В приюте для бывших заключенных вор-рецидивист с 20-летним тюремным стажем нашел свое счастье -- молодую женщину, в прошлом осужденную за двойное убийство
Уже девять лет во Львовской области, неподалеку от местечка Броды, существует приют для бывших зеков. Он расположился в глухом лесу, на территории бывшей ракетной базы. В телефонном разговоре с женой директора приюта я услышала: «Люди у нас живут самые разные: и грабители, и убийцы, и даже людоед был!» Признаться, я внутренне содрогнулась и стала готовиться к командировке с опаской.
Утром бывшие заключенные поправляют пошатнувшееся в тюрьме здоровье кофе с козьим молоком
В судьбах обитателей регионального центра социальной адаптации (так официально называется приют для бывших зеков) есть одно общее после «отсидки» их на воле никто не ждет. Сюда, в Броды, часто приходят письма примерно такого содержания:
«Сейчас я отбываю срок наказания. Скоро на свободу. Но мне страшно освобождаться. Обстоятельства сложились так, что на воле мне некуда пойти. Пока сидела -- родители умерли, муж нашел другую. Детей у нас не было. Дальним родственникам не до меня. Что может ожидать человека без жилья и средств к существованию? Снова преступление и снова тюрьма… А туда я возвращаться не хочу. Много слышала о вашем приюте. Напишите, пожалуйста, могу ли я приехать к вам. Работы я не боюсь. Туберкулезом и СПИДом не болею. Галина Ф. Тернопольская область. »
Получившие приглашение приехать в центр социальной адаптации полны решимости никогда больше не попадать за решетку. Поэтому и едут -- в расчете, что здесь им помогут наладить честную жизнь.
Добраться до приюта не так просто. От Бродов дорога на брошенную военную ракетную базу идет по дремучему лесу, автобусного сообщения нет. Территория, где еще десять лет назад размещались шахтно-пусковые установки ядерных ракет СС-20, длительное время была засекреченной. Сейчас секретности нет, но автобусы по-прежнему не ездят. Желающие добраться до приюта идут пешочком, по разбитой лесной дороге.
В конце ноября база выглядит особенно сиротливо. Пронизывающий ветер, раскачивая верхушки сосен, гуляет между полуразрушенными казармами. Холодно. В целости сохранились лишь несколько зданий -- одна казарма, медпункт, столовая. Из печных труб над ними вьется дымок. Казарма разделена деревянными перегородками на двух--трехместные комнаты. Каждый обитатель обустраивает уголок по своему вкусу. У одного над кроватью висит икона, у другого -- роскошная дива с упаковки от женских колготок. О былой воинской славе напоминает лишь надпись в общем умывальнике: «Воин, смело мойся, холодной воды не бойся».
-- В первую зиму было особенно тяжело, -- рассказывает директор центра Игорь Гнат. -- В углу казармы поставили буржуйку, возле которой ютились все. За водой приходилось ходить, преодолевая пять километров.
Теперь в приюте есть своя пекарня, столовая. Стадо козочек дает возможность каждое утро попить кофе с молоком. Очень полезно для искалеченного тюрьмой здоровья. Сами выращивают картошку с морковкой. Изредка режут бычка, делают тушенку. К Рождеству и Пасхе обязательно коптят колбасы. Летом в окрестностях базы полно малины -- ее собирают всей коммуной и заготавливают на зиму до ста литров малинового варенья.
Вновь поступивших ведут в кладовую, где по полкам разложена одежда всех размеров -- гуманитарная помощь из Австрии. Каждому выдается зубная паста, порошок, туалетная бумага. В умывальной комнате есть автоматическая стиральная машина.
-- У нас работают все, -- продолжает рассказ Игорь Гнат. -- Тот, у которого хватает сил лишь поднять веник, метет территорию, женщинам всегда найдется место на ферме или на кухне, мужики идут в лес за дровами. Если есть специальность -- плотничают или слесарничают. На месте можно закончить трехмесячные курсы электрогазосварщиков.
Для поддержания хорошего настроения банщику Наполеону необходимо полпачки чая в день
С самого утра начинает топить печку банщик Серега Наполеон. Почему его так прозвали, даже сам Сергей не знает. В зоне у него было совсем другое прозвище. В приюте 48-летний мужчина считается глубоким стариком и богачом -- как инвалид по зрению получает пенсию 60 гривен. Наполеон сидел четыре раза (всякий раз за грабеж по пьяной лавочке), и в общей сложности провел за решеткой четверть века. Из-за инвалидности Сереге нельзя поднимать тяжести, наклоняться, делать резкие движения. Поэтому он целыми днями сидит в каптерке и подкидывает в печь сухие поленья, слушая блатные песни и попивая чифирь. На поллитровую банку положено класть два «кораблика» (спичечных коробка) заварки. Одной банки хватает на два часа, потом приходится готовить следующую. Над кроватью в комнате Сергея пестреет ковер, склеенный из 250-граммовых пачек чая. На покупку заварки уходит вся пенсия. Но другого выхода у Наполеона нет -- иначе одиночество, как крыса, начнет скалить зубы из темных углов. А он этого допустить не может.
-- Утром выпью чифиря, и сразу настроение поднимается, -- рассказывает Серега. -- Жить как-то веселее, понимаешь? Не думаю, кто я, где я… Жениться? (хрипловато смеется). Некогда было, я же все по зонам. Да и кому я нужен? Зрение -- 0,04 процента, если без очков. Я мог бы и во Львове стойло найти, но работы нет. Здесь вот сижу. Все развлечение -- кочегарка.
-- Сергей, а здесь друг у друга воруют?
-- Как-то у меня из угла (из чемодана -- Авт. ) новые сапоги ушли. Но похитившего быстро нашли…
-- Побили?
-- Дали пару раз для наркоза…
Возле бани слышится равномерный стук топора -- двое мужчин рубят дрова для бани. Один из них, дед Юра, убил собственную жену. Отсидел за это восемь с половиной лет. Приветлив, о себе рассказывает охотно.
-- Я не хотел убивать эту женщину, -- признается он. -- Но так уж получилось… Пришел с работы домой -- она лежит в постели с другим мужчиной. Ему я сразу сказал: «Уйди отсюда, мальчик». Ведь он ее не насиловал, значит не виноват. Мне было тогда 57, а жена на 18 лет моложе. Ах, если бы она тогда постыдилась, извинилась! А то нагло на меня глянула, потянулась к столу за бутылкой… В общем, я сам пошел в милицию, все рассказал. Дали 10 лет усиленного режима. С каждым годом в колонии было все меньше и меньше работы. За месяц по нарядам закрывали три-четыре гривни. А пачка сигарет в тюремном ларьке стоит гривну! Передачи носить мне было некому. Через два месяца, после того как я сел, умер мой родной брат. Квартира досталась государству. Около 10 тысяч рублей, лежавшие на книжке (я моряком торгового флота служил, зарабатывал неплохо), «сгорели». После зоны вернулся во Львов, навестил людей, которые сейчас живут в моей квартире, даже выпил у них чаю. Получилось, что жить мне негде. В городской прокуратуре подсказали адрес приюта, и вот я здесь уже два месяца. Собираюсь оформить пенсию -- по новым законам пребывание в зоне должно зачислиться в трудовой стаж. Буду жить здесь до конца дней своих. Природа-то какая, воздух. Летом малины, говорят, полно, грибы… Как на даче.
Бывший людоед разбился насмерть, ремонтируя купол церковного храма
Вор-рецидивист с 20-летним тюремным стажем Сергей нашел в приюте свое счастье. За редкие месяцы на воле чего в его жизни только не было: и грабежи квартир, и угоны машин, и валютные аферы. О семье думать некогда было. В один прекрасный день, в ожидании суда, ему пришла мысль о Боге.
-- На суде я рассказал чистую правду, -- говорит бывший зек. -- Хотя если бы солгал -- глядишь, дали бы меньше. Но я уже не мог грешить обманом.
В приюте Сергей встретил Таню, отсидевшую в тюрьме срок за двойное убийство. Совершенное, по ее словам, с целью защиты собственной жизни. Таня тоже никогда не была замужем. Две одинокие души потянулись друг к другу. Поженились. Сергей нашел приличную работу, снял квартиру. Через месяц у молодоженов появится малыш.
Живут на базе и люди, не сидевшие в тюрьме. 24-летняя Маша, круглая сирота, очутилась среди бывших грабителей и убийц, потому что общежитие, куда ее поселили после интерната, закрыли. Кроткая алкоголичка Вера подалась сюда за вышедшим из тюрьмы сожителем, потому что собственного жилья у них нет. Маша с удовольствием возится с козочками и коровами, Вера помогает всем, кто попросит. По словам женщин, сначала страшновато было жить рядом с бывшими преступниками. Но потом они поняли, что очутившиеся в приюте люди внушают скорее жалость, чем страх.
Местные жители тоже перестали бояться бывших зеков. На лето фермеры приглашают их поработать в свои хозяйства. За труд платят сахаром, мукой, комбикормом. Все это идет в общий котел.
-- Мы живем по принципу коммуны -- от каждого по способностям, каждому по потребностям, -- продолжает Игорь Гнат. -- Всех объединяет стремление выжить. Обитатели приюта состоят на учете в местной поликлинике. Если требуется лечь в больницу -- помогаем достать нужные лекарства и собрать передачу. Тем, кто после отбытия наказания оказался на свободе лишь со справкой об освобождении -- оформляем паспорт и прописку. Требования к постояльцам несложные: соблюдать распорядок дня, не воровать, не употреблять спиртное и наркотики. За появление в пьяном состоянии -- изгнание. Покинуть центр можно в любой момент. Образующимся семейным парам подыскиваем брошенный дом в селе. Делаем там ремонт, даем в «приданое» козочку, пару кур, посуду, необходимые инструменты. За девять лет существования заведения через него прошли 700 человек. Из них всего шесть процентов совершили повторные преступления.
-- Игорь, правда, что у вас даже людоед когда-то жил?
-- Был один мужчина, о котором говорили, что он, сбежав из сибирской зоны, по дороге съел своего напарника, чтобы не умереть от голода. Но я своим подопечным в душу не лезу. Захочет -- расскажет сам. Этот человек, к сожалению, прожил с нами недолго. Ремонтируя кровлю храма в селе, упал с церковного купола и разбился насмерть.
Директора центра социальной адаптации Игоря Гната любовно называют татом, хотя по возрасту он младше многих своих «сироток». Игорь закончил факультет журналистики Львовского университета. Работая на телевидении, организовал круглый стол с высокопоставленными чиновниками, пытаясь решить проблему бывших заключенных. Отцы города ответили: «Если тебя так беспокоит эта проблема, возьми и реши ее!» Тогда и пришла Игорю в голову идея создания приюта. Воплотить ее в жизнь оказалось не так легко. Сразу возникла масса проблем, главная из которых -- деньги. Игорь, посоветовавшись с женой, продал машину. Выпросил у бродовских властей брошенную десять лет назад ракетную базу и сделал там ремонт. С журналистской карьерой пришлось расстаться -- времени не хватает. Под крылом у Игоря оказался приют для женщин, терпящих насилие в семье, организация освобождения соотечественниц, попавших в сексуальное рабство за рубежом. Сейчас Гнат вынашивает идею создания центра для молодых мам, которым после роддома некуда деваться.
На вопрос, зачем ему все это, Игорь отвечает: «Я получаю от своей деятельности моральное удовлетворение».
646Читайте нас у Facebook
