Девятилетний саша богомолец, будущий известный ученый-патофизиолог, увиделся с отбывавшей ссылку в сибири матерью лишь однажды -- за несколько месяцев до ее кончины
Из окон киевской квартиры Богомольцев, что в доме N2 по улице академика Богомольца, через просветы деревьев виден памятник на могиле ученого. На черном постаменте никаких регалий, только фамилия с инициалами, даты жизни 12. V. 1881 -- 19. VII. 1946 и факсимиле Александра Богомольца.
Незадолго до смерти академик посадил грушу в сквере и сказал: «Под этим деревом, пожалуйста, меня и похороните. С одной стороны будет дом, где живут мои близкие, родные и ученики, а с другой -- институт». И разрешение на захоронение здесь ученого подписал лично Никита Хрущев.
Ученик Богомольца будущий онколог Кавецкий подарил на 65-летие своему учителю куст белой махровой сирени
-- Дедушка очень любил этот сад, -- показывает на сквер под окнами Екатерина Олеговна. -- В 1934 году, когда здесь строились Институт клинической физиологии АН УССР и жилой дом для его сотрудников, Александр Богомолец посадил под балконом своей квартиры березово-персиковую аллею, назвав ее «единственной в мире».
Из досье «ФАКТОВ»
Богомолец Александр Александрович -- советский патофизиолог, академик, президент АН УССР 1930--1946 гг. Продолжатель школ Мечникова и Боткина. В 1928--1931 гг. -- директор Института переливания крови в Москве. Организатор и директор Института экспериментальной биологии и патологии Наркомздрава УССР (1930) и Института клинической физиологии АН УССР (1934), который теперь носит его имя.
Разработанная ученым сыворотка широко применялась в период Великой Отечественной войны для ускорения срастания переломов и быстрейшего заживления ран. В 1941 году ученому присуждена Государственная премия СССР, 1944 году удостоен звания Героя Социалистического труда. Заложил основы геронтологии. Под его руководством была проведена первая в мире перепись долгожителей.
Зная о любви дедушки к саду, пришедшие поздравить его с 65-летием в мае 1946 года ученики договорились подарить юбиляру какие-нибудь растения. И каждый из 17 гостей подарил кустик сирени. Тут же из горшков побеги высадили вокруг фонтана, на месте которого сейчас разбита клумба.
На стволе старой сирени, цветущей весной темно-бордовыми кистями, детвора сегодня раскачивается, как на качелях, а я боюсь, что растение пропадет. Более 50 лет назад эту сирень подарил дедушке генерал Ищенко. Мы так и называем ее «генерал». Иван Николаевич был известным хирургом, заведовал кафедрой Киевского мединститута и жил в нашем доме. Профессор Ищенко отказался оперировать лишь однажды, когда в раненом летчике узнал своего сына.
До сих пор в сквере, на ограде которого висит табличка «Мемориальный парк академика Богомольца», растет очень красивая белая махровая сирень, которую коллеги академика именовали «Авророй». Ее преподнесла семья Кавецких. Академик Кавецкий был дедушкиным учеником. Он создал и долгое время руководил Институтом онкологии. Аспирантом Богомольца был и будущий директор Института геронтологии академик Горев. Один из последователей школы Богомольца Василий Комиссаренко впоследствии создал и руководил Институтом эндокринологии. Молодые ученые вместе с семьями жили в нашем доме и часто бывали у нас.
Александр Богомолец смог объединить и теоретизировать разнообразные направления медицины -- эндокринологию, геронтологию, онкологию… Не существовало такой медицинской или биологической проблемы, которая бы его не интересовала. Безусловно, это было результатом дедушкиной эрудиции, таланта и умения предвидеть будущее.
Закончив с золотой медалью 1-ю киевскую гимназию, в 1900 году Александр Богомолец поступил на юридический факультет Киевского университета св. Владимира. Выбор был предопределен, скорее всего, семейными обстоятельствами…
Со своей матерью, отбывавшей ссылку в Сибири, 9-летний Саша увиделся только однажды -- за несколько месяцев до ее кончины
12 мая (по старому стилю) 1881 года у заключенной Лукьяновской тюрьмы Софьи Богомолец родился сын Александр. Мальчику исполнилось лишь две недели, когда его мать вызвали из камеры, чтобы тайно передать ребенка деду по линии матери. Отец новорожденного, Александр Михайлович, во время арестов по делу «Южнорусского рабочего союза» нелегально переправлял за границу брата жены, Ивана Присецкого. За революционную деятельность Присецкому грозила смертная казнь.
Узнав об аресте жены, Александр Михайлович вернулся на родину, где был немедленно арестован и без суда выслан под надзор полиции в Акмолинск. Его многократные прошения о переводе по месту ссылки жены не удовлетворили. (Софью Богомолец как одного из руководителей «Южнорусского рабочего союза» приговорили к 10 годам ссылки на Карийской каторге в Сибири. За попытку побега по пути на каторгу осужденной добавили еще пять лет строгого режима. ) Сестры Софьи Николаевны также были сосланы.
После шести лет ссылки земский врач Александр Богомолец возвратился в Украину и впервые увиделся с сыном Сашей. Мальчик жил с дедом и бабушкой на хуторе Климово недалеко от прославленных Гоголем Сорочинцев. После смерти стариков родственники невзлюбили мальчика, усмотрев в нем конкурента на наследство. Маленького Сашу подкармливали сельские жители и пастушки, с которыми он подружился.
Забрав шестилетнего Сашу, отец поселился с ним в Нежине -- там у Богомольцев была маленькая усадьба, где жили сестры Александра Михайловича. Родные с любовью встретили брата и племянника. Александр Михайлович начал хлопотать о свидании с женой. При активном содействии Льва Толстого такое разрешение было получено: муж увиделся с женой, а девятилетний сын -- с матерью всего за несколько месяцев до ее кончины.
Умирающая от туберкулеза Софья Николаевна просила похоронить ее в Украине. К сожалению, родные не смогли исполнить это завещание… Место захоронения матери академика Богомольца не установлено. В память о ней сын привез из Сибири томик «Кобзаря», переплетенный ею собственноручно в мешковину с вышитыми на ней тремя васильками.
В нежинской гимназии Александр Богомолец учился на одни пятерки. Поскольку политически неблагонадежного отца перебрасывали с места на место, он отправил сына к своему брату в Кишинев. Но там из городской гимназии Сашу исключили с формулировкой «за неблагонадежное поведение». С помощью преподавателей с трудом удалось «перевести» Богомольца в 1-ю киевскую гимназию…
Проучившись год на юридическом факультете, студент Богомолец понял, что эта профессия в царской России не даст ему возможности помогать людям, и перевелся на медицинский. В 1909 году молодой ученый защитил докторскую диссертацию в петербургской Военно-медицинской академии. Оппонентом на его защите выступал великий Павлов. Известный физиолог спросил диссертанта, почему в его работе должным образом не отражены проведенные опыты. «Из человеколюбия!» -- ответил он Ивану Петровичу. От неожиданности и изумления старик откинулся на спинку кресла. Пришлось пояснять: «Щадя время читателя, старался писать возможно короче».
Но в дальнейшем Александр Богомолец учел указания знаменитого Павлова -- сочетал человеколюбивую краткость с протокольной точностью. «Рукопись должна быть так же безукоризненно чиста, как воротничок или манжеты рубашки», -- говорил Александр Александрович. Поэтому писал без черновиков, сразу начисто.
Сыворотка академика Богомольца спасла в годы войны жизни многим раненым
-- Дедушка очень любил Чайковского, Шопена, Бетховена, Баха, с удовольствием работал под музыку, -- вспоминает Екатерина Олеговна. -- Да и папа Олег Александрович имел абсолютный слух, мог насвистеть любой концерт Чайковского. Имея радиофизическое и медицинское образование, он собрал в подарок своему отцу радиоприемник -- ведь чтобы слушать пластинки, приходилось без конца заводить патефон.
Помню, как мы сообща собирали по частям наш «виллис». Это было уже после Победы. Я надевала на голову танковый шлем, чтобы не испачкались длинные волосы, и помогала взрослым в ремонтной яме. И в будущем это умение мне пригодилось. Когда студенты Киевского мединститута полгода работали на целине, я была трактористской.
В 1941 году вместе с Академией наук наша семья уехала в Уфу. В эвакуации дедушка тяжело болел. Давал о себе знать детский туберкулез, которым он заразился от матери. Его лечили терапевты академик Стражеско (с 1936 года основатель и директор Украинского НИИ клинической медицины -- сегодня Институт кардиологии его имени. -- Авт. ) и профессор Василенко. Через два месяца их пациент снова был в строю.
Дальнейшая судьба профессора Василенко сложилась непросто. В начале 50-х его как терапевта Кремля и одновременно заведующего кафедрой терапии 1-го Московского мединститута командировали в Китай лечить больного Мао Дзэдуна. После возвращения из Пекина Владимира Харитоновича обвинили в предательстве и других грехах и посадили в тюрьму. Поскольку шел 1953 год, его жену Тамару Осиповну выгнали с работы. Она вместе с двумя детьми оказалась без средств к существованию. Моя бабушка Ольга Георгиевна дружила с женой Василенко всю жизнь. Поэтому во время пребывания профессора в тюрьме два года его семья жила у нас. За ними ухаживала наша домработница Екатерина Дмитриевна, к которой мы относились как как родственнице.
Спустя два десятилетия у одинокой Катюши диагностировали рак легких. Я попросила теперь уже академика, Героя Социалистического Труда Василенко помочь устроить ее в больницу. Владимир Харитонович положил больную в одноместную палату своей клиники и каждый день навещал. Екатерине Дмитриевне там было хорошо -- внимательный персонал, качественное питание… С разрешения Василенко к ней, глубоко верующему человеку, приходили молиться за ее здоровье…
А тогда, в начале войны, Екатерина Дмитриевна специально задержалась с отъездом в Уфу, чтобы привезти к нам дочку папиного друга. До войны, когда Леночке не было и двух лет, умерла ее мама. В 1941-м ее отец ушел на фронт, и семилетняя девочка осталась одна. Даже после победы дядя Коля не смог забрать дочь к себе -- у него была открытая форма туберкулеза. После его смерти дедушка с бабушкой Лену удочерили. Она называла бабушку мамолечкой, а Александра Александровича, как и мы все, дедом.
«Романтические послания моей бабушке писал академик Филатов»
В 1943 году Академия наук вернулась из Уфы в Москву. Сначала наша семья жила в гостинице «Новомосковская», позже дедушка получил большую пятикомнатную квартиру на Сивцевом Вражке, рядом с Гоголевским бульваром. Тогда здесь стоял красивый памятник писателю, на котором были изображены некоторые его персонажи. Стараясь лучше увидеть салют, дети держались за скульптуры и забирались выше на памятник. Отсюда и я смотрела фейерверк в честь освобождения Киева. В этот день двери нашей квартиры не закрывались. Война еще продолжалась, но все верили в Победу!
В Москве у дедушки произошел самопроизвольный разрыв легкого. Более двух месяцев он провел в больнице. Положение было угрожающим, но своевременно распознанную болезнь удалось вылечить.
Вместе с сотрудниками Академии наук папа приехал в Киев, когда немцы еще были в Дарнице. Главный корпус Института физиологии спасла от взрыва уборщица, перерезав провода, ведущие к четырем сейфам, где обнаружили противотанковые мины. Жилой дом уцелел, но мы долго еще не заделывали возле окна след от пули, пролетевшей от папы буквально в миллиметрах.
Мы с вами беседуем за дедушкиным обеденным столом (массивный деревянный стол на толстой ноге-тумбе с резным орнаментом на торцах столешницы. -- Авт. ). Если его разложить, смогут сесть 24 человека. Стол стоял в комнате, на дверях которой папа сорвал табличку «Офицерская столовая». Может, немцам импонировало огромное количество книг и пластинок здесь? Многие книги остались на своих местах, часть сохранили сотрудники института, остававшиеся в оккупации.
Сколько разговоров я слышала за этим столом! Например, читались романтические послания моей бабушке, которые писал академик Филатов. Известный офтальмолог верил в Бога и очень боялся грозы. Видимо, это было связано с каким-то воспоминанием детства. Мой папа сделал для Владимира Петровича специальные стельки с двумя выступающими проводками, чтобы можно было заземлять обувь во время грозы.
Когда за столом собирались взрослые, меня, довольно молчаливого ребенка, не выгоняли из комнаты. Тем более, что об этом всегда просил академик Стражеско. У Николая Дмитриевича были лукавые глаза и симпатичная черная бородка. Ходил он всегда во фрачном костюме с бабочкой.
У меня до сих пор хранится подарок Николая Дмитриевича -- маленькая серебряная коробочка с надписью «Катюше -- от первого поклонника». Как-то он сказал: «У тебя черные глаза и их надо вымыть!» «А чем, Николай Дмитриевич?» -- спросила я. По его совету я попробовала сделать это… зубным порошком.
До сих пор помню интересный случай, рассказанный дедушкиным коллегой профессором Зюковым, у которого была лодка со слабеньким мотором Л-6. Каждый год лодку красили-шпаклевали на территории нашего двора. Однажды «отряд» охотников отправился на лодке на Десну. В пяти километрах от поворота с Днепра здесь стояли несколько дач, принадлежавших Академии наук, среди них и наш домик (сегодня эти земли затоплены Киевским морем). Когда лодка поворачивала в Десну, Анатолий Матвеевич всегда нам салютовал из пушечки, построенной на носу лодки. В этот раз залп прозвучал, когда неподалеку на катерах следовал на дачу в Межигорье Никита Хрущев. Охрана первого лица республики, переполошившись, арестовала всех находившихся в лодке.
А надо было видеть этих охотников! Ободранная военная форма, какие-то старые военные ботинки… При этом необыкновенный интеллект и потрясающий юмор. По поводу каждого охотничьего эпизода вспоминалась медицинская история, начиная от Гиппократа и плавно переходя к уткам. Пришлось дедушке по вертушке подтверждать Никите Сергеевичу, что это медицинские светила! Конечно, всех профессоров с большим восторгом отпустили.
«Если мечта семилетней Катюши исполнится, это будет уже шестое поколение медицинской династии Богомольцев»
-- С именем Никиты Хрущева у меня связан еще один забавный эпизод, -- вспоминает Екатерина Богомолец. -- Послевоенной весной мы с дедушкой играли в игру «Не рвать, не щипать -- вашу зелень показать… » Если на это обращение игрок не предъявлял какой-нибудь листик или травинку, он считался проигравшим. Штраф мог быть страшным: сделать или прочитать что-то совершенно некстати. Мы старательно подлавливали друг друга: вдруг у кого-то не окажется живой зелени. Обычно дедушка держал зелень в портсигаре, но, вынимая папиросу, мог ее уронить.
Когда депутат Верховного Совета СССР Богомолец собирался на заседание, меня осенила мысль: а что, если у него нет с собой зелени? Дедушка с водителем Глебом Дмитриевичем уже шли от парадного к машине ЗИСу-101, а я стремглав неслась за ними и кричала во весь голос: «Дед, подожди! На тебе листик! Ты же переодел костюм, а вдруг Никита Сергеевич скажет: «Не рвать, не щипать -- вашу зелень показать… » Мне шел седьмой год и я говорила совершенно искренне.
Листик дедушка взял, а потом рассказывал мне басни, как он ему пригодился. Мол, если бы не зелень, его доклад был бы не так хорош…
В Президиуме АН УССР секретарем у дедушки работала Екатерина Череповская. За аристократическое лицо и пышные белые волосы ее называли Маркизой. Она часто вспоминала, как президент академии Богомолец входил в вестибюль, снимал шляпу и вежливо здоровался с дежурной. 65-летие стало последним днем рождения Александра Александровича. На его могилу Екатерина Евсеевна всегда приносила колоссальный белый букет и все знали, что мраморная плита -- место только для ее букета.
Семейные традиции продолжает моя дочь Ольга (названная в часть жены академика Ольги Георгиевны). Имея дипломы медика и психолога, она лечит опухоли и пороки развития кожи в возглавляемой ею клинике лазерной медицины. Избрана членом американской Академии дерматологии, Нью-Йоркской академии наук и координатором Европейской ассоциации лазерной дерматологии в Восточной Европе. Многие знают Ольгу Богомолец и как автора… украинских романсов, дипломанта многих конкурсов авторской песни, в том числе имени Василя Стуса и в Сопоте- .. (годы).
У меня уже трое внуков -- Андрей, Екатерина и Анна. Если мечта семилетней Катюши стать врачом исполнится, это будет шестое поколение медицинской династии Богомольцев…
556Читайте нас у Facebook
