Борис немцов: «попал я мячом прямо в ельцина, он упал… «я тебя сейчас пристрелю! « — закричал коржаков»
Политическую карьеру один из самых колоритных и ярких «младореформаторов» начал борьбой с двумя главными российскими бедами — дорогами и дураками. В Нижнем Новгороде до сих пор с удовольствием вспоминают, как в бытность тамошним губернатором Немцов принимал в эксплуатацию новенькие шоссе: ставил на капот машины стакан водки и мчал с ветерком. Если содержимое не расплескивалось, его выпивали с начальником ГАИ и дорожниками, а ежели проливалось, бракоделы устраняли изъяны за свой счет. Кстати, подвыпивших водителей в этот день по высочайшему повелению милиция не задерживала: гуляй, губерния!
Простой народ, надо признать, старания Немцова ценил, чего не скажешь о могущественных олигархах. Еще бы, едва перебравшись в Москву, этот удалой, самонадеянный парень предложил Ельцину отнять у них пропуска в Кремль. Такое, естественно, не прощают, поэтому в правительстве он продержался немногим более года, а ведь именно его Ельцин объявил преемником задолго до ухода на пенсию. Что же, царем Борисом II Немцов, увы, так и не стал, зато в историю вошел как пламенный строитель капитализма.
«Я набросал план, как победить бандитский капитализм. Ельцин согласился, но до конца этого не осознал»
- Если коротко, в двух словах: каким человеком был Ельцин?
- Это был настоящий русский уральский мужик со своими причудами, но верящий в несколько вещей: во-первых, что свобода лучше коммунизма (в этом на 100 процентов был убежден)…
- … уже хорошо!..
- … во-вторых, что частная собственность лучше бюрократии, и в-третьих, что Россия — неотъемлемая часть мира. Конечно, кое-чего он не понимал. Затвердил, скажем: «Капитализм лучше коммунизма», но ему невдомек было, что капитализм тоже бывает разный: бандитский, олигархический, коррупционный, а строить надобно европейский. Я ему, когда переехал в Москву, набросал некий план: что надо делать и как победить бандитский капитализм. Он согласился, но до конца этого не осознал.
- Ельцин, насколько я знаю, очень по-отечески к тебе относился…
- Есть такая фрейдистская теория: у него не было сына, а он хотел…
- … и увидел его в тебе?
- Где-то да. Мы и роста с ним одного были, и судьба, в общем, похожая: Борис Николаевич управлял Свердловской областью, я — Нижегородской. Да, действительно, его отношение ко мне было особенным.
- Что за необычная поездка состоялась у тебя с Ельциным в Чечню?
- Шла война, это была трагедия, а я — наглый: был губернатором, подотчетным Ельцину, и в то же время собирал подписи против войны в Чечне. Почему? Потому что на ней погибло больше 100 наших нижегородских пацанов, и их мамы устраивали демонстрации, громили мой офис. У меня просто выхода другого не было, а когда число людей, эту акцию поддержавших, достигло миллиона, я привез подписные листы на «Газели» в Кремль. Ельцин открыл их, а там такой текст: «Уважаемый Борис Николаевич, требуем немедленно остановить войну!» и фамилии. Он насупился: «Эти подписи за меня или против?» Нормально?
- Хорошая постановка вопроса…
- Я плечами пожал: «Борис Николаевич, это от вас зависит. Если остановите смертоубийство — за вас, не остановите — против». Он спросил: «А сколько бы подписей ты по России собрал?» — «Ну если только в Нижнем миллион, то по стране миллионов, наверное, 50… Меня же не так хорошо за пределами области знают, я все-таки губернатор нижегородский». Он буркнул: «Ну ладно, иди». Разозлился, обиделся, однако ничего мне не сделал. Единственное, отключил телефон прямой связи, но это обычная партийная история, и дал указание губернии не помогать.
То были не самые легкие месяцы. На календаре — 96-й год, скоро президентские выборы… Вдруг он мне звонит — кремлевскую связь за минуту восстановили! — и как ни в чем не бывало спрашивает: «Ну что, голубь мира, в Чечню поедешь со мной? Будем войну останавливать». — «О'кей, — говорю. — Хорошо. Конечно». Естественно, я обрадовался. Какой же все-таки большой человек! Подумал: умеет ошибки свои признавать. Это же признак силы!
Прилетел в Москву, в полдевятого утра приезжаю в правительственный аэропорт Внуково-2 и вижу: стоят, переминаясь с ноги на ногу, бледный Коржаков, твой товарищ, с тогдашним начальником ФСБ Барсуковым и как заклинание повторяют: «Надо отговорить Ельцина от этой поездки». — «Почему?» — спрашиваю. «Грохнут!» И в два голоса: «Басаев — террорист, подонок, у него точно есть «стингеры», его банды контролируют почти всю Чечню. Хочешь, чтобы они твоего любимого Ельцина убили…
«Борис Николаевич никогда не ругался матом и всех называл на вы»
- … и тебя вместе с ним?
- Ну, обо мне вообще речи не было. «Нет, — отвечаю, — не хочу». — «Ну так отговори его. Ты же реально такой крутой… Нас он за людей не считает, а вот тебя любит. Скажи, чтобы дома остался».
Что интересно, Ельцин, пьяный он или трезвый, наркотики — не наркотики, никогда никуда не опаздывал. Все in time, секунда в секунду, и, кстати, этому у него не грех поучиться (причем очень хорошо поучиться!) и Путину, и Медведеву, и Ющенко, и Тимошенко — всем. Без двух девять подъезжает его автомобиль, он выходит… «Что стоите? — спрашивает. — Садитесь в самолет». Я: «Борис Николаевич, Александр Васильевич и Михаил Иванович считают, что в Чечне вас могут убить». А они же мне папочку дали с грифами «сов. секретно», «особой важности» (обычными в таких случаях штампами), и в ней — донесение ФСБ: «Агент по кличке Кума сообщает, что во время посещения села Знаменского на президента Ельцина бандой Басаева будет совершено покушение. Для этого готовится специальный отряд, а в качестве оружия будет использована ракета «стингер». Вручаю ему эту бумажку…
Ельцин прочитал, глянул на меня исподлобья: «Ну что, испугался?» — «Да нет», — говорю. «Ну тогда поднимайся на борт». Потом обернулся к силовикам: «Мы с Немцовым летим, а вы, трусы, здесь оставайтесь». Барсуков ослушаться не посмел, а Коржаков тихо-тихо пролез-таки в самолет…
Когда летели, Ельцин сказал мне: «Будешь со мной рядом ходить». Я не возражал: «Борис Николаевич, о чем разговор? Конечно». Понимал: он хотел подчеркнуть, что с миром приехал, а я в Чечне был популярен, поскольку все знали, что требую прекращения войны. Ельцин все правильно сделал…
- Часто приходилось с ним в теннис играть?
- Нет, и хотя я умею ракетку держать (по теннису у меня первый разряд), на корте встречались от силы раз десять. Ой, был просто ужасный случай… Я в паре с Коржаковым играл, а Ельцин с Тарпищевым — это наш великий теннисист и главный тогда тренер российской сборной. Коржаков меня предупредил: «Ты только поаккуратнее», но я отмахнулся: «Мы в теннис играем или на совещании у президента сидим? Что значит поаккуратнее — это ж не бокс». Он между тем заладил: «Поосторожнее, поосторожнее… » Короче попал я мячом прямо в Ельцина.
- В какую его часть?
- В грудь, по-моему, — точно не помню. Он упал…
- Боже, какой кошмар!
- Это была классика. Коржаков закричал: «Я тебя сейчас пристрелю!» — «Да пошли вы все к чертовой матери! — отвечаю. — Не хочу ни во что с вами играть. Теннис называется»… Ельцин лежит, бледный… «Борис Николаевич, — спрашиваю, — как вы себя чувствуете?» Он: «Ты тут не ухмыляйся. Иди, становись, сейчас мы у вас выиграем». Совершенно нормальный человек, а Коржаков немного со сдвигом: пристрелить меня, видите ли, собрался…
- Президент по имени-отчеству тебя называл?
- Да, и всегда на вы. Во-первых, Ельцин никогда не ругался матом — никогда, это не Черномырдин, а во-вторых, всех называл на вы и ко всем уважительно относился, в каком бы состоянии ни был. Кроме того, Борис Николаевич совершенно не боялся сильных людей. Часто он повторял: «Ну, конечно, себя вы считаете умными, а меня идиотом, но ничего, зато я у вас президент — не забывайте об этом».
«Путин стал президентом, потому что был частью олигархической группы»
- Будущее России, ее перспективы, другие какие-то глобальные вещи он с тобой обсуждал?
- Постоянно.
- То есть он четко понимал: это и есть преемник?
- Какое-то время это было у него навязчивой идеей.
- Прямо так и говорил: «Наконец-то я вырастил себе преемника»?
- Первый раз произнес это как бы в шутку еще в 94-м.
- Почему не случилось?
- Потому что олигархи были против: и Березовский, и Гусинский… Наговорили Тане Дьяченко, дочери президента, что я плохой, недоговороспособный, воюю с бандитским капитализмом, что термин «олигархи» ввел в обиход — это сильно их напрягало. Еще обвинили в том, что играю якобы не по правилам, что хочу национализировать Кремль, который они приватизировали.
Нормальный разговор? (Кипятится. ) Хочешь, скажу, почему президентом стал Путин? Он с ними договаривался и был частью олигархической группы.
- Это не по наущению доморощенных миллиардеров известный телекиллер Доренко показал как-то в программе «Время» на всю Россию сюжет, где какие-то проститутки с Тверской рассказывали, как проводили с тобой время?
- Об этом я написал в книжке «Исповедь бунтаря»: после ее выхода Доренко надумал со мной судиться, но затем свой иск отозвал.
- Он тем не менее признался потом, что ему тебя заказали?
- Да, но когда отозвал иск, мы договорились, что больше поднимать эту тему не будем.
- Любопытно услышать твое мнение о наиболее значительных представителях ельцинской эпохи, а начать предлагаю, конечно же, с Черномырдина…
- Виктор Степанович — фольклорный, яркий, харизматичный человек с уникальной житейской сметкой и фантастическим чувством юмора. При этом с абсолютно иной, нежели у меня, судьбой. Во многом со мной не соглашавшийся, но мудрый…
- … и симпатичный, правда?
- Исключительно. Я вообще счастлив, что с ним работал, хотя мы и часто ругались… Была, помню, история: его дружок Вяхирев хотел заполучить, а вернее, украсть «Газпром» то ли за семь, то ли за 10 миллионов долларов. Даже сейчас, когда рухнул рынок, 38 процентов акций этой компании стоят 100 миллиардов, а они пытались купить их по цене дома на Рублевке. Нормально? Я с этим боролся, а Черномырдин все время мне говорил: «Ну чем тебе этот трастовый договор мешает?» Хотя, между прочим, еще большой вопрос, как могло сказаться на газоснабжении то, что Вяхирев стал бы владельцем 38 процентов акций «Газпрома».
Полностью интервью с Борисом Немцовым читайте в ближайших номерах еженедельника «Бульвар Гордона».
830Читайте нас у Facebook
