Писатель-сатирик аркадий инин: «после свадьбы мы с женой поселились в… Душевой студенческого общежития»
«У Гайдая я пытался научиться смешному. Но это невозможно»
- Над чем сейчас работаете, Аркадий Яковлевич?
- Очередной сценарий пишу к сериалу.
- И о чем будет «мыло»?
- Пока секрет.
- Часто сценарии пишут под конкретных актеров. Говорят, у вас любимицей была Наталья Гундарева?
- Для Наташи я писал сценарии к фильмам «Одиноким предоставляется общежитие» и «20 лет спустя», где она сыграла мать-героиню. Для Папанова — комедию «Отцы и деды». Но не всегда актриса или актер, для которого пишешь, играют именно эту роль. Иногда не совпадают планы продюсера, режиссера и сценариста. Бывает, и актеру роль не нравится. Но мне обязательно нужно видеть в своем воображении живого человека. Могу писать хоть для Жана Габена, царствие ему небесное. Он у меня не сыграет, но я представляю, как он ходит, улыбается, молчит, курит. В результате эту роль может сыграть Армен Джигарханян. Гундарева — действительно моя любимая актриса, но это не значит, что у нас были особые отношения, дружбой их назвать нельзя. Наташа была человеком сдержанным, тяжелым, достаточно жестким.
- А с Мариной Влади и Владимиром Высоцким вы ведь тоже были знакомы?
- С Влади и ее сыном Владимиром, пацанчиком лет восьми, отдыхали вместе в Пицунде. Когда меня спрашивают о Высоцком, я говорю: «Творческие отношения у нас были: он дважды отказался писать песни для моих фильмов». Это правда. Ну не захотел!
- Но с легендарным Леонидом Гайдаем, знаю точно, дружбу водили.
- Последние пять лет его жизни мы практически не расставались. Сделали две картины: «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди» и «Частный детектив, или Операция «Кооперация». Начали писать сценарий к третьей… Гайдай так неожиданно ушел! Заболел воспалением легких, и его положили в больницу. Никто даже не предполагал, что его так быстро не станет.
- Как работалось с известным режиссером?
- Он был замечательным человеком и гениальным комедиографом, что там говорить! Я наблюдал за ним, пытался понять природу смешного, но это невозможно. Он умел делать погоню — прекра-а-асно. Помню, как монтировал эпизод в «Частном детективе» с Харатьяном Димкой и покойным Спартаком Мишулиным. Ну все, как у Гайдая: смешно, здорово. А он ходит, курит (он все время курил), морщится, мучается… Мы ему: «Леонид Иович, ну что вам не нравится? Все хорошо». — «Нет, тут нужна кошка». — «Какая кошка?»
- Он ведь во всех своих картинах вставлял черных кошек…
- Ну да… Гайдай взял где-то два плана: в первом — кошка шипит, во втором — у нее хвост трубой. Вклеил кадры в эту погоню: вроде кошка наблюдает. Сколько я потом этот фильм смотрел, в зале всегда было два взрыва хохота. Именно в тех местах, где появлялась кошка. Как подобному научиться? Это интуиция!
«В искусство я пришел исключительно из-за лени»
- Аркадий Яковлевич, вас ведь интуиция тоже не подвела, когда вы жену выбирали.
- Да, через пару лет золотую свадьбу справим. 48-й год с женой вместе.
- Помните, как познакомились с будущей супругой?
- Как познакомились — понятия не имею! Вы что, это же было полвека назад! Но жена помнит. Женщина никогда не забудет, в каком платье она пришла на свидание, какая на ней шубка была, когда расстались. Это все — бред! Я не помню не потому, что такой уж идиот. Просто мы вместе учились в Харьковском политехническом институте. Я же — харьковчанин, прожил там 30 лет. А она приехала из Курской области. Первый раз увиделись на какой-то лекции. Потом вместе попали в колхоз — тогда студентов отправляли на сельхозработы: в Узбекистане — на хлопок, в Белоруссии — на картошку, а в Харькове — на кукурузу.
Колхоз, грязь, работать неохота! Был один выход — поехать в агитбригаду! Когда меня спрашивают, как я в искусство пришел, отвечаю: «Исключительно из-за лени!» Я никогда ничего не писал, не мечтал стать литератором абсолютно. В агитбригаде развлекал наших сокурсников, которые стояли в позе для мытья полов в поле, собирая кукурузу. Ни петь, ни танцевать я не умею. Только языком трепать. Поэтому записался в конферансье. А Инка там пела. У них был квартет девичий. И мы как-то сблизились, полюбили друг друга.
- На кукурузе?
- На сеновале. Чего улыбаешься? Это не то, о чем ты подумал. Разве тогда такое было? Что ты! Я ее, может, на пятом курсе поцеловал только. За руку ходили…
- Долго ухаживали?
- Где-то года полтора встречались и на пятом курсе поженились.
- Свадьба студенческая, все, как положено?
- Студенческая — 200 человек! Подарков не было, просто все скинулись на свадьбу. Гуляли в институтской столовой, до сих пор помню огро-о-омные тазики с винегретом. Это было украшение стола. Брачную ночь провели в общежитии «Гигант». Нам как активистам от самодеятельности выделили девятиметровую… душевую. Деревянными пробками мы забили три крана, поставили кровать. Прожили там несколько месяцев. Потом, заняв денег, купили себе кооперативную однокомнатную квартиру. Надо признаться, мы прекрасно себя чувствовали среди этих труб. Вот ты качаешь головой, а для нас это было лучшее время (смеясь). Восемь лет я проработал инженером и только потом поступил во ВГИК.
- Будучи инженером, над чем работали?
- Занимался автоматизацией промпредприятий, разрабатывал проекты. Мне даже четыре раза зарплату повышали! Последняя — 120 рублей. Я работал над установкой гидропескоочистки на Днепропетровском металлургическом заводе. Когда начинали монтировать автоматику, подал заявление об увольнении. Через две недели меня с собаками искали, ведь все, что я в проекте заложил, не сходилось, не стыковалось… Ну, это обычное дело.
- А сколько вам стукнуло, когда вы во ВГИК пошли?
- В 28 лет у меня уже был старший сын Дима. Я приехал из Харькова в Москву никому не известный, к тому же еще и евре-е-ей, и с первого раза поступил. Это чушь, что во ВГИК можно попасть только по бла-а-ату! Как, например, можно поступить по блату на сценарный факультет? А писать за тебя кто будет?
«Мне всегда нравились женщины постарше. Никогда не понимал, что делать с 18-летними»
- Вас Белокаменная как встретила? Говорят, Москва слезам не верит…
- Я не проливал слезы, потому что абсолютный урбанист… Свежий воздух не люблю, гулять не хожу. Мне в деревне, в лесу страшно. Начинаю думать о смысле жизни, о том, что я — муравей. Шикарно себя чувствую в Нью-Йорке — на Манхэттене, в Москве, в Киеве — на Крещатике. Понимаю, что я человек, вот эти дома я создал. Так что в Москве освоился за тридцать секунд. Правда, слезы были, когда жена переехала. Потому что она абсолютно домашний человек, тихий, не городской. Она шум не выдерживает, а я не могу уснуть, если трамвая под окном нет. Когда работаю, у меня телевизор включен. Мне даже так лучше пишется. У нас никогда в жизни не было дачи, но моя бедная жена всегда мечтала о ней. Однажды мне так стало жалко Инку, что я года три назад купил домик за городом. Но с одним условием: я туда ни ногой.
- Какие еще подарки супруге делаете?
- Для этого у меня фантазии не хватает. Пока была благословенная советская власть и тотальный дефицит, подарком становилось все! Жена была счастлива, когда я доставал ей духи «Клема».
- 45 рублей стоили…
- Да. А что значили тогда югославские сапоги! Сегодня же все можно спокойно купить, поэтому, считаю, нужно дарить деньги.
- А раньше считалось, что лучший подарок — книга.
- Кто-то говорит, что дарить деньги нероманти-и-ично, надо что-то придумать. На первых порах (когда появилось изобилие) я пытался дарить жене помаду или духи… И, железно, не угадывал. Видел по ее глазам, что не то. Потом махнул рукой, решив, что важна не форма, а содержание.
- Хотя, казалось бы, должны знать женщин. У вас даже книжка вышла, которая называется «Женщина от «А» до «Я».
- Это такое эссе — «Женщина и… ». Я взял весь алфавит. Например, на букву «А»: «Женщина и автомобиль», «Женщина и адюльтер», «Женщина и алкоголь». И так на разные буквы. В книге 150 эссе.
- Пришлось много наблюдать за барышнями?
- В предисловии к книге написано, что я прожил с женой больше 45 лет. Как в каждой капле воды отражается целый океан, так и в одной жене отражаются все женщины мира. И ревность, и любовь, и тупость, и географический кретинизм, которым обладают большинство женщин… Мы вот сейчас с супругой вышли из гостиницы, в трех шагах от отеля стоим, а она уже не может понять, где мы находимся!
- В принципе, да, они все так похожи…
- Хотя самое большое оскорбление для женщины — это сказать ей, что она такая, как все. Вот у меня есть глава — «Женщины и все» называется. Там написано: если вы хотите обидеть женщину, можно назвать ее глупой. Она это перенесет и даже, возможно, отшутится: «А зачем красивой женщине быть умной?» Хуже заявить: ты — некрасивая. Но если вы хотите оскорбить женщину по-настоящему, должны сказать ей: «Ты такая, как все». Это будет такой взр-ы-ыв!
- У вас в семье скандалы случаются?
- Конечно, а как иначе? В основном, из-за ерунды. Если случается кризис, причину которого удается выяснить, то чаще всего после этого разводятся. У нас же ссоры по мелочам! Не с той ноги встала и давай пилить: «Перестань разбрасывать свои носки… »
- А вас в жене что раздражает?
- Сейчас она, с годами, поумнела. А по молодости, как только надо куда-то собираться, лезешь на стенку! У меня даже в книжке есть глава: «Женщина и выход». Это ведь целый спектакль. Например, идем в театр, но такое впечатление, что жена будет на сцене, потому она ТАК занимается своим маникюром, макия-я-яжем… Из-за этого у нас ссоры бывают.
- И кто чаще терпит поражение на этом поле битвы?
- Я сразу замолкаю, а она может что-нибудь там заорать и ударить…
- Вас?
- Меня — нет, а кулаком по столу запросто… Или швырнуть что-то. Инна взрывная достаточно. Исте-е-рика… Все, как положено. Я спокойно отхожу в сторону. А это еще больше их заводит — молчание. Когда начинаешь огрызаться, тогда и у них кайф от скандала… Опять же, в моем эссе «Женщина и скандал» приводится известная формула французская, что женщина может устроить из ничего три вещи: салат, шляпку и скандал.
- Это не про вас случайно говорят: «Седина в бороду, бес в ребро»?
- Нет-нет, у меня, наоборот, кличка Некрофил. Мне в 18 лет нравились женщины 35-40-летние. Я никогда не понимал, что делать с 18-летними — они только хихикают и все. Первую половину жизни мои друзья-ровесники надо мной смеялись, а после 40 они мне позавидовали. Их-то потянуло на молоденьких, а жены уже старые: начались скандалы, разводы. А мне, как нравились старше, так и… У меня сосед есть — известный драматург…
- Подождите, попробую угадать…
- Не будем называть фамилий. Так вот, этот сосед просто помешан на 14-летних девочках. Все, кто чуть старше, уже не то — старые. Вот — страдание. Хотя сам роскошно выглядит в свои годы, боевой такой.
- Вы безумства ради любви совершали?
- Нет, тут я совершенно не оригинален. Никогда не лазил по карнизу, не срывал звезд с неба!
- Но имя любимой жены взяли в качестве своего псевдонима?
- Все было очень просто. Еще в политехе судьба свела меня с Леней Осмаловским, который тоже сочинял рассказы. Мы решили что будем писать вместе, как Ильф и Петров, и надо срочно придумать псевдоним. Ведь все наши любимые юмористы работали под вымышленными именами: Ильф и Петров, О'Генри, Марк Твен. Сначала я хотел стать Арканом. Аркадий Аркан — звучит. Но выяснилось, что Арканов уже есть в Москве. Потом мне понравилась фамилия Гай — какое-то время я работал на телевидении под этим псевдонимом. Но как-то на одном мероприятии мой товарищ Марек Зелекин написал эпиграмму: «Дать бы Гаю божий дар, родился б второй Гайдар». Тогда многие брали псевдонимы по имени жен, вот и я из Гуревича превратился в Инина.
- Жена в таком случае Инна Инина?
- У нее фамилия Иванова, но она ее всегда ненавидела. Фамилия Гуревич казалась ей очень красивой, и она, дура курская, взяла ее (смеется). Тогда все друзья шутили, что жены декабристов шли за мужьями в Сибирь, а нынче русские жены берут еврейскую фамилию мужа. Как подвиг декабристок. Так вот, супруга окончила институт как Гуревич, а я стал Ининым, даже по паспорту. Оба сына, невестка, внук — все Инины. Одна жена Гуревич. Брать фамилию Инина она не хотела, возмущалась: «Инна Инина! Я что — клоун?» В конце концов вернула себе девичью фамилию — Иванова.
- С внуком находите общий язык?
- А как же. Он уже большой мальчик, ему 18 лет. Поступил в этом году во ВГИК, правда, не на сценарный, а на экономический. Пока маленький был, тетешкались с ним, возились. Когда ему было лет 12-14, он стал говорить: «Дед, ты отстой! Ну что у тебя за мобильник? И часы отстойные!» Слава Богу, потом эти тинейджерские дела прошли. Сейчас он занимается своими девушками, у него романы…
3693
Читайте нас у Facebook
