Василий Давиденко: «Мое сердце останавливали на 114 минут»
— Врачи еще не позволяют мне активно ходить по лестницам, но я в течение дня стараюсь хотя бы немного пройти по ступеням, — улыбается Василий Григорьевич (на фото). — С радостью отмечаю: совершенно не задыхаюсь! А ведь еще совсем недавно малейшая физическая нагрузка вызывала у меня страшную одышку. Началось с того, что в 2010 году из-за болей в спине я лег в клинику на обследование — предполагал, что у меня межпозвонковая грыжа. Причина боли оказалась другой: проблемы с сердцем и сосудами. Холестериновые бляшки забили аорту, из-за чего по ней плохо проходила кровь. Кроме того, был поврежден сердечный клапан. На операцию я сразу не решился, все чего-то ждал, а состояние становилось все хуже — появились головные боли, сильная одышка. И вот недавно, когда я обратился к специалистам Института сердца, они посоветовали не откладывать вмешательство, сказали, что случай у меня сложный, но операцию можно провести по новой методике — так я быстрее восстановлюсь.
— Этому пациенту нужно было заменить не только аортальный клапан, но еще и часть восходящей аорты, — объясняет директор столичного Института сердца доктор медицинских наук Борис Тодуров. — Обычно в таком случае рассекается и раскрывается вся грудная клетка. Мы решили применить щадящий метод, которому научились в немецкой клинике, — разрезали лишь треть грудины. Благодаря этому после вмешательства человек практически не испытывает боли, ему не требуется введения обезболивающих препаратов. Кроме того, таким образом мы избегаем послеоперационных осложнений со стороны легочной системы. Василий Григорьевич пробыл в реанимации вдвое меньше времени по сравнению с пациентами, которым мы проводили вмешательство с раскрытием грудной клетки. Теперь такие малотравматичные операции сможем делать всем, кому они показаны.
*"Если мы делаем большой разрез грудной клетки, пациенту после операции тяжело дышать из-за боли, легкие не расправляются, может возникнуть пневмония, — объясняет Борис Тодуров. — При разрезе в десять сантиметров всех этих осложнений, как правило, не бывает"
— Честно говоря, сам удивился, насколько был спокоен в тот день, когда меня забирали в операционную, — рассказывает Василий Григорьевич. — Ведь мое сердце останавливали на 114 минут. Пока врачи меняли клапан и часть аорты, работал аппарат искусственного кровообращения.
— Теперь вам постоянно нужно будет принимать какие-то лекарства?
— Только первый месяц после операции. Врачи считают, что затем медикаментозная поддержка не понадобится. Это я раньше не мог обойтись без спазмолитиков, каждый день принимал таблетку, чтобы избавиться от головной боли. Но теперь она перестала меня мучить. Да и давление стабилизировалось. В общем, словно заново родился.
— Этой малотравматичной методике мы с коллегами учились в немецкой клинике города Лейпцига, — объясняет Борис Тодуров. — Профессор Мор — один из лучших в мире специалистов в области малоинвазивной кардиохирургии. К нему едут оперироваться пациенты со всей Европы. У доктора Мора мы переняли опыт замены аортального сердечного клапана через пятисантиметровый разрез. Теперь это для нас рутинное вмешательство. Сейчас провели протезирование аорты и аортального клапана, раскрыв грудину на десять сантиметров вместо 35. После большой операции пациенты в течение двух недель не могут дышать полной грудью, из-за чего легкие полностью не расправляются, нередко возникает пневмония. При небольшом разрезе всех этих осложнений удается избежать.
— Я практически не ощущал боли после операции, — делится своими наблюдениями Василий Григорьевич. — И с легкими у меня все было в порядке. Да и как иначе? В реанимации медсестрички четыре раза в день делали специальный массаж, чтобы не возникло застойных явлений.
*"Соглашаясь на операцию, был уверен, что все пройдет хорошо, — говорит Василий Григорьевич. — Видите — так и вышло"
В ближайшее время мужчина планирует выйти на работу.
— Несмотря на пенсионный возраст, я работаю электромехаником на большом производстве, чиню схемы в станках, — улыбается мой собеседник. — Когда сотрудники узнали о том, что мне предстоит операция, пришли сдать кровь: 15 человек выразили желание стать донорами. Девять из них подошли. Это было очень приятно. Не ухожу на покой, потому что нужно помогать семье дочери. У нее двое детей. Младшему ребенку четыре года. Внучок появился на свет с врожденным пороком — у него не вырабатывается гормон роста. Когда мальчик начал принимать специальный препарат, заметно вытянулся. Но вот уже два месяца ребенок не получает гормон. Чиновники говорят, что нет финансирования. Стоит же препарат очень дорого, хотя по закону государство должно обеспечивать таких детишек до 18 лет. В стране их всего 800 человек. Мы всей семьей стараемся заработать деньги, чтобы купить ребенку необходимое лекарство. Все родственники говорят, что внук очень похож на меня, такой же активный.
Василий Григорьевич строит уже планы на весну.
— У меня на даче прекрасный сад, — говорит мужчина. — Последние два года с трудом ухаживал за деревьями — не было сил. Теперь смогу снова заботиться о саде как следует.
— Мы с коллегами постоянно следим за новыми методиками, которые появляются в мире, — говорит Борис Тодуров. — Узнав об эффективных современных операциях, тут же едем учиться их делать. Теперь умеем устранять пороки, которые несколько лет назад считались неоперабельными: тромбоэмболия легочной артерии, тромбозы нижней полой вены. Делаем вмешательства, когда сердечная мышца раздувается, как футбольный мяч (дилатационная кардиомиопатия). Еще недавно боялись оперировать стариков, у которых было два-три инфаркта или порок сердца и перелом шейки бедра. Но к таким пациентам мы начали приглашать ортопедов-травматологов Александра Косякова, Олега Дроботуна и проводить совместные операции по замене сустава и по устранению сердечно-сосудистых проблем. Уже выполнили более сорока подобных вмешательств. Среди них был совершенно уникальный случай — 88-летней женщине одновременно имплантировали не только тазобедренный сустав, но и аортальный клапан, а также поставили два шунта.
Когда я приехала в Институт сердца, чтобы пообщаться с Василием Григорьевичем, узнала, что здесь находится харьковчанин Эдуард Соколов. Он не раз был героем наших публикаций. Одиннадцать лет назад мужчина перенес пересадку сердца, а теперь каждый год приезжает в клинику на обследование.
— В 2000 году у меня случился инфаркт миокарда, — рассказывает Эдуард Соколов (на фото). — И хотя я прошел лечение, придерживался рекомендаций врачей, у меня развилась сильнейшая одышка. В 2001 году в Киевском институте имени Амосова мне поставили стент в коронарный сосуд, а в сентябре 2002 года выявили ишемическую кардиомиопатию. При этом заболевании сердце увеличивается в размерах и не может нормально перекачивать кровь. Мне объяснили: в таком состоянии проживу в лучшем случае год. Единственный выход — пересадка органа. Девять месяцев и четырнадцать дней я прождал эту операцию. Когда пришел в себя после трансплантации, было ощущение, словно заново родился. Все эти годы каждый день благодарю родителей погибшего мужчины, которые дали согласие на то, чтобы его сердце пересадили больному человеку, и врачей, подаривших мне шанс еще побыть на этой земле.
— Донорский орган подошел Эдику практически идеально и работает отлично, — говорит Борис Тодуров. — По нашим самым скромным подсчетам, в пересадке сердца ежегодно нуждаются около двух тысяч жителей Украины. Но за последние шесть лет мы, к сожалению, не сделали ни одной операции, хотя в Институте сердца практически все кардиохирурги могли бы выполнять трансплантации. Проблема в несовершенном законодательстве, согласно которому никто из нас при жизни не может зафиксировать желание стать донором органов в случае своей гибели. Вот и вынуждены больные люди, нуждающиеся в пересадке, искать средства для поездки за рубеж. К примеру, в Белоруссии такая операция стоит около сорока тысяч долларов. У нас она обошлась бы дешевле. Мы помогаем и новорожденным, и пожилым людям. Надеюсь, вскоре так же часто сможем проводить и трансплантации.
Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
4371Читайте нас у Facebook
