Столичные медики спасли пятимесячного (!) пасажира поезда «Луганск — Киев»
— Вы не представляете, что мы с мужем пережили, пока добрались до Киева, — говорит 34-летняя Юлия из Луганска. — С каждым часом состояние сына ухудшалось. С нами не было сопровождающего врача — мы решились ехать в столицу на свой страх и риск. Когда уезжали, луганские кардиологи откровенно сказали: «Шансов на то, что ваш сын выживет, очень немного. Но вы можете попытаться». Конечно, самолетом добраться в Киев гораздо быстрее, но в конце мая аэропорт в нашем городе был уже закрыт. В соседнем Донецке — тоже. Билеты на поезд невозможно было взять — многие луганчане покидают город, в котором вспыхивают вооруженные столкновения. В первую очередь уезжают студенты-иностранцы. Нам просто повезло купить билеты в спальный вагон. Уже в пути проводник объяснил: поезд будет идти на три с половиной часа дольше, чем обычно, ведь объезжает Славянск и Краматорск. То, что я почувствовала, услышав эти слова, не передать. На счету была каждая минута. Промедление могло стоить сыну жизни.
*«Все отмечают, что у Давида очень взрослый, осознанный взгляд, — говорит мама мальчика Юлия. — Как будто он уже понимает, что был на волосок от гибели» (Фото автора)
…Порок сердца у Давида выявили сразу после его появления на свет, 26 декабря 2013 года. Врачи роддома направили младенца на дообследование, которое подтвердило диагноз Тетрада Фалло. За этими словами скрывается сразу четыре аномалии: в межжелудочковой перегородке есть отверстие, неправильно расположена аорта, правый желудочек увеличен в размерах, а выход из него сужен. Все это приводит к тому, что кислород плохо поступает в легкие и при любом напряжении малыш начинает задыхаться, а его кожа — синеть. Именно поэтому порок стали называть синим.
— Кардиолог, который поставил диагноз и наблюдал Давида, объяснил, что этот порок исправляют даже в первые дни жизни, — продолжает Юлия. — Но в нашем случае можно подождать до полугода, чтобы сын набрал вес, окреп. Ведь чем старше ребенок, чем больше он весит, тем лучше переносит вмешательство. В конце марта лечащий врач позвонил нам и сказал, что в наш город приехали киевские кардиохирурги и мы можем прийти на консультацию. Столичные специалисты тоже порекомендовали привезти сына на операцию в конце июня.
Но в конце мая у Давида начался насморк, и легкая простуда дала мощный толчок к ухудшению его состояния. Уже на следующий день после начала болезни малыша госпитализировали в реанимацию.
— Как только сын начинал плакать, тут же синел, — продолжает мама. — Ему стало трудно дышать, поэтому пришлось подавать кислород. Врачи назвали ситуацию критической. Они сами созвонились с киевскими коллегами, и те сказали: везите малыша к нам. А чем же везти? В городе уже начались боевые действия… Реанимобиль нам даже не предлагали. Как на нем пройти 11 блокпостов? Да и боевики могли просто захватить машину… Вот мы с мужем и решили попытаться добраться до столицы на поезде.
— Как малыш вел себя в дороге?
— Так как при движении вагоны слегка покачиваются, Давид в пути хорошо спал. Просыпался только поесть. Но утром его состояние заметно ухудшилось. В закрытом помещении купе кислорода стало меньше. Сын посинел.
Прибыв на киевский вокзал, родители позвонили врачам в Институт сердца. Те ужаснулись, что ребенка привезли без медицинского сопровождения, тут же отправили на вокзал реанимобиль с врачами.
— Но мы решили не терять времени и взяли такси, — вздыхает Юлия. — Видимо, по нашим с мужем лицам водитель понял, что нас нужно как можно скорее доставить в клинику. В пути кожа Давида из фиолетовой стала черной… Мне кажется, таксист даже выбрал дорогу без светофоров, ведь доставил нас в Институт сердца очень быстро. Я ему очень признательна. Врачи уже ждали у дверей. Тут же взяли Давида на руки — и в операционную.
— Не то что час, а еще несколько минут — и этот ребенок мог погибнуть, — говорит кардиохирург детского отделения Института сердца Минздрава Украины кандидат медицинских наук Василий Карпенко. — Родители чудом успели к нам доехать. Из-за того что ребенок был простужен и у него начались осложнения, мы не исправили все пороки, а провели только первый этап вмешательства. Перекроили аорту таким образом, чтобы к легким малыша нормально поступала кровь.
— Операция длилась три с половиной часа, — рассказывает Юлия. — Мы с мужем сразу зашли в ближайшую церковь. Помолились и вернулись к операционной — ждать хирурга. Не представляете, как было страшно. Но когда Василий Георгиевич вышел к нам, по его улыбке и глазам поняли — нашего сына удалось спасти.
В семье Юлии и ее супруга Давид — долгожданный первенец. Пара жената четыре года и давно мечтала о появлении малыша. Во время беременности будущая мама проходила все обследования, сдавала анализы. Однако на УЗИ никто ни разу не увидел, что у плода порок сердца, хотя, как правило, это заметно еще на ранних сроках беременности.
— Конечно же, диагноз ребенка поверг нас в шок, — говорит Юлия. — Но мы готовы сражаться за своего малыша, ведь после хирургического исправления пороков Давид будет расти, ничем не отличаясь от сверстников. Разве что шрам на груди останется.
— Когда вашему сыну проведут следующую операцию?
— Назначили ее на октябрь. Надеюсь, до того времени не возникнет ситуаций, которые потребуют срочной помощи врачей.
— После выписки вы вернетесь в Луганск?
— Нет, что вы! Страшно сейчас ехать домой. Муж говорит, что иногда пули свистят прямо над головой. Да и сообщения о том, что людей то не выпускают из города, то не продают билеты на поезд, меня лично пугают. Это могут делать только те, у кого на руках никогда не погибал ребенок, не болел близкий. Уже закрыли детскую областную больницу, ведь она находится в самом центре города, неподалеку от здания СБУ. Тяжелых детей перевели в другие клиники, остальных выписали. Мне даже представить страшно: не дай Бог, что-то случится, а мы не сможем выехать из города, добраться до врачей… Кардиохирурги предупредили: если вдруг кожа Давида вновь начнет синеть, срочно ехать к ним. Посоветовавшись с мужем, решили, что я с сыном отправлюсь к брату в Харьков. Конечно, это неудобно, ведь у него своя семья, дети. Да и мне нужна коляска, вещи. Но что делать? В этом городе хотя бы все спокойно.
Рассказывая обо всем случившемся, Юля на руках покачивала сынишку. Малыш время от времени хныкал, и у него были слышны хрипы — еще дает о себе знать простуда. Давид прекратил плакать, как только мама повернула его ко мне лицом. Мальчик тут же принялся внимательно меня рассматривать. Возникло ощущение, словно он участвует в нашем разговоре.
— Невозможно спокойно пережить происходящее сейчас в нашей стране, — говорит Юлия. — Мы с мужем старались не говорить о политике, но иногда все же не сдерживались. Он постоянно возмущался: «Как может человек, родившийся в Украине, воспитывающийся здесь, получивший украинский паспорт, взять оружие и требовать часть своей Родины отдать России?» Мы не ходили голосовать на референдум за автономию Луганской области. Хорошо понимаем, что наш регион не нужен России, что откол от Украины приведет только к безработице и безденежью. А вот на выборы президента очень хотели пойти, но у нас не было такой возможности — в городе не открылся ни один избирательный участок.
Врачи Института сердца регулярно ездят на консультации в регионы страны. Но последние события внесли значительные изменения в планы кардиохирургов.
— В Луганске последний раз мы были перед самым началом антитеррористической операции, — говорит Василий Карпенко. — Во время таких визитов вместе с местными кардиологами осматриваем детей, требующих операции на сердце, решаем, когда ее провести, даем советы родителям, объясняем, какие симптомы должны насторожить, как себя вести с больным малышом. У этого ребенка порок сложный, но для кардиологов подобная операция является обычной, отработанной. Если бы не развившиеся из-за простуды осложнения, мы исправили бы все в ходе одного вмешательства. Теперь же ребенку осенью предстоит еще один этап лечения.
*Борис Тодуров: «Мы боремся за жизнь каждого человека, а на востоке страны кто-то одним нажатием на курок может убить сразу несколько мирных жителей. Уже гибнут дети. Так не должно быть» (Фото Сергея ТУШИНСКОГО, «ФАКТЫ»)
— Наши врачи постоянно созваниваются с коллегами тех регионов, где сейчас неспокойно, ведь там остаются люди, нуждающиеся в нашей помощи, — добавляет директор Института сердца Минздрава Украины доктор медицинских наук Борис Тодуров. — Так, крымчанам постоянно объясняем: поскольку мы не признаем аннексии полуострова, продолжаем принимать на лечение его жителей, у которых сохранился украинский паспорт с пропиской. Мы уже не можем ездить на консультации в Крым, а в Донецке и Луганске сейчас опасно. Но пациентов из этих регионов хотим заверить: если есть необходимость в лечении, приезжайте: вы — наши. Для доставки самых тяжелых больных мы купили и оснастили по современным требованиям реанимобиль. В нем прекрасная аппаратура для поддержания дыхания, есть кувез для перевозки новорожденных. Но мы не можем направлять реанимобиль в регионы, где ведутся боевые действия. Вот и приходится людям добираться к нам самостоятельно. Кроме того, я обратился к военным и сообщил, что Институт сердца готов принимать раненых. Тем более у нас есть опыт оказания помощи пострадавшим от огнестрельного ранения. Весной мы спасли сотрудника «Беркута», которому пуля попала в сердце… Не раз помогали митингующим во время событий на Майдане. Для нас не важно, по какую сторону баррикад находились наши пациенты. Сейчас я часто вспоминаю слова, услышанные в одной из арабских стран, где мне довелось оперировать: «Взрослые говорят на разных языках и верят в разных богов, а дети все плачут одинаково». Здесь, в клинике, мы боремся за жизнь каждого человека, а на востоке страны кто-то одним нажатием на курок может убить сразу несколько мирных жителей. Уже гибнут дети. Так не должно быть. Мы не можем изменить ситуацию, поэтому делаем все, чтобы не оставить без внимания людей из зон военных действий.
5501Читайте нас у Facebook
