Ветеран АТО Александр Редька: "Доктор Оксимец с коллегами вырастили кость из клеток моего организма"
— После операции по восстановлению кости я должен был три месяца ходить на костылях и еще полгода — с палочкой, но распрощался с костылями уже через три недели, а с тростью — спустя месяц, — оптимистически улыбаясь, сообщил нам ветеран АТО 29-летний Александр Редька. Вместе с волонтерами мы встретили мужчину у входа в частную киевскую клинику, специалисты которой спасли ему ногу. В этот день Александр приехал из родного Днепра на медосмотр. — Перед тем как явиться сюда, я всю Киево-Печерскую лавру обошел, побывал в пещерах. Ортопед-травматолог Владимир Михайлович Оксимец, который «отремонтировал» мою ногу, еще не знает, что я уже две недели хожу без палочки. Ох и получу от него на орехи!
Когда началась война, я владел турбазой, ночным клубом и рестораном, у меня была семья. Но потом все полетело в тартарары: бизнес «отжали», на фронте получил тяжелое ранение ноги, жена не захотела оставаться с калекой и бросила меня. Я не сетую на судьбу, тем более что жизнь наладилась: вновь хожу на своих двоих, вернул бизнес и даже успел написать книгу «Волонтер» об испытаниях, через которые мне довелось пройти (сейчас она готовится к печати).
После того как я получил ранение под Счастьем, у меня начался больничный «марафон»: пережил десять операций. Недоставало фрагмента кости ниже колена — длиной с ладонь. Надежды на то, что кость вырастет с помощью аппарата Илизарова (он простоял на ноге 11 месяцев), не оправдались. Обещали помочь за границей, но требовались очень большие деньги, которых у меня не было. Нависла угроза ампутации. Один из волонтеров предложил попробовать новую методику, которую начали применять в частной клинике столицы.
*"Прежде чем прийти к врачу на прием, я обошел всю Киево-Печерскую лавру, побывал в пещерах", — говорит Александр Редька (справа). Рядом с ним волонтер Максим Рябоконь (фото предоставлено Станиславом Кушнаровым)
Так я попал на прием к одному из авторов новаторской технологии ортопеду-травматологу Владимиру Оксимцу. Нога была в таком состоянии, что лечить он меня начал вне очереди. Это было в феврале нынешнего года. Доктор полностью удалил сгнившую кость. Из клеток моего организма за три месяца удалось вырастить клеточно-тканевый материал, который после вживления становится костью. Все это время нога была в специальном гипсе, доходившем до бедер. Затем Владимир Михайлович вживил этот материал в ногу, закрепив ее металлической пластиной. Я безмерно благодарен этому замечательному врачу и его коллегам, спасшим мне ногу. Чувствую себя счастливым человеком.
Бывшая жена увидела, что у меня вновь все в порядке, и сказала: «Давай мириться. У нас же ребенок». Когда мы с ней вступали в брак, давали клятву быть верными друг другу и в горе, и в радости. Она клятву не сдержала. Чувствую, что простить ей не смогу.
— Александр, как вы оказались на фронте?
— Началось все с того, что в 2014 году несколько парней, работавших у меня, пошли на войну добровольцами. Я созванивался с ними, интересовался, есть ли у них бронежилеты, каски. Оказалось, даже с продуктами и водой были проблемы. Собрал все, что требовалось, и повез ребятам передачу. Вскоре такие поездки стали регулярными. Познакомился в зоне АТО с волонтерами и стал одним из них. Покупал и отвозил бойцам бронежилеты, беспилотники, тепловизоры. Причем один тепловизор лично доставил в Донецкий аэропорт. Знакомые попросили передать этот прибор конкретному бойцу, который находился среди героев, оборонявших аэропорт. Вот я и поехал туда к нему с военными на БТРе.
Каждые выходные доставлял с другими волонтерами в Пески припасы бойцам — помогал ребятам из добровольческого полка «Днепр-1″ и семнадцатой танковой бригады. Во время одной из поездок противник изрешетил пулями мой автомобиль. Я чудом остался жив. Мы тогда привезли продукты и вещи на знаменитый блокпост „Республика мост“ возле Песок. А потом я поехал на передний край. Спросил воевавших там бойцов, доходит ли к ним волонтерская помощь. „Почти нет: хлопцы, которые стоят во втором эшелоне обороны, практически все оставляют себе“, — посетовали ребята. Бойцы сказали, что им в первую очередь нужны тепловизор и беспилотник. В следующий раз я им все это привез. Когда возвращался, враг обстрелял машину. Одна из пуль пробила радиатор, но, к счастью, мотор не заглох, и автомобиль дотянул до „Республики мост“.
— При каких обстоятельствах вы получили ранение?
— Прежде чем ответить на этот вопрос, хочу сказать, что в разгар моей волонтерской деятельности один состоятельный господин отнял у меня бизнес, объяснив это так: „Ты финансируешь войну“. Я попытался искать помощи у командира одного из добровольческих батальонов. Он сказал: „Записывайся в батальон, повоюешь с нами месяц. А потом мы поедем в Днепр на ротацию, и я постараюсь решить твой вопрос“. На том и порешили.
Во время выезда на боевое задание под Счастьем вражеский снайпер, окопавшийся на кладбище, выстрелил мне в правую ногу ниже колена. Причем пулей большого калибра — 12,7 миллиметра. Ребята доставили меня в госпиталь в Северодонецке. Врачи заявили, что ногу спасти не удастся, потому что кость полностью раздроблена. „Скажи спасибо, что отрежут только ниже колена, — сказал один из медиков. — Не горюй: поставят протез — через год бегать будешь“. Вызвали вертолет, чтобы доставить меня в харьковский госпиталь. В выписном листе было сказано: „Рекомендуется ампутация“.
Я был категорически против того, чтобы мне отрезали ногу. У меня не было мобильного, и я попросил телефон у раненых ребят из „Айдара“. Номер комбата знал на память. Позвонил ему, и вскоре за мной приехали бойцы. С оружием зашли в госпиталь и просто забрали меня — без документов. Отвезли на микроавтобусе в родной Днепр, в ставшую знаменитой на всю страну областную больницу имени Мечникова. Это было в январе 2015 года, накануне сражения за Дебальцево. Там врачи всячески старались спасти мне ногу, пытались вырастить кость с помощью аппарата Илизарова. К сожалению, им это не удалось. Тем не менее я с благодарностью вспоминаю специалистов больницы имени Мечникова.
В начале нынешнего года я поехал за свой счет на реабилитацию в Испанию. Обследовав меня, врачи сообщили: „Началось гниение кости и мягких тканей. Мы можем убрать поврежденные ткани и поставить фрагмент искусственной кости. Лечение обойдется в сто тысяч евро. Если этого не сделать, ногу придется ампутировать“. Таких денег у меня не было. И я позвонил Станиславу Кушнарову из социального проекта „Биотех-реабилитация раненых“.
Станислав и раньше предлагал мне лечиться в частной киевской клинике. Сказал, что с помощью новейшей технологии регенерации костных тканей мне могут восстановить утраченный фрагмент кости. Он говорил, что расходы покроет волонтерский фонд. Я тогда расспрашивал разных врачей о технологии регенерации костных тканей. К сожалению, о ней никто не знал, поэтому сначала от предложения отказался. Но после поездки в Испанию понял: другой возможности сохранить ногу у меня нет.
В этот день на прием к ортопеду-травматологу Владимиру Оксимцу приехал еще один пациент, для лечения которого применили методику восстановления костных тканей. 37-летний Владимир Федотов пошел на фронт добровольцем после Иловайской трагедии и воевал в составе 93-й бригады.
*"В Германии врачи предложили ампутировать ступню, а в Киеве ее спасли, вырастив пяточную кость», — говорит Владимир Федотов (фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»)
— О войне почти не рассказываю: никаких слов не хватит чтобы описать, что там творится, — говорит Владимир Федотов. — Я много месяцев защищал с товарищами Пески. Считал, что воюю за правое дело и что рано или поздно справедливость восторжествует. Получил ранение, когда мы поменяли позицию и нужно было разведать подступы к ней. Это задание меня попросили выполнить — как опытного бойца. На что нарвался, так и не понял. Раздался хлопок, испытал болевой шок, из-за которого тогда сразу даже крикнуть не мог. Потом все же позвал ребят на помощь.
Взрывом мне оторвало пятку. Меня долго лечили в госпиталях. Потом волонтеры нашли возможность оплатить поездку в одну из клиник Германии (это стоило 500 тысяч гривен). Немецкие врачи предложили ампутировать всю ступню и поставить вместо нее протез. Я отказался. В Киеве волонтеры из «Народного проекта» дали надежду: новейшая отечественная технология регенерации костных тканей позволит снова ходить.
Вместе с Владимиром и волонтерами мы поднялись в кабинет ортопеда-травматолога Владимира Оксимца (на фото).
— Если бы лет пять назад меня спросили, можно ли восстановить тотальный дефект пяточной кости, я бы ответил, что нет, — говорит Владимир Михайлович. — На сегодняшний день накопленный нами опыт регенерации костных тканей позволяет это делать. Когда Владимир поступил в нашу клинику, у него не было пятки — ни кости, ни мягких тканей. Сохранилась лишь половина ступни. Боец ступал на нее, поэтому образовался жесткий натоптыш. Пройти без передышки он мог тогда метров 200—300.
Володин случай, пожалуй, самый сложный из тех, с которыми мне довелось иметь дело в последнее время. Нужно было придумать, как ему помочь. И нам это удалось. Не буду вдаваться в медицинские подробности, скажу лишь, что мы успешно сформировали пяточную кость (эта работа была выполнена командой биологов под руководством соавторов методики Романа Васильева и Дмитрия Зуева) и выполнили трансплантацию. У Владимира еще и ахиллово сухожилие оторвано. Вначале я хотел в ходе одного хирургического вмешательства трансплантировать кость и восстановить сухожилие, но затем передумал — операция была бы слишком травматической. Так что Володе предстоит еще раз лечь на операционный стол. Когда лечение будет завершено, он сможет ходить не хромая.
В начале нынешнего года мы завершили работу по восстановлению стопы еще одному ветерану АТО — десантнику Александру Пидкопаному. Он недавно звонил, рассказывал, что заблудился в лесу и два часа ходил, пока не выбрался к людям. Нога запросто выдержала столь значительную нагрузку.
*Десантник Александр Пидкопаный делает «ласточку», стоя на вылеченной после ранения ноге
Мы позвонили Александру, и он удивил нас:
— В мае нынешнего года на День Киева я был в столице и поучаствовал в марафоне «Забег под каштанами» с несколькими другими ветеранами АТО, которых поставил на ноги доктор Оксимец. Пробежал, правда, немного — ведь это было вскоре после операции. Сейчас целыми днями по хозяйству работаю: у меня своя пасека, живу в частном доме. Под вечер нога от нагрузок слегка побаливает. Хочу поделиться с вами радостной новостью — вскоре моя жена Лилия родит сына. Знаете, мы с ней встречались до войны, а потом расстались. Но когда Лиля узнала, что я был ранен, приехала в госпиталь, и наши отношения возобновились. С армией я не распрощался — меня берут на работу в военкомат.
— Примерно у 40 процентов бойцов, которых мы лечим, ранения нестандартные — приходится серьезно думать, как поставить их на ноги, — продолжает Владимир Оксимец. — К сожалению, в большинстве случаев эти пациенты поступают в запущенном состоянии — после того, как много месяцев безуспешно лечились в госпиталях. Сейчас госпитализации ждут ребята, у которых ранения еще более тяжелые, чем у Владимира Федотова.
Наша технология все более развивается. Сейчас занимаемся разработкой методики восстановления плечевых суставов.
— Как вы с коллегами создавали технологию регенерации костных тканей?
— Она зародилась в 2004 году в Донецке благодаря руководителям двух институтов — академику Владиславу Гриню, директору Института неотложной и восстановительной хирургии имени Владимира Гусака Национальной академии медицинских наук Украины, и профессору Владимиру Климовицкому, директору института травматологии и ортопедии Донецкого национального медицинского университета имени Максима Горького. Мы начинали в Донецке с нуля. Нашей первой задачей было научиться превращать клетки в костную ткань. Уже в конце 2004 года мы впервые в мире провели трансплантацию кости по клеточной технологии. До начала войны выполнили 50 подобных операций.
Когда в 2014 году началась война, я, как человек, относивший 15 лет погоны, понял, что нужно вывозить семью. Вначале отправился в Белоруссию, затем приехал в Киев. Встретился с директором нашей клиники Алексеем Шершневым. Он поверил в то, что технология регенерации костных тканей будет востребована, и пригласил меня на работу. Из Донецка я уехал с одним чемоданом самых необходимых инструментов, так что многое пришлось покупать. Кстати, ортопедия — весьма дорогостоящая отрасль медицины. Первые операции в Киеве были проведены нами уже в 2014 году.
Основные знания и умения в лечении боевых травм и их последствий я получил в Ленинграде в 1990—1993 годах во время учебы в клинической ординатуре Военно-медицинской академии. Сейчас при оказании помощи раненым бойцам АТО использую как этот опыт, так и полученный в Донецке по трансплантации стволовых клеток горнякам при тяжелых травмах. Наша клиника, возможно, единственная в мире, которая успешно применяет клеточную технологию регенерации костных тканей.
— Лечение бойцов в этой клинике оплачивается благодаря пожертвованиям неравнодушных граждан Украины, — вступает в разговор волонтер Максим Рябоконь. — У нашей волонтерской организации «Народный проект» целый ряд направлений работы, один из них — сбор средств на лечение раненых с помощью технологии регенерации костных тканей. Мы назвали этот проект «Биотех-реабилитация раненых». Самая большая сумма, которая потребовалась на лечение одного бойца, — 700 тысяч гривен. В остальных случаях суммы были значительно меньше, в пределах 300—600 тысяч гривен. Заметьте, что наши коллеги-волонтеры за поездку Владимира в больницу Германии заплатили около 500 тысяч гривен. Но там ему не помогли, при этом денег было потрачено больше, чем израсходовали мы на оплату эффективного лечения бойца в Киеве.
— Клиника на бойцах не зарабатывает — оплачиваем только себестоимость лечения, — дополняет координатор проекта «Биотех-реабилитация раненых» Станислав Кушнаров. — По нашей программе завершено лечение уже более тридцати раненых бойцов. Результаты у всех хорошие. Сейчас в очереди еще 14 воинов АТО. К сожалению, государство пока не выделило ни копейки на лечение, аргументируя это тем, что клиника, в которой используется технология регенерации костных тканей, частная. Кроме того, многие медики и чиновники от медицины попросту не владеют информацией об этой технологи. Хотя ее эффективность проверена в деле.
— Нет процедуры, по которой можно было бы оплачивать такие проекты за счет государства, — прокомментировала ситуацию телеканалу «Украина» начальник управления Минсоцполитики Украины Александра Тарасова. — Нужно, чтобы решение было принято на уровне Министерства финансов и Кабинета министров Украины.
3815Читайте нас в Facebook
