его существовании. Это список вопросов, которые обязаны задавать журналисты «Vanity Fair», беря интервью. Какую черту характера ты не любишь больше всего в других?
- Лицемерие.
- А в себе самом?
- Привычку откладывать проблемы на потом.
- Что тебе не нравится в твоей внешности?
- Глаза.
- Почему?
- Они маленькие, карие и плохо видят.
- Сними, пожалуйста, очки. Так, они не маленькие, правда, карие, и это здорово. Тебе хорошо без очков, знаешь?
- Но я без них ничего не вижу!
- Каким талантом ты хотел бы обладать?
- Хорошо петь.
- Я слышала, как ты поешь, и прекрасно тебя понимаю. В чем ты не можешь себя сдерживать?
- Дорогие обеды, одежда, галстуки.
- Что ты купил в первую очередь, когда у тебя появились настоящие деньги?
- Машину. И не потому, что я на них помешан. Я купил «Линкольн-Таун», так как всегда был уверен, что не смогу себе это позволить.
- Когда это произошло?
- Секундочку, сейчас у нас 2005 год… Значит, в 1998-м.
- Не так давно. Значит, до этого ты не швырял деньгами?
- Много не тратил, но я не скряга. Если мне что-то по-настоящему нравится, я не спрашиваю цену.
- Поэтому у тебя две яхты и три самолета!
- Поэтому мы живем с молодой женой душа в душу!
- В каком случае ты можешь солгать?
- Чтобы не ранить чьи-то чувства. Хотя я не лжец по натуре. И не люблю обманщиков. Но, если кто-то у меня спросит: «Как я выгляжу?», я не стану говорить, что плохо.
- А если твоя жена спросит: «Дорогой, я не слишком толстая?»
- Отвечу: «Ты выглядишь превосходно!» Но при этом скажу правду, потому что в моих глазах Шон всегда прекрасна.
- Значит, правду от тебя она никогда не узнает! Что ты считаешь самым большим горем в жизни?
- Смерть ребенка. Я не представляю себе, как живут люди, потерявшие своих детей. Я бы не смог продолжать. Жизнь теряет всяческий смысл.
- Согласна с тобой. Кем из живущих ныне ты восхищаешься больше всего?
- Из живущих? Джеромом Сэлинджером.
- Серьезно?
- Да. Я очень хотел бы взять у него интервью. Его книгу «Над пропастью во ржи» я читал четыре, нет, пять раз.
- Твое представление об идеальном счастье?
- Видеть улыбки своих сыновей.
- Чего ты больше всего боишься?
- Смерти.
- Потому что веришь в Бога?
- Нет. Я не знаю, верю я в Бога или нет. Я очень любопытен, а потому мне страшно, что я умру и не узнаю, чем закончится война в Ираке, кто будет нашим следующим президентом. Наверно, я не совсем правильно выразился, отвечая на твой последний вопрос. Попробую исправить ошибку, воспользовавшись моей любимой фразой, позаимствованной у Вуди Аллена: «Смерти я не боюсь. Я просто не хочу оказаться на месте, когда она за мной явится!»
Перевод Наталии ТЕРЕХ, «ФАКТЫ»
465Читайте нас у Facebook
